Сестра Пелагея лежала недвижимо. Плотно сжав губы, так, что скорбная складка пролегала по морщинистому рту. И молчала.
Алиса отодвинулась, села поодаль, чтобы не касаться старой наставницы. Серебреный нож, осторожно подтянув за эбонитовую рукоять, подсунула матушке под ладонь, и отвернулась, рассматривая в скорбной темноте путь крыс за кладкой стены, тепло упавшего хлеба, дрожащую плёнку воды, разлившейся по камням. И тоже молчала.
Говорить было не о чем.
Старая наставница не смогла дать ей смерть. А она не стала останавливать старое сердце.
И, свалив матушку на каменный пол, махнув почти у морщинистого горла диким оскалом — отодвинулась и села, равнодушно рассматривая узор трещин на стенах. Ждала.
Сестра Пелагея поднялась, когда вполне овладела дыханием и внутренними чувствами.
Села, уверенно перехватив нож, напротив Алисы.
Та подобралась, внимательно наблюдая за руками старой наставницы, но сестра, горько усмехнувшись, не глядя, сунула нож в ножны. И опустив глаза, нахмурилась. Трудно было простить и проститься?
— Я учила тебя…
Алиса вздохнула:
— Я никогда этого не забуду.
Сестра Пелагея мотнула головой — «не то!» — и снова повторила:
— Учила. И другие тоже учили. Сперва законам Божьим. Потом — как их нарушать… Я дала самое страшное — технику, как это делать. И теперь…
Алиса вытянулась в сторону старой наставницы.
Сестра Пелагея вздохнула, и её губы сложились в дрожащую улыбку:
— Теперь, когда я знаю… Что не ошибалась…
Алиса стиснула зубы, ощущая, что кровь приливает к лицу. В этот момент жажда исчезла, осталось желание самой взрезать вены и напоить, напоить… Если бы она была уверенна, что это будет понято…
— Я хочу, чтобы две заповеди ты запомнила…
— Да, матушка…
Сестра посмотрела остро и поднялась на ноги. Коротко, уверенно стряхнула с подола каменную пыль и потянулась к выходу из кельи-клетки:
— Всё возможно, чему мы позволяем быть…
И повернулась уйти. Взялась за кольцо массивной двери.
Словно лезвием полоснуло по сердцу понимание того, что эта встреча последняя. Что сейчас сестра Пелагея отдаёт нечто большее, чем наставление последней ученице.
— Матушка! — Алиса вскочила на ноги. Замерла. Хотелось бросится на шею наставнице, стиснуть в объятиях, словно обнять собой, не дать уйти… Но вместо этого, Алиса проглотила комок слёз в горле и дисциплинированно склонилась, чтобы скромно напомнить: — Вы сказали про две заповеди, матушка…
Сестра Пелагея рванула кольцо и тихой тенью скользнула в коридор.
Стиснув кулаки, ощущая, как, отрываясь живым от живого, от неё уходит последний в её жизни родной человек, Алиса задержала вдох. Уходит…
В узкой щели меж дверью и стеной сестра Пелагея застыла, обречённо бросив плечи. Чуть обернулась, оставаясь уже невидимой во тьме коридора. И вздохнула.
— Бог есть.
И притворила дверь.
…