Алена
Вся неделя была загружена. С утра уроки, потом тренировки по математике и репетиции с группой «Феникс-М». В субботу праздник по случаю нового учебного года, и дискотека вечером. Группа должна сыграть две новых песни и несколько популярных, которые поют с экрана телевизора, или в инете.
Пришлось учить эти песни, не все я знала. Мне некогда было слушать песни раньше. Макс скинул мне свой плейлист, а потом мы оставались с ним вдвоем в репетиторской и проигрывали все мелодии.
Вернее, втроем. Антон не отставал, сидел упорно на стуле, и ждал, чтобы отвезти меня домой.
По вечерам приезжал Макс, и я уже помогала ему с предметами. Я так уставала, что засыпала, едва Дениска укладывался в кровать, а мама еще была на работе.
И вот, суббота пришла. Это не учебный день, я выспалась, переделала кучу дел дома, пока за мной приехал Макс на байке. Я надела обычные джинсы и футболку, прихватила ветровку с собой.
Меня пробивает мелкой дрожью, едва переступаю порог школы. Еще дома я мысленно проигрывала мелодии по сто раз. Очень боюсь оплошать.
А сейчас стою за кулисами и трясусь как заяц. Даже не знала, что в нашей школе столько учеников и учителей. А может, и гости пришли.
Макс не дал мне шанса отказаться, пришлось идти на уступки, мне намного легче было репетировать с ними в закрытом помещении, чем выходить на глазах у всей школы.
«Я справлюсь. Я справлюсь» — как мантру твержу про себя, пытаясь успокоиться.
— Заучка, а тебе идет прикид нашей группы, — усмехнулся подошедший Макс. Он окинул взглядом с головы до ног и плотоядно облизнулся.
Это вообще отдельная история. Когда я вошла в гримерную, которую выделила школа для выступающих в группе, обомлела. Мне выдали короткую юбку в черно-белую клеточку с многослойным подъюбником из шифона черного цвета.
Верхом была жилетка темно-серого цвета с эмблемой школы на груди. И вот она совсем не скрывала девичьи прелести. Если одноклассницы привыкли так ходить, выставляя все напоказ, то для меня это было до того необычно, что чуть не сгорела со стыда, когда надела такой «наряд». Мне также выдали кожаные перчатки без пальцев, как у всей группы.
Когда я оделась и посмотрела в зеркало, то не узнала себя. Никогда не носила подобные наряды, и вообще, считаю их вульгарными. Но делать нечего, помучаюсь полчаса.
Зашла девушка, как только я подошла к двери и хотела уже выйти.
— Подожди, мне еще тебя нужно причесать и сделать майкап.
— Угу, — буркнула в ответ и подошла к креслу.
Сопротивляться уже не было смысла, раз согласилась на эту авантюру, то нужно идти до конца.
Когда со мной было закончено, девушка, которая так и не представилась, улыбнулась. А вот мне было не до этого, помимо волнения, я боялась посмотреть в зеркало.
— Спасибо, — поблагодарила за работу стилиста.
Выглядела я непривычно. К высоким двум хвостам шли по три косы, а из самих хвостов выделялись по паре разноцветных прядей. Я так испугалась, не понимала, когда она успела мне их покрасить.
— Не паникуй это искусственные, я их прикрепила в хвосте, — легко ответила девушка.
Она собрала свою косметичку и тут же вышла из гримерной, а я встала из кресла, разглядывая в зеркале свое лицо, так ярко накрашенное, что глазам больно. На правой щеке, у самого глаза красовалось черное сердечко.
Я, наверное, в этот момент смотрелась смешно, с перепуганными глазами. Вот Макс и подбодрил, «оценив» мой наряд.
— Спасибо, — ответила Максу. — Но это совсем не мой стиль.
— Да ладно тебе, — беспечно улыбался мне. — Круто же выглядишь. Тем более, это ненадолго.
Наш небольшой спор прервали ребята из группы и голос ди-джея. Они забрали свои вещи и вышли, а меня Терновский притормозил, придерживая за плечо. Наверное, еще что-то сказать хотел.
Мое волнение вернулось в тот же миг. Спор немного отвлек, а вот сейчас чувствую, что даже начинает подташнивать. Никогда я не была в центре внимания в такой роли, и очень сомневалась, что фанатки группы не заметят подмены. Меня трясет, и я, чтобы успокоиться, снова повернулась к зеркалу, поправляя голубые и розовые прядки.
— Ну чего ты трясешься? — слышу у самого уха и резко разворачиваюсь. Макс навис надо мной, прижимая к гримерному столику. — А как ты в математических турнирах участвуешь? Мандража нет?
— Не-е-ет… я в себе уверена… то есть, в знаниях своих… то есть, в математике… — запинаюсь, оглушенная его близостью.
В темно-серых глазах парня сверкают лампочки, которые размещены на зеркале за моей спиной. Завораживает. Голос его гипнотизирует.
