В мощном старом бинокле хорошо просматривалась и линия защиты монастыря и его возвышающиеся крепкие стены. Здание, построенное в духе средневековых замков, стояло на каменистом берегу водохранилища, подобно маяку, призванному веками хранить неприступность береговой линии. Мощные стены под ярко-бирюзовом, накалившимся небом казались похожими на спёкшийся сахар — серый, в ярких проблесках витражей. Окон, в хаотическом порядке разбросанных по стенам, оказывалось много — маленьких, щелевых, более похожих на амбразуры дзотов. На вершинах башен на прикрытых крышами площадках, как на смотровых вышках, стояли люди. Возле колокола дежурил звонарь, чья тень периодически моталась в сплетении канатов.
Алиса смотрела в сторону монастыря хмуро. Солнце обливало его блестящим серым, но ей казалось, что она точно, до единого штришка видит его в цвете, словно сам он был нарисован как лубочная церквушка на витраже ещё большего здания. А то, в свою очередь — на окне другого. И так дальше, дальше, пока не растворялось в знакомом витраже, где красные линии складывались в клинописный иероглиф «дом». Но, чтобы дойти до него, нужно было разбить все стёкла зданий…
— Стены в полтора метра ширины у основания. Выше, конечно, тоньше, — неторопливо сообщал Александр, указывая на здание. — Из линий защиты видна только ограда с дежурными монахами, — ветхая, соплями перешибёшь, но это только иллюзия. Посмотрите туда, йахас…
Даниил переместился, не позволяя стёклам бликовать в сторону монастыря.
— Гнездо, — задумчиво покусал бет губу.
— Вот там и там — аналогично, — аккуратно, не высовываясь, указал Александр на старые островки лесопосадки вдоль линии ограды. — Стрелки простреливают все сектора. И на световом барабане иногда замечали движуху — оттуда прекрасный должен быть обзор, наверняка, сидит снайпер. А вон там, видите? Кроме массы мелких дверей у ограды двое больших ворот — главные, понятно, для въезда грузовиков и всяких торжеств. А второй проход подходит почти напрямую к стенам здания.
— Гараж лимузинов? — флегматично предположила Алиса, укладывая острый подбородок на кулачки и болезненно прикрывая глаза от солнца.
— Скорее, зенитка, — хмуро отозвался Даниил.
— БТРы, — улыбнулся Александр.
С момента воскрешения он заметно набирал силу, становясь, словно заряженным эмоциями от йахов, от самой чести, что выпало сопровождать их до монастыря и служить первым среди равных.
— Не слабо, — одобрительно кивнул Даниил. — Что у них ещё в запасе?
Александр, тут же с готовностью кивнул:
— Вертолёт на скрытой площадке за складскими помещениями и мотогруппа на дюжину машин.
— И, конечно, все — храмовники?
Александр кивнул:
— Тут база по переподготовке. Бойцы прибывают волнами. Иногда всего несколько десятков бойцов, иногда до сотни доходит.
— Сколько сейчас известно?
— Нет.
— Кроме храмовников кто-нибудь есть?
— Само монашеское братство, которое их обеспечивает. Инквизиторы, конечно. Ну и профессиональная военчасть поблизости. Вон там, за холмами, начинается их территория. Пехота, десяток боевых машин, артиллерия ещё пару лет назад пристреляла зону перед главным входом.
— Ясно, — Даниил повёл биноклем в сторону: — А там что? Где водохранилище.
— Почти вертикальный скальный обрыв. На стенах дежурные. А вон по той пологой деревянной тропинке, — видите? — они спускаются к лодкам. Станция у них своя — с пяток скоростных катеров. Бегом с боекомплектом звено храмовников из здания спускается за четыре с половиной минуты.
— Неплохо, — прикинул Даниил.
Александр усмехнулся:
— Это мы ещё не можем знать — в одних трусах они там гуляли или уже снаряжённые!
Даниил кивнул, а Алиса проворчала, отворачиваясь:
— Храмовники — всегда храмовники. Старые воины инквизиции спать ложились только собранными к ночному бою. И бегают они так, что не всегда уйдёшь…
Растерявшись, Александр склонил голову перед йахасой, а Даниил усмехнулся, отползая назад от естественного вала овражка и скрывая линзы бинокля в футляры:
— Аля, ты, кажется, готова идти на попятный?
