От этих прикосновений становиться противно, мои попытки отбиться от них не помогают. Они продолжают «улюлюкать», издеваются. Я уже готова выть от безысходности, проклиная тот день, когда согласилась учится в этой элитной школе.
— Отпустите! — кричу, почти теряя сознание от страха и предательства. — Что вы делаете…
Я сопротивляюсь, машу руками в надежде попасть кому-нибудь по голове. Толкаю кого-то, по инерции лечу в противоположную сторону.
Ударяюсь о железную стойку головой, падаю на холодный бетонный пол и приходит спасительный покой. Меня больше не треплют, перешептываются. А я притворяюсь, что потеряла сознание.
— У нее кровь из головы течет, — уже орет Пашка, закадычный дружок Макса Терновского. — Доигрались, придурки! Мы ее убили! Валим!
Через несколько секунд в архиве никого не остается. Храбрецы. Вряд ли они за помощью побежали. Со стоном приподнимаюсь, и бреду в ту сторону, куда удалился топот. Под ноги что-то попадается.
Кажется, это мой смартфон. Пытаюсь его включить, получается. Экран покрыт паутиной трещин, и мне жаль до слез. Ведь возможности купить новый у меня нет. Включаю фонарик и уже вижу куда идти, дверь открыта.
В коридоре включается свет, навстречу мне бегут люди. Я их почти не различаю, голова кружится и трещит.
— Алена, что случилось? — слышу голос Антона. А может Макса, кто же их различит.
— У брата своего спроси, — огрызаюсь, отталкивая парня, которого любила. — У того, с кем спорил на меня…
От осознания того, что мой любимый поспорил на меня, глаза начинают жечь от слез. Мне не хочется в это верить, но Максу нет смысла врать. Он просто горд, что одержал победу, а меня смешали с грязью. Не-на-ви-жу…
Ненавижу братьев Терновских. Ненавижу эту школу. Ненавижу, что этим золотым деткам все сходит с рук. Я просто устала от их издевательств, она нелюди, просто испорченные деньгами малолетки, и как вишенка на торте — предательство.
Противно, что меня так пошло хватали, измывались и смеялись, довольные собой. Их не беспокоят чувства простых людей, как я.
— Алена, мы спорили три месяца назад, я уже забыл, — оправдывается парень, усаживая меня на скамейку. — Ты тогда только пришла в нашу школу, и мы с Максом…
— Вот как развлекаются золотые детки — заключают пари на незнакомых людей, ломают их жизнь не задумываясь, — выговариваю, закрывая ладошкой рану на голове.
Мы вдвоем сейчас, кто-то побежал за водой, а двух одноклассниц я попросила собрать рассыпавшиеся папки в архиве.
— У тебя кровь, — замечает Терновский, достает из кармана белоснежный носовой платок с золотой вышивкой, смачивает принесенной водой и прикладывает к ране. — Я тебя к медичке отнесу.
— А он выиграл… твой братец. Мы только что целовались, — дразню Антона, а тот несет меня на руках, хмуря красивые брови.
— Я в курсе, он мне видос скинул… — ворчит, стараясь не смотреть мне в глаза.
Больно. Он поверил. Брату поверил…
— И ты поверил, что я именно его целовала? — задаю вопрос, но не успеваю получить ответ.
Мы пришли в медпункт, и врачиха выгнала Терновского из кабинета, занялась моей головой. Эта боль, физическая, ничто по сравнению с той, от которой горит мое сердце сейчас. Я готова бежать из этого заведения, сломя голову. В принципе, голова уже пострадала. Осталось только сбежать.
Выхожу от медички с перевязанной головой, меня шатает из стороны в сторону от слабости. В коридоре ждет Антон, медсестра дает ему указания проводить меня до дома.
— Если станет хуже, будет темнеть в глазах, сознание мутиться или тошнить, то вызови «неотложку», — дает мне последние советы, — и не спать, пока нельзя, вдруг сотрясение. А ты, парень, проследи за девочкой, не оставляй ее одну сегодня.
— У меня мама дома, — сразу отметаю помощь Антона.
Я иду сама, без поддержки предателя. В фойе полно учеников в одинаковой форме, и все залипли в телефоны. Меня привлекает мой же истеричный голос, подхожу и отбираю смартфон у восьмиклашки, не обращая внимания на его «эй!».
Смотрю видео, где я главная героиня. Выпученные, сверкающие красным глаза, растерянность зашкаливает. Растопыренные пальцы хватают воздух, а вокруг несколько фигур, которые в инфракрасных очках и все прекрасно видят в темноте. Они смеются над моей беспомощностью.
Как смеются сейчас все, кто смотрит «веселое» кино. Как меня обступили сразу несколько парней-старшеклассников. Как лапают меня, потешаясь. Фойе наполняется визгом, моим, доносящимся из каждого телефона.
Отдаю гаджет пацану и иду в раздевалку. Нечего мне здесь делать. А я поверила, что с ними можно дружить. И даже полюбить можно.
Какая я дура…
— Алена, подожди, — закрывает мне выход из раздевалки Антон. — Ты спросила, поверил ли я, что ты целовала моего брата…
Я останавливаюсь. Мне интересен ответ. Смотрю на красивое лицо парня, и жду, что он скажет.
Мне не все равно… далеко не все равно…