Я опускаю Аленку на мягкий ковролин. Она очень быстро привыкает к новой обстановке и уже вовсю орудует новыми игрушками, а я отхожу в угол комнаты, где, оперевшись на комод, стоит Руслан.
— Спасибо, — произношу тихо и неуверенно, на него не смотрю. Мне и так тяжело даются слова. — Спасибо за все, что ты сделал для Аленки.
— Она прелесть, — так просто отвечает он, а у меня бабочки оживают в животе.
На короткое мгновение я представляю, что он знает обо всем, любит и принимает дочь, что это все — наш обычный семейный вечер, и как только она уснет, мы…
— Ты меня прости, Алис.
Неужели меня не подводит слух?
— За что?
— За все. За Алину-мышку. За ту ночь…
— Все в порядке, это было давно.
Я изо всех сил впиваюсь ногтями в ладошки, чтобы он не заметил, как дрожат мои пальцы.
— Моих грехов это не умаляет. Я не должен был пользоваться служебным положением.
Это звучит ужасно, потому что теперь он официально признает, что просто «воспользовался» мной. Как пользуются, например, тряпкой для мытья полов.
— У меня есть своя голова и язык. Если бы я была против, ты бы узнал.
— Это был сложный период в моей жизни, — продолжает изливать душу Руслан. И да, я помню, что он выглядел, как собственная тень, еще больше молчал, но при этом чаще срывался на всех. Помню, как гадала, что произошло и отчего это все, но… слышать все это мне по-прежнему неприятно. — В то время я сделал много, о чем впоследствии жалел.
Уложил еще несколько крыс в постель? Наштопал пару-тройку детей?
— Если ты ушла из-за меня, мне жаль.
— Нет, я познакомилась с отцом Аленки и сильно им увлеклась, — вру напропалую, потому что это разговор заворачивает не туда. Я больше не хочу быть жертвой, не хочу, чтобы он меня жалел. Я не желаю оставаться в его памяти Алиной-мышкой, которую он поимел от личного большого горя. — Он предложил переехать с ним в другой город, но я быстро забеременела, и у нас ничего не сложилось.
Руслан мигом мрачнеет от этой новости. Мне больно видеть, как он расстроен, будто правда хотел быть Алене отцом. После моего короткого выступления повисает долгая пауза, которую разбивает счастливый визг Аленки, что колотит одну игрушку другой и получает от этого неимоверное удовольствие. Мы, не сговариваясь, дружно смеемся и смотрим друг на друга. В его зеленых глазах… да в них все, целый мир, в котором я снова тону. Я хорошо помню, как он смотрел на меня тогда — будто ему было не все равно, с кем это делать, будто нужна была ему именно я. Поэтому и пошла на этот отчаянный шаг. Дурочка. Какой же глупой дурочкой я была.
— Эй! — сбоку раздается резкий вскрик Руслана, я прослеживаю его взгляд и уже в следующий миг бросаюсь к малышке, потому что, пока я предавалась воспоминаниям, она успела подползти к розетке и уже тянет туда свои маленькие ручонки.
— Черт! — перехватив ее в последний момент, я больно приземляюсь попой на детали сортера и шиплю. Руслан в ту же секунду падает рядом и придерживает Аленку, которую я чуть было не выпускаю из рук.
Так мы и сидим втроем. Замираем, пока мир вокруг продолжает существовать. Смотрим друг на друга, а дочь барахтается в руках, тянет за одежду то меня, то Руслана.
— Нужны заглушки, я совсем забыла, — мой шепот такой тихий, что я сама с трудом различаю, что говорю.
— Все сделаем, — но Руслан прекрасно меня понимает. Может быть, это потому что он внимательно смотрит на мои губы и читает по ним.
И не отводит взгляд.
Продолжает.
Пожалуйста, отвернись! Потому что теперь и я не могу оторваться от его рта, щетины и подбородка.
Мы вздрагиваем одновременно.
Морок спадает. Руслан встает, чтобы взять с комода разрывающийся телефон, я быстро усаживаю Аленку рядом, а сама беру каталог спа-процедур с прикроватной тумбочки и закрываю им розетку — это временная мера, но хотя бы так. И, конечно, нужно не сводить со шкоды глаз. Я собираю разбросанные игрушки, когда слышу напряженный голос Руслана, который спорит с кем-то о каком-то проценте.
— Мне не нравится, нужно будет обсуждать условия. Хорошо, свяжись с моей… хотя нет, продиктуй адрес. Только секунду, найду, где записать.
Руслан оглядывается по сторонам, а я мигом нахожу взглядом фирменную полиграфию, которую всегда раскладывают на столиках перед заселением, она лежит там же, откуда я только что брала журнал. Спокойно протягиваю Руслану блокнот и ручку, даже не задумавшись о том, что делаю, будто это вшито в мою программу.
— Ага, пишу, — говорит он, глядя мне прямо в глаза и склоняя голову набок. Это будто возвращает нас на пару лет назад, когда я всегда была его карманной волшебной палочкой и выручала по любому поводу. Мне не нравится так о себе думать, но мне нравится вспоминать, какой мы могли быть слаженной командой. Мне нравилось работать с ним. Руслан был хорошим боссом.
Да уж, и, судя по комнате с огромным количеством покупок и его увлеченностью Алинкой, он был бы отличным отцом.
Ключевое слово — был бы.
— У меня нет контактов Шарыгина, я давно не имел с ним дел, — продолжает он говорить в трубку, а я узнаю знакомые имена, и по венам разгоняется такое приятное тепло. Даже пальцы покалывает. — Попрошу помощницу, выйти с ним на связь. Да. Я понимаю, что это срочно…
— У меня есть.
Я не успеваю прикусить язык, прежде чем это произношу. Руслан прожигает меня взглядом, а затем с одобрением кивает, и я тотчас выбегаю в коридор, где лежит моя сумка, в которой хранится заветный блокнот. Однажды у меня полетел рабочий телефон, и пришлось несколько дней восстанавливать все контакты. Я провела пару бессонных ночей, которые могла бы спать, чтобы собрать важную информацию обратно, и не поняла, насколько много данных потеряла. Это было в самом начале моей работы в должности ассистентки Руслана, поэтому я решила копировать все в блокнот.
И вот телефон я, конечно же, сдала после увольнения, свой старый после поломки уже сменила, а блокнот остался при мне.
Я быстро листаю страницы и нахожу нужный номер и адрес электронной почты. Остается возможность, что они могли поменяться, но тут я уже была бессильна.
— Диктую, — бросает он в трубку, пока я пячусь назад и сама не замечаю, как оседаю на кровать. Не нужно было этого, наверное, делать, но все вышло на инстинктах. Я всегда любила в такие моменты ему помогать и после упивалась даже его коротким «спасибо».
Уйдя глубоко в мысли, я не сразу понимаю, что Руслан обращается ко мне. А когда поднимаю глаза, он стоит вместе с Аленкой на руках и улыбается во все тридцать два зуба.
— Это было феерично. Аленка, твоя мама только что сильно выручила меня. Уговоришь ее на меня поработать?
И когда малышка выдает дерзкое громкое «дя», я не сдерживаю смех, отпуская себя хотя бы на пару мгновений.