Матушка Пелагея уехала из школы под Пасху. Как говорили сёстры, она итак задержалась в «Светлице» дольше, чем полагалась, ссылаясь на болезнь ног. Но, в конце концов, мать Ольга добилась того, чтобы она покинула обитель. Где-то, Алиса не знала — где, её любимой наставнице ещё следовало также самозабвенно обучать других учеников, будущих защитников человечества, воинов Церкви. А здесь её работа была закончена, девочки основательно знали оружный бой, а одна — рыжеволосая бестия Алиса по прозвищу «Лиса» — уже не трепетала и перед самой наставницей.
Прощаться сестра Пелагея не стала. Попросту вечером, как обычно, провела занятие с группой, позволив девушкам самостоятельно поработать в парах «нож-на-нож» и рассеянно поправляя технику, если подходили с вопросами. Потом для показательного боя пригласила Алису, оторвав её от малоинтересной работы с напарницей Азой, которая хоть и двигалась быстро, взрываясь в разных направлениях мгновенно, но всё-таки была слаба против неё. Алиса почти не запомнила боя с наставницей. Не было в нём ничего особенного. Выпады, блокировки, секущие, рубящие, перетаптывание, паутинка защиты перед грудью. Всё, как обычно. Только глаза старой женщины были тусклыми, погружёнными в себя. Потом наставница, внезапно отстранившись, привычно попрощалась, пожелав спокойной ночи. И ушла к себе.
А на следующее утро к ним в зал уже вошёл другой наставник.
Они уже давно стояли в тренировочном зале, хмурясь в ожидании и привычно разминая запястья, сбивались в стайки от желания обсудить небывалое опоздание учителя. Всё возрастала растерянность, и Алиса маялась, не в состоянии выбрать между послушным ожиданием и порывом добежать до кельи сестре Пелагеи и узнать — не стряслось ли что? Решить не успела.
Когда сердце Алисы уже измаялось ожиданием, дверь хлопнула и в проёме появилась настоятельница матушка Ольга, не часто и только по очень важным причинам появляющаяся перед воспитанницами «Светлицы». Она зашла в зал, смотря под ноги, тяжело ступая и дыша глубоко, набирая полные щёки воздуха. А за ней широким шагом землемера прошёл высокий старичок, настолько тощий, что под головным убором казался похож на спичку.
Обведя тяжёлым взглядом строй девушек, мать Ольга подняла вверх палец:
— Ваш новый наставник. Для вас — Алексей Никифорович!
И, весомо кивнув спутнику, неторопливо пошла на выход, переваливаясь с одной толстой ноги на другую, словно вышедшая из воды утка.
Девочки замерли, затаив дыхание. Как обычно, оставалось неизвестным, кем был наставник в другой жизни, там, за стенами «Светлицы». И, конечно, никто не говорил, чему он будет учить. Всё предстояло узнать.
Подождав, как настоятельница выйдет, Алексей Никифорович, сложил ладони, начал тереть их друг о друга, согревая, и пошёл вдоль ряда, разглядывая девушек. Глаза у него были острые, словно когтистые лапы — вонзались в душу и, казалось, выцарапывали её изнутри. И потому холодком веяло по ряду, и девушки тихорились, отступая. Когда он дошёл до Алисы, она взгляда не опустила. Старичок поджал губы и задумчиво спросил:
— Лиса?
Волосы были аккуратно уложены под апостольник — видеть их новый наставник не мог.
— Да, учитель, — Алиса вежливо склонилась.
Старичок — внутренне уже прозванный «Вороном», — кивнул и указал узловатым сухим пальцем в угол зала:
— На колени.
Алиса недоумённо смотрела то на зависающий в воздухе перед ней перст, то на изломанные складками жестокости губы наставника.
— Что?
— На колени. — Холодно повторил «Ворон». — Или мне из-за тебя всех на колени поставить?
В бок несильно ткнулся кулак Азы, стоящей плечо к плечу, и Алиса очнулась. Облизала губы и пошла в угол, где на полу лежали черепки битой гранитной мозаика. Опустилась на колени — края осколков больно врезались в тело. Уставилась в серые паутинки неровного угла.
— Не так, — безучастно прошелестел сухой голос «Ворона».
Алиса сглотнула, поднялась и повернулась наоборот — спиной в угол, лицом к ряду. Она видела, что девушки стоят, замерев, а наставник всё также греет ладони друг о друга, рассматривая строй.
— Не так, — повторил «Ворон», не оборачиваясь к ней.
Алиса растерянно развела руками:
— А… а как?
«Ворон» повернулся и посмотрел. Губы тронула усмешка.
— Я сказал «на колени», а не на передник!
Алиса отвела глаза и, приподнявшись, вытянула из-под себя юбку подрясника. Опустилась — в обнажённые колени больно воткнулись гранитные края. Перехватило дыхание, и она сглотнула, напрягаясь — терпеть было возможно, но долго ли вот так можно выстоять?
«Ворон» удовлетворённо посмотрел на девушку в углу и повернулся к строю. Суетливые руки прекратили движение и упали по швам. Оглядывая строй, он возвысил голос:
— Мать Пелегея разбаловала вас. Это недостойно будущих бойцов. Пора учиться смирению. Я буду готовить вас к посвящению. И я хочу, чтобы каждая из вас сразу поняла, к чему должна стремиться! После инициации вы станете почти безгранично сильны. В ваши тела вольётся мощь нашей веры! И потому в вас не должно быть гордыни или греховности. Весь ваш дальнейший путь — только отречение от себя, покаяние и самозабвенная служба высшим идеалам Церкви. Это ваш дом, это ваш мир. Это свет, который требует защиты! И ваша цель — научится его защищать, поступаясь собой. Как это делали величайшие из людского рода. Пусть будут вам примерами святые воители и великомученики! Их путём вам предстоит идти!.. Стоять! Стоять, я говорю вам! Спины прямо! Научитесь управлять хотя бы тем меньшим, что вам дано было — своим телом! Руки по швам! Выпрямились! Итак… я буду обучать вас…
Он говорил долго. Слишком долго. Алиса стояла в углу и не слушала. Она жмурилась, сдерживая слёзы и всеми силами стараясь не всхлипывать и почти не дышать — так казалось, что боли меньше.
А когда «Ворон» разрешил измученным девушкам уйти на трапезу, подняться с колен Алиса не смогла.
…