Она тоже скатилась вниз и мрачно посмотрела на товарища:
— Я хочу, чтобы ты не обольщался. Ты видел храмовников всего пару раз и не представляешь, на что они способны.
Улыбка на лице Даниила дрогнула, скривившись в кошачий оскал. С угрожающей лаской в голосе он прошептал:
— Это пусть они не обольщаются. Они ещё не видели пары истинных йахов, которым хочется рвать.
Алиса фыркнула, отворачиваясь.
Даниил рывком приблизился и, прихватив острое плечо в ладонь, прижался лицом к рыжим волосам, пряно пахнущим после купания. Алиса замерла.
— Они защищаются от людей, Аля, — прошептал он, трясь носом о краснеющую мочку вздрагивающего под локонами ушка. — Они боятся отдать Прото другим конфессиям. А мы — это другое дело. Мы их порвём.
И отодвинувшись от девушки, отдал старшему «брату» бинокль.
— Так… Мне нужны беты.
Рассеянно укладывая бинокль в тяжёлый жёсткий кожух, Александр задумчиво повторил:
— Беты?
— Именно. — Даниил откинулся, лёг на траву и, сощурившись, начал смотреть в листву малорослой плакучей берёзки. — Сколько их в городе под вашим присмотром? Сколько в других городах? Не важно — мне нужны все.
Алиса посмотрела с подозрением:
— Данька?
На её лице явно читалось нелестное мнение об идее. Даниил из-под опущенных ресниц посмотрел на девушку и тихо засмеялся:
— Алька! Не нужно смотреть на меня, как не дебила. Не первый мой бой — даст небо, не последний. — И посерьёзнел: — Беты, конечно, весьма опущенные люди, и, как правило, нравственностью безгрешной не блещут. Но для нашей работы и не нужны святые. Мне нужны твари — тупые, испуганные и агрессивные твари, которых несколько погонщиков из «братьев» сможет навести на военчасть и на замок. Вопящие, воняющие, дикие и сумасшедшие. Твари, которые будут пугать неподготовленных.
Александр, внимательно выслушивающий йахаса, кивнул с пониманием:
— Обычные люди побегут. Останутся только храмовники.
— И святоши, — закончил Даниил. — А это уже будет наше с Алей дело. Нам главное пройти внутрь. Там Прото сам поможет нам. С его-то возможностями.
Алиса недовольно повела плечами, смотря на чистый горизонт, но не ответила. Ей одновременно было и обидно, что теперь командовал бывший бет-отребье, и, наконец-то, спокойно за принимаемые решения.
Вмешался Александр:
— И наше дело тоже, йахас, — настойчиво смотря в глаза Даниилу, сказал он.
Даниил оглянулся, посмотрел на сахарно сверкающий под жарким солнцем замок монастыря, и, задумчиво покусав губу, отозвался, не глядя на «брата»:
— И ваше… Да, и ваше, — твёрже докончил он и ткнул пальцем: — Снайпера на вашей совести. Сможете?
Александр кивнул, не глядя:
— Завалим.
— Зря не рискуйте, — строго наставил Даниил. — Толпой такие дела не делаются! Тут нужен подходец…
Склонив голову, Александр лукаво отозвался:
— Что ж мы учились по дворам да «казакам-разбойникам», что ли? — и тут же посерьёзнел: — Сделаем, йахас. Сверху вас не потревожат.
Даниил кивнул, уже явно задумываясь над какой-то следующей задачей.
Алиса всмотрелась в серую громаду здания и снова перед глазами замелькали цветные линии — витраж в витраже в витраже в… Замотала головой, зажмурилась, прогоняя навязчивое видение. И открыла глаза. И чётко, почти напротив себя, увидела окно. Наверное, единственное окно монастыря, на котором пламенели алые детали рисунка. Золотой крест, словно молния, раскалывающий окно ровно посередине, голубые звёзды на чёрном фоне и красные всполохи осколков чего-то развалившегося на части проросшим сквозь него крестом. Издалека осколки складывались в лицо. Уставшее, тяжёлое лицо. Что-то знакомое было в нём. И казалось — нет, она была в этом уверена — что оно смотрит на неё.