— Хочешь, я тебя успокою? Такая нежная девочка…
Поднимает мое лицо за подбородок, склоняясь к губам. А меня будто парализовало, пошевелиться не могу. Только завораживающий бархатистый голос. Только серебристо-голубые блики в глазах. Дышать перестаю, будто жду прикосновения его губ. Подчиняюсь ему…
— Макс! Пора, — заглядывает в комнату кто-то, и я прихожу в себя, отталкиваю Макса.
Хватаю гитару и иду к двери, ловя удивленный взгляд одноклассника. Паша, кажется.
— Ну и че встал тут? Сам же сказал, что пора, — слышу позади.
Как так у него получается лишать меня воли, завораживать. Мы чуть не поцеловались… Никогда со мной такого не было.
— Удачи! — выскакивает передо мной второй Терновский, улыбаясь во все тридцать два.
И тут у меня реально начинает кружиться голова. Вспомнила снова, что сейчас мне выходить на сцену, под прицел тысяч глаз. В основном недружелюбных.
— Ну, что погнали, — отдал приказ Макс Терновский, встряхивая ирокезом.
Я, дрожа всем телом, еле заставила себя двигаться. В душе надеялась, что не перепутаю аккорды или вообще чего-нибудь не пропущу. От волнения и не такое может быть.
Выходим на сцену, где с нашим появлением тут же раздается шквал писка от фанаток.
— Это, что за курица с вами? — слышу, как кто-то выкрикивает. — Подмена в группе?
— Это из зала кудахтанье? — смеется в микрофон Паша. — Курица там, среди вас.
Мне становится совсем неуютно тут. Уже жалею, что согласилась на это безумие. Вижу, как меняется лицо Максима, он зол. Хорошо, что в этом образе мои одноклассники, да и все остальные меня не могут узнать. Желаю, чтобы так оно и оставалось.
— Девочки, давайте будем добрее, — Макс говорил в микрофон. — Если бы не она, сегодня мы не играли для вас.
Тут же пошли радостные возгласы, девушки выкрикивали, как они любят его и посылали воздушные поцелуи.
— Хайди, где свою знаменитую биту потеряла?
Понятно, что это кричат мне, и тут я решила похулиганить. Подняла вверх руку, выставив пальцы в знаке победы и показала язык. Тут же раздался свист и мне в ответ поднялись руки, с фонариками на смартфонах. В полутемном зале словно светлячки зажглись.
Смотрю на Макса, он подмигивает мне, улыбаясь, потом поднимает большой палец вверх.
А потом он поворачивается к нам.
— Ну, что? Погнали? — с улыбкой говорит. — Раз — два — три…
И по залу полились первые аккорды, я немного зависла, не смогла сразу заиграть. Руки так тряслись, что готова была все бросить и убежать.
На математических соревнованиях, олимпиадах, я так не теряюсь.
Макс смотрит на меня, прося, начать играть. Тогда я понимаю, что могу их подвести.
Вдох-выдох…
Вдох-выдох…
Глаза медленно открываю и начинаю включаться в игру. Пару раз сбиваюсь с ритма, но потом так увлекаюсь, что просто не обращаю ни на кого внимания.
Я получала удовольствие от игры на гитаре и не замечала никого вокруг. Даже того, что Максим все ближе ко мне стоит.
Когда закончилась песня, зал взорвался аплодисментами, криками, почувствовала чужие руки на своей талии. Подняла взгляд и попала в плен глаз Максима, он потянулся меня поцеловать, но я тут же это пресекла.
Пребольно ущипнула его за бок. Сам виноват, не нужно лезть напролом. Тем более при всех.
Из зала просили сыграть популярные треки, и мы взялись за дело. Вся школа танцевала под наши песни. Паша старался копировать звезд у микрофона и у него здорово получалось. Я еще на репетициях заметила.
Макс стоял на другой бас-гитаре, у нас с ним слаженно получалось, я по его лицу видела, как он доволен. Когда ди-джей объявил, что теперь потанцуем под его мастерство, а группу пора отпустить, все девчонки взвыли, и потребовали медляк от Макса.
Он же не поет. Я ни разу за эти две недели не слышала. Но он сменяет Пашу у микрофона и так смотрит на меня, что мурашки по коже. Вступает синтезатор. Пианино.
Звучит моя любимая песня, Макс мне ее скинул в мессенджере, и я заслушала ее за две недели. Наверное, он заметил, что она даже на заставке в моем смартфоне. Он, не отрывая взгляда от меня начинает: «О-у-о-о-о… Сегодня ты одна, и ждешь ты моего звонка…»
Я со стыда сгореть готова, потому что у этой песни очень говорящие слова. Они так четко говорят о желаниях и намерениях Терновского, что мне хочется сбежать со сцены. Нахожу взглядом Антона внизу, он не танцует, смотрит на брата так, что понятно, после того как выйдем отсюда, он устроит разборки Максу.