Старая наставница развернулась за мгновение до того, как её ладонь тронула широкий рукав.
— Алиса?
Лицо у сестры Пелагеи было абсолютно спокойным, даже отрешённым, как бывало во время исполнения сложных упражнений, и лишь в глазах мелькнуло удивление и что-то ещё странное, незнакомое, больше похожее на внутренний запрет. Только когда сестра чуть отодвинулась, Алиса увидела блестящую нитку режущей кромки ножа скрытого ношения в руке наставницы. Алиса отшатнулась, поняв свою ошибку, а сестра Пелагея покачала головой, прошептав:
— Безрассудно поджидать ночью в глухом коридоре воина церкви и приближаться без предупреждения…
— Простите, — прошептала она, склоняясь.
Наставница перекрестилась, шёпотом благодаря небеса за то, что не потребовалось совершить непоправимое и они остановили её и вразумили. И Алиса приучено присоединилась к ней.
— Чего ты искала тут, дитя? — наконец, мягко спросила сестра Пелагея, видя, что с воспитанницей творится что-то необычное — девушку лихорадило, а взгляд её обжигал страхом. И вряд ли её, не раз уже чувствующей металл возле тела, могло так испугать произошедшее.
— Я искала вас…
— Для чего же?
Алиса не стерпела и схватила любимую наставницу за руку, вцепилась, словно в попытке удержатся от падения, и та приняла её страх глубоко, молча позвав за собой в келью. Там только Алиса дала волю слезам, а сестра Пелагея по-матерински ласково гладила по голове, пока девушка выговаривалась.
— Сон… Страшный сон!
— Что снилось тебе, дитя?
— Мария.
Голос сестры Пелагеи дрогнул:
— Богоматерь?
— Нет, — затрясла головой Алиса. — Магдалина. Но она была и матерью, и божеством!
— Я не понимаю тебя, — ровно ответила сестра Пелагея, не прекращая гладить её.
— Я сама не понимаю, — почти простонала Алиса. — Но я чувствовала, что она — и не она.
— Кто же она?
Алиса сжалась, пытаясь сдержать дрожь, и зашептала тише:
— Я не знаю…
— Расскажи мне всё, — приказала наставница. — Что ты видела?
— Огромную постель. Белую, заправленную. Но очень большую. Как комната. Нет, как наш тренировочный зал. А, может быть, и больше… Постель стояла под куполом, словно в церкви, а та церковь стояла в другой церкви, а та — в другой. Как матрёшки.
— Продолжай…
— И Мария… — Алиса сбилась, понимая, что дошла до того момента, боязнь которого и заставила её обратиться к любимой наставнице, а не к матери-настоятельнице или доброй сёстре Софье. Но ей достало духу продолжить: — Мария лежала на этой кровати. Обнажённая. Она лежала на спине, расставив ноги и у неё был очень большой живот… Очень большой. Она его гладила и говорила… Словно молилась.
Ладонь сестры Пелагеи на мгновение приостановилась, но голос не дрогнул, оставшись ровным:
— Чего же она молила?
— Она говорила не по-нашему. Но я понимала. Почему-то понимала…
— Что ты понимала?
Вдохнула побольше воздуха, Алиса заговорила, раскачиваясь и напевая:
— «Из Солнца сошел на землю Зверь страшный, умер и возродился Огнём. И рухнул Огнь и породил Власть. Из Солнца сошёл на землю зверь водный, умер и возродился Образом. И рухнул Образ и породил Страсть. Из Солнца сошёл на землю Человек-с-тенью, умер и возродился Алтарём. И рухнул Алтарь и породил Грех. Из Солнца бык сошёл к людям, умер и возродился Храмом. Но рухнул Храм и породил Нищету. Из Солнца сошёл овен на землю, умер и возродился Церковью…»
Алиса замолчала, стискивая кулаки, и снизу вверх ища глаза наставницы. Но сестра Пелагея смотрела в никуда, продолжая ровно гладить девочку по волосам.
— Потом? — приказала она.
— Мария завыла и поползла от меня на спине назад, к изголовью кровати. Словно паук. На локтях и пятках. — Алиса снова задрожала, но ровные движения сильной руки снова успокоили. — А там… Она поднялась спиной на спинку кровати и встала, широко расставив ноги… Как будто села на невидимую лошадь.
— Я понимаю, — отрешённо сказала сестра Пелагея, — Продолжай.
Алиса вздохнула.
— Потом она закричала: «И умрёт Церковь и родится…»
Рука сестры Пелагеи снова дрогнула, но голос снова остался спокоен, даже ласков:
— Что родится, дитя моё?
— Она не закончила, сестра. Закричала и у неё по ногам потекла кровь… Много крови. Просто водопад… И она текла по простыням ко мне, впитывались, но всё равно докатывалась… А потом…
Вздохнув, наставница подняла лицо воспитанницы, обняв ладонями за бледные щёки, и мягко улыбнулась, показывая, что всё поняла без объяснений:
— Она родила?
Алиса закусила губу, и из глаз потекли неудержимые слёзы:
— Да. Она родила. Камень.
Улыбка на лице старой наставницы погасла и ладони опали. Сестра Пелагея выпрямилась и отшатнулась от воспитанницы.
…