Алиса вздрогнула и отодвинулась. Когда нашла в себе силы снова посмотреть на замок — горизонт закрывал обычный монастырь, как и все, серый, обшарпанный и древний.
Посмотрела на мужчин, разглядывающих монастырь, покосившийся погнивший забор и пропылённые степные дороги к нему. Отвернулась:
— Я пошла, — и резво перебежками ушла в ближайший островок лесополосы.
Ветки хлестнули по быстрому телу, мягко перекатывающемуся со стопы на стопу по пыльной степной земле, колко хватающей снизу острыми кончиками сушеной за жаркое лето травы. Недовольно убрала с лица волосы, столкнула в сторону ветвь, и перешла на шаг. По земле хотелось ходить медленно, степенно, будто наполненная водой ваза — чтобы не расплескать ни капли, не споткнуться, не упасть и не разбиться. Усталость и желание крови иссушали её. Всё рушилось вокруг, песком утекало меж судорожно сжатых пальцев. Ещё вчера она считалась лучшей в среде инициаторов, её, нежить, брали на задачи лучшие из инквизиторов, ей доверяли самые опасные задачи, и, выделяя, могли говорить как с человеком, а теперь она стала никем. Была ничем, но лучшей, а стала — кем? Отверженной, проклятой, одинокой, возле которой тёрся огромным мартовским котом бывший бет, а ныне равный. И только вспомнив о том, как заходится от волнения внутри кровь, когда Даниил приближается, прикасается, она невольно улыбнулась — горделиво и счастливо.
Он, конечно, догнал. Оставив далеко позади «брата йахаса», в десяток мощнейших прыжков перемахнул полосу пустой земли и шумным тигром ворвался в лес. Схватил за локоть.
— Аля!
Она фыркнула, смотря в его распалённое и хмурое лицо.
— Если ты будешь скакать под стенами этого кремля, то просчитать нападение йахов будет не сложно!
Даниил растерялся, а потом пожал плечами:
— Вероятно… — и отпустил локоть. Его губы сошлись, пролегая злой складкой.
Он отвернулся, смотря на то, как неторопливо, пользуясь рельефом, пробирается к ним «брат йахаса». И Алиса поняла, что обидела дважды. И своим резким уходом, и теперь тем, что не оценила его порыва. Обидела, ничего не дав взамен.
— Даня?
Не оборачиваясь, он отозвался:
— К вечеру Александр обещал собрать людей и бетов.
Алиса вздохнула:
— Значит, в ночь?
Подошла и, обняв йаха за крепкий торс, скрытый за тонкой рубашкой, прикоснулась щекой к приподнятой лопатке. Даниил шумно, по-звериному, вдохнул и схватил её ладони, прижимая к телу сильнее. Она втиснулась в податливо прогнувшуюся спину, буравясь носом в танцующий под её напором позвоночник. От жаркой кожи звучал — словно сотни смычков вмиг вспорхнуло над струнами — запах сладкой, запретной и, одновременно с этим, разрешённой крови. Крови родной, но крови, готовой литься для неё. И от этой музыки кружилась голова. И всё вокруг, словно отдалялось до самого горизонта, оставляя только солнце, топящее в мёд кожу, и небо, в котором можно раствориться без остатка.
— В ночь… — выдохнул Даниил. — Под самое утро, когда люди слабы. В наше время. В два набега. С земли и с воды.
— А если там… инициаторы? — она сжалась за его спиной — её лихорадило, но вблизи йаха становилось хорошо, спокойно.
— Не будут держать их рядом с Прото… Ради его же безопасности. Там только люди. Пусть и подготовленные. Но только люди. Это будет несложно, Аля.
Алиса вжалась лбом в его спину и не ответила. Ей вспомнилась сестра Пелагея и её ножи — два чёрных пламени в белых сухих ладонях. Ей было достаточно быть просто человеком…
…