Я не клялась ему в великой любви и не обещала хранить верность. Так я успокаивала себя все эти дни. Моя совесть кричала, стонала, вопила. Уговаривала одновременно признаться и забыть, не вспоминать, сделать вид, что никогда ничего между мной и Тимом не было.
Прошло уже несколько дней после Дня Рождения. Тогда я просто вызвала такси и уехала, не прощаясь с Майком. Написала ему смс, что плохо себя чувствую и всё. Потом даже не ответила на его звонок. На следующий день сказала, что разболелась, у меня температура и запретила ему приезжать, чтобы он якобы не заразился.
Я боялась, что Тим расскажет всё Майку. А с другой стороны очень этого хотела. Если бы он всё рассказал, то мне не нужно было бы принимать решение, что делать, не нужно было бы самой во всем признаваться Майку или же обманывать его.
Прокручивая в голове произошедшее, я до сих пор не понимала, как допустила, чтобы всё зашло так далеко. Почему я так покладисто, податливо реагировала на все его действия. Все эти месяцы Тим всем видом показывал, что я его раздражаю, что он меня на дух не переваривает. Он не объяснял почему, а я даже не пыталась, не хотела понять и разобраться. Но в тот день…
Разве мог бы он меня захотеть, если бы я его действительно раздражала так, как он это показывал? И разве могла я ему ответить взаимностью, если бы действительно считала его противным, отвратительным придурком?
Я запуталась. В своих чувствах, в своих мыслях. Я не была правильной, но то, что произошло было чересчур неправильно и запутано даже для меня. И несмотря на то, что мы не клялись с Майком друг другу в верности и даже ни разу не разговаривали про то, что у нас действительно настоящие, реальные отношения, я чувствовала себя последней сволочью.
А ещё знала, что то, что было с Тимом — это наваждение, сиюминутный порыв. Без продолжения. Может быть, он был пьян? В конце концов, мы мало разговаривали, и может быть, он из тех парней, по внешнему виду которых сложно идентифицировать количество выпитого. Да, это бы всё объяснило. Он был пьян. И я была пьяна тоже.
Майк продолжал стабильно писать и звонить, как обычно. Я сделала вывод, что Тим так ничего и не рассказал. Хотя если бы он рассказал, я бы совершенно не удивилась. Мне кажется, он бы сделал это с изрядной долей злорадства. Возможно, я ему не нравилась, потому что он считал меня недостойной своего друга? Кто знает. И вот, отличный момент, чтобы избавиться от меня, очернить меня в глазах Майка. Я как