Я сидела на кухне, задумчиво смотря в окно. Рядом со мной на столе лежал журнал, стоял ноутбук. Сегодня, когда выходила из метро, в ларьке увидела журнал. Фотография на обложке привлекла внимание, и я резко затормозила. Купила журнал и всю дорогу до дома держала в руке, раз за разом опуская взгляд на злополучную фотографию. Заголовок гласил: “Завидный холостяк Москвы женился”. И на обложке Тимур, а рядом Эллиона. Он в костюме, она в пышном свадебном платье. Он, как обычно, не улыбается, а она наоборот светит улыбкой во все тридцать два зуба.
Зайдя домой, кинула сумку на тумбочку в прихожей, быстро разулась и уселась за кухонный стол. Сначала я внимательно просмотрела журнал, нашла небольшое интервью молодоженов и еще несколько фотографий. Вот они целуются, вот он прижимает к себе счастливую Эллиону, которая с улыбкой подставляет ему щеку для поцелуя.
“Как вы поняла, что Эллиона та самая?” — задает вопрос журналист. “Я взглянул на неё лишь раз и этого было достаточно” — отвечает Тим.
Я жмурюсь, уговаривая себя не плакать. Прошел месяц. Целый чертов месяц. Бесконечно длинный, невыносимый, ужасный, болезненный. Но мне стало легче. Весь месяц я не пыталась искать никакой информации о Тиме. Я даже не стала забирать вещи из квартиры. Удалила его номер. Вычеркнула его из жизни.
Но сегодня я решила себя, видимо, добить и пошла в интернете искать подробности свадьбы. Информации было не так много, к сожалению или к счастью. Тим на всех фотографиях преимущественно серьезный, даже мрачный. Эллиона везде ослепительно улыбается. Они сыграли роскошную свадьбу на 100 человек. Неужели организовали всё за месяц?
Я не понимала одного… сколько они были помолвлены? И когда начали встречаться? По всему выходило, что Тим уже встречался с Эллионой, когда у нас всё закрутилось. Я вспомнила как на Мальдивах увидела у него царапины на спине. Кажется, это были следы от ногтей его невесты. Но почему тогда он спокойно проводил со мной каждый вечер и ночь? Может быть, Эллиона уезжала куда-то на время? Ведь именно с того момента, на Мальдивах, всё стало странно. Тим перестал брать телефон, когда я звонила. Не писал. Пропадал.
Я вздохнула, захлопывая ноутбук.
Зачем обо всем этом опять думать? Это всё уже не важно.
Я прошла в гостиную. Все стены были заставлены моими картинами. За последний месяц я написала их аж десять штук. Это стало моим любимым способом выражать и проживать эмоции.
Усевшись на диван, я решила немного посмотреть телевизор. Не хватало только чая. Вздохнув, я поплелась на кухню. На столе лежал журнал, мозоля глаза. Я перевернула его, чтобы не видеть лицо Тима и его… теперь уже жены. Выкинуть журнал пока рука не поднималась.
Заварила себе чай и уселась обратно на диван. Взяла плед, который лежал рядом, уютно укутавшись, включила телевизор. Попивая чай, медленно листала каналы в поисках чего-нибудь интересного. И замерла, увидев на экране… Тима.
— Где вы проведете медовый месяц? — раздался звонкий голос журналистки, которая стояла рядом с Тимом.
— На Мальдивах, — сердце оборвалось от звука знакомого голоса.
Его голос как обычно звучал ровно и спокойно, а лицо не выражало никаких эмоций.
— О да, это будет незабываемо, — вдохновенно проговорила стоящая рядом с Тимом Эллиона.
Я нажала на кнопку выключения.
На Мальдивах? Серьезно?
Злость поднялась какой-то сжигающей волной. Мне стало душно, тошно и невероятно обидно.
Я была уверена, что уже отпустила. Не до конца, но мне стало легче. Ведь прошел целый месяц! Но стоило только услышать его голос, как сердце, сделав кульбит, начало как сумасшедшее стучаться в груди.
Это был самый сложный месяц в моей жизни. Только несколько недель назад стало легче, и я перестала плакать по десять раз на дню с поводом и без повода. Первое время я так много и часто плакала, что даже забеспокоилась, а не беременна ли. Потому что мое поведение можно было объяснить либо гормонами, либо тем, что я просто напросто сошла с ума. Я купила в аптеке пять тестов разных фирм и, слава Богу, оказалась не беременна.
Майк… был рядом постоянно. Конечно, при нём я старалась вести себя благоразумно и не реветь, но он всё равно видел и моё подавленное состояние, и нервозность. Он ни о чём не спрашивал, а я ничего не рассказывала. Я, честно говоря, даже не знала, насколько он был погружен в наши с Тимом отношения и знал ли, что мы были вместе какое-то время, ведь они перестали общаться. После того как у нас с Тимом завязались отношения, он перестал кататься на байке, поэтому Майк мог быть не в курсе наших отношений. А я не собиралась делиться с ним какими-либо подробностями.
Я смотрела невидящим взглядом в темный экран телевизора и меня беспокоил лишь один вопрос: “Когда это всё закончится?”. А ещё было интересно, нет ли какого-то способа стереть память? Я бы не отказалась. Сколько ещё будет больно? Сколько ещё я буду помнить и вспоминать?
Взгляд наткнулся на пустой чемодан, который стоял в углу. Надо было давно уже взять стремянку и положить его на шкаф, но я всё забывала или ленилась. А сейчас гипнотизировала чемодан взглядом так, будто он знал ответы на все мои вопросы. А потом резко вскочила так, что закружилась голова и начала хаотично бегать по квартире. Спальня, шкаф, гостиная, чемодан, комод. Спустя десяток таких кругов, на диване лежали вещи, а около дивана открытый, пустой чемодан.
В дверь позвонили. Я побежала открывать. Почему-то сейчас во мне было невероятно много энергии. Так, что я даже, кажется, подпрыгивала на месте.
Распахнув дверь, я увидела Майка. Пропустила его и побежала обратно в гостиную.
— Ого… И что здесь происходит? — раздался голос Майка, когда он зашёл в гостиную.
Я замерла. Посмотрела на Майка.
— Я решила уехать.
— Куда? На сколько? Когда? — с каждым вопросом Майк всё больше хмурился.
— В Питер. Навсегда. Как можно быстрее, — на одном дыхании выдала я.
Майк молчал. Его лицо, да и тело как будто окаменело.
— А как же мы? — наконец, спросил он.
— Я должна… разобраться в себе, понимаешь? В моей голове такая мусорка. В моих чувствах… такой хаос. Мне нужно самой с этим всем справится.
Я была готова к тому, что он разозлится, накричит. Будет обвинять. Он принял меня месяц назад, не прогнал. И был весь этот месяц рядом.
Майк подошёл ко мне, встав в нескольких шагах.
— Сэм… ты разбиваешь мне сердце. Опять, — тихо прошептал он и нежно меня поцеловал. Я вздрогнула всем телом, ощущая дрожь от его слов.
Почему мир так несправедлив? И я полюбила того, кто не любит меня. А Майк полюбил ту, что не любит его?
— У нас есть хотя бы маленький шанс? — тихо спросил Майк. Он не отстранился, прижимаясь лбом к моему лбу.
Я стояла, затаившись, не зная, как ответить на его вопрос. Смогу ли я его когда-нибудь полюбить? Нет. Но и прощаться с ним я была не готова. Я поморщилась от собственной двуличности. Мне нужно было его отпустить.
— Я хочу, чтобы ты был счастлив. Но счастлив ты будешь не со мной, — наконец, честно сказала ему, смотря прямо в глаза.
Майк ушёл на кухню, оставив меня одну. Я быстро сложила вещи, которые успела накидать на диван, в чемодан, закрыла его и решила продолжить сборы завтра.
Вошла на кухню. Майк задумчиво держал в руках журнал.
— Это из-за него? — спросил он, поворачивая журнал ко мне.
Я вновь смотрела на лицо Тима и его новой жены.
В ответ я лишь пожала плечами, показывая всем видом, что не собираюсь отвечать на этот вопрос.
Секс в этот раз был очень нежный… прощальный. Майк мягко гладил, целовал, обнимал. Я засыпала, крепко прижатая к его груди. Слушала его размеренное дыхание и чувствовала как равномерно поднимается его грудная клетка.
Я знала, что он не хочет меня отпускать. Но ещё я знала, что мне жизненно необходимо сделать какой-то новый шаг. Кардинально новый. Что-то сильно изменить. После смерти родителей именно это помогло прийти в себя.
Я не могла больше быть в этом городе, мне было душно. Куда бы я не пошла, везде мне мерещился Тим.
По правде говоря, глубоко в душе я до сих пор не приняла тот факт, что он женился, и что всё кончено. Кажется, какая-то глупая часть меня верила, что однажды всё сложится хорошо. Тим одумается, или всё происходящее окажется лишь сном. Но пора было вытаскивать голову из песка и продолжать жить дальше. Только вот, чтобы жить дальше, надо было оставить кусок сердца где-то позади. Такой огромный, значительный кусок.
На следующее утро я проводила Майка, который хмурился и с каждой минутой всё больше мрачнел.
— Когда у тебя поезд?
— Через два дня, — терпеливо ответила я.
Два дня мне нужны, чтобы съездить к сестрам и брату. Освободить квартиру, хозяйка приедет завтра, чтобы проверить, что всё в целости и сохранности. Я съезжала спонтанно, хотя у меня была еще оплачена аренда на месяц, и я обязана была заранее предупредить об отъезде, поэтому пришлось пообещать хозяйке, что оплачу и следующий месяц квартиры, хотя жить тут уже не буду. А ещё нужно найти какое-то жилье в Питере. Хотя, думаю, что первое время буду жить в хостеле или отеле.
В целом, я ехала в никуда. У меня не было знакомых в Питере. Почему именно этот город? Даже не знаю. Он всегда был на слуху, и все знакомые, которые там бывали, говорили о том, какой он особенный.
Я хотела убежать. От себя. От Москвы. От воспоминания. От Тима. От реальности. Я просто хотела позорно сбежать.
У меня оставалось еще немного денег с продажи машины. Когда я покупала байк, я отложила часть суммы. Этих денег как раз хватало на переезд и на первое время. А потом… надо было что-то решать.
Хотелось самой себе сказать: “Саша, пора взрослеть”. Мне 23, а у меня нет ни работы, ни какого-то мало мальского понимания, чем я хочу заниматься. Я влюбилась в парня, отношения с которым изначально были обречены на провал, и я это понимала. Я потеряла родителей, а вместе с ними, кажется, и последние остатки разума.
Я пыталась. Я правда пыталась изо всех сил стать нормальной, хорошей и привести свою жизнь в порядок, но у меня ничего не получалось. Всё становилось только хуже и запутанней.
Мне никто не мог помочь. А я бы очень хотела, чтобы пришел кто-то более сильный, взрослый, важный и сказал, как правильно, как надо. Наверное, Тим в некотором роде был для меня такой опорой, как и Майк. Я цеплялась за них, потому что они заполняли пустоту внутри. И когда они были рядом, я не думала о том, что мне надо кем-то быть и что-то делать со своей жизнью, казалось, что всё и так правильно и нормально — я люблю и я любима, не это ли счастье?
Майк, наконец, ушёл. Правда, я была уверена, что ближайшие дни до отъезда, он не будет отходить от меня ни на шаг.
Через пару часов я уверенным шагов заходила в торговый центр. Меня ждал наш привычный и любимый общий ритуал с Кэт — поедание мороженого. Как обычно, я — шоколадное, а Кэт — клубничное. И честно говоря, это так радовало, что что-то есть в этом мире такое постоянное как наш ритуал, который тянется из самого детства.
— Итак, ты окончательно сошла с ума, — облизывая ложку, уверенно заявила подруга.
Она уже ждала меня за столиком в кафе, а на столе уже стояло мороженое.
— Возможно, — уклончиво ответила я.
— То есть ты даже не отрицаешь? — вскинула бровь Кэт.
— А зачем отрицать? — вздохнула я. — По мне как будто проехался танк. Или что еще хуже. Как будто… да я даже не могу это объяснить. Влюбляться в придурка — это, оказывается, капец как больно.
Кэт грустно улыбнулась, как будто отлично меня понимала, но уже через секунду бодро сказала:
— Я думаю, это правильное решение.
— Правда? — я удивленно посмотрела на подругу. — Все вокруг считают это сумасшедшей и глупой затеей.
— Кто все?
— Хм… Майк. С утра я позвонила Эмме.
— Это вообще не показатель. Майк — твой бывший, который не хочет тебя терять. Конечно, он не хочет, чтобы ты уезжала. Эмма — твоя сестра, при том она достаточно консервативна. Ей сложно представить возможность переезда вообще куда-либо когда-либо.
Я улыбнулась.
— А ты значит поддерживаешь меня?
— А мне ничего больше не остается, — с теплой улыбкой ответила Кэт. — Я хочу, чтобы ты была счастлива. И если для этого нужны спонтанные решения, немного безумства и переезд, то почему бы и да.
После этих слов я встала и подошла к Кэт, чтобы её крепко обнять.
— Знаешь, я так боюсь, что когда-нибудь наши пути разойдутся. Как я буду без тебя? — с грустью спросила я.
— Почему наши пути должны разойтись? — нахмурилась Кэт. — Что за глупые мысли лезут тебе в голову?
— Не знаю, — я растерянно пожала плечами. — Мы с Эммой раньше тоже были очень близки, а теперь, вот, вообще толком не общаемся.
— Не говори глупостей. Я всегда буду рядом, — уверенно заявила Кэт.
Мы доели мороженое, а потом решили пойти прогуляться. Гуляли и разговаривали обо всем на свете. Через несколько часов мы уже порядком замерзли, но не хотелось расставаться.
— Пойдём ко мне на чай?
— Пошли. Ты, в конце концов, вот-вот уедешь. Когда мы теперь увидимся.
Я вызвала такси и уже через полчаса мы входили в теплую квартиру. Я сразу пошла заваривать чай, Кэт направилась за мной на кухню.
— Давай в гостиной попьем чай?
Кэт согласно кивнула, и они направились в гостиную.
— Ого! — изумленно воскликнула Кэт, когда включила свет и увидела, что вся гостиная в моих картинах. Я смущенно пожала плечами. — Ты говорила, что рисуешь, но не говорила, что так и столько.
— Так — это как?
— Прекрасно, — тепло отозвалась подруга, подходя и к одной из картин и внимательно её рассматривая.
На картине было изображено поле маков, по которому бежала девушка в белом. Её платье развивалось, волосы летели, она держала шляпку в руках, и лента на шляпке тоже раздувалась потоком ветра. Она слегка повернула голову, можно было увидеть её яркую улыбку, но все лицо не разглядеть. Был как раз закат, и солнце мягко окутывало и поле, и девушку. Маки были с яркими, зелеными стеблями и яркими, красными бутонами.
— Как называется эта картина?
— Не знаю… Может быть, маковое поле? — неуверенно ответила я.
— Ты не даешь название картинам?
— Не всем. Для некоторых название как-то сразу не приходит в голову.
— Мне очень нравится, — завороженно сказала Кэт, продолжая разглядывать картину.
— Правда? — на сердце стало очень хорошо и тепло от слов подруги. — Давай я подарю тебе эту картину?
— Серьёзно? — Кэт посмотрела на меня и её глаза радостно блеснули. Я кивнула.
Потом мы сидели пили чай. В шкафу я даже нашла печенье.
— Знаешь, может тебе всерьез заняться картинами? — задумчиво сказала Кэт.
— В смысле?
— Ты всё говоришь, что не знаешь, чем хочешь заниматься, но вот же — картины. Они прекрасно получаются и тебе это, кажется, нравится.
— Как хобби, может. Но на жизнь этим явно не заработаешь.
Кэт пожала плечами. В итоге, когда мы допили чай, Кэт вызвалась помочь собрать чемодан. Я сегодня успела купить ещё один чемодан, потому что явно все необходимые вещи не помещались в один единственный.
В восемь вечера пришёл Майк, и Кэт, наконец, засобиралась домой.
Майк был напряженный и хмурый, и как бы он не пытался скрыть своё настроение, он как будто с каждой минутой всё больше мрачнел. Особенно, когда увидел второй чемодан и разбросанные в спальне вещи.
— Сэм… — он подошёл вплотную и сжал руками мои плечи. Его взгляд был таким серьезным, что я невольно напряглась. — Я люблю тебя. Очень, мать твою, сильно. Останься. Я прошу тебя, останься, — его голос сорвался в конце.
На секунду я почувствовала себя так, будто кто-то ударил меня под дых. Его слова, его чувства… Почему Вселенная так несправедлива? Почему я не могла полюбить Майка?
— Я… — я запнулась, не зная, что сказать. Какие слова подобрать?
— Не любишь меня? — горькая усмешка исказила его губы.
— Прости… — прошептала я, опуская глаза.
Я думала, он психанет, уйдет, возненавидит. Но он в очередной раз меня удивил. Подошёл и крепко сжал в объятиях.
— А если я поеду с тобой? — услышала я тихий голос.
Он уткнулся лицом в мои волосы, поэтому его голос звучал глухо.
— Прошу тебя… — тихо, отчаянно прошептала я.
Я не смогла закончиться фразу. Какое слово здесь будет уместно? Не усложняй? Не мешай? Отпусти? Забудь? Все эти слова казались неподходящими и уж точно не выражающими всего того, что бурлило во мне. Всех этих слов он не заслуживал. А тех, что заслуживал, я не могла сказать.
— Хорошо, — голос перестал звучать тихо. Майк отстранился и поймал мой взгляд. — Но ты должна оставить мне право звонить тебе и писать.
Я, помедлив, согласно кивнула. Я должна была дать ему возможность отпустить и забыть. Но, наверное, и сама не была готова его потерять.
Конечно, я не любила его так как Тима. Но я точно как-то его любила. Или просто что-то к нему чувствовала. Сложно было дать название и объяснить, что я чувствую, но он стал родным, близким, важным. И он был рядом, когда это мне было особенно необходимо.
Весь остаток вечера мы провели вместе. Майк помогал раскладывать оставшиеся вещи по коробкам. Часть вещей я не забираю собой в Питер, и завтра грузчики отвезут их в родительский дом.
Майк был особенно молчалив сегодня, но упрямо оставался рядом, как будто боясь пропустить хотя бы секунду из оставшегося времени вдвоем.
— Что ж, осталось пережить разговор с родней, — устало сказала я, когда время уже перевалило за двенадцать ночи, а коробки стройным рядом стояли около стены в гостиной. Квартира значительно опустела.
Майк обняла меня сзади. И мы так стояли и смотрели на коробки и полупустую квартиру. Я прощалась с квартирой, которая стало моим убежищем после смерти родителей.
Мне было страшно. Сейчас, когда вещи были уже собраны, страх стал более явным и сильным. А что, если переезд это ошибка? Как я буду одна в новом городе, где нет ни друзей, ни родных?
— О чём думаешь? — тихо спросил Майк.
— Мне страшно, — честно призналась я.
Майк немного помолчал, а потом спокойно и уверенно сказал:
— Бойся, но делай.
Я почувствовала, как перехватило дыхание. Развернулась в его руках, чтобы увидеть лицо.
Он не хотел, чтобы я уезжала. Он любил меня. Ему было больно. Но он отпускал. И даже поддерживал.
Его пальцы нежно коснулись щеки, поглаживая.
Я прикусила губу, восхищаясь, поражаясь. Я помнила, что Майк всегда казался мне просто веселым парнем. Несерьезным. Я всегда была уверена, что любовь, отношения — это не про него и не для него.
Поэтому мы так легко сошлись и столько были вместе. Потому что мы оба хотели одного — быть свободными, но чтобы рядом был кто-то, кто иногда может обнять и согреть. Мы не хотели любви, не хотели ничего сложного. Но в какой-то момент Майк захотел. И он открылся совсем с другой стороны. Как человек, как мужчина.
Но у меня ничего не изменилось. Я всё ещё не хотела его любви.
Почему мы любим не тех, кто любит нас?
Почему мы влюбляемся в тех, кто нас заведомо опустошит и уничтожит?
— Я люблю тебя, — тихо, хрипло прошептал Майк, а потом поцеловал.
И всё, что я могла — поцеловать в ответ.
Завтра я уеду в новую жизнь. Начну сначала. Чтобы стать счастливой. Чтобы забыть, отпустить, простить. Чтобы вновь научиться любить.
Прощай, Тимур Старцев. Завтра я официально начинаю жить без тебя.
Больше книг на сайте - Knigoed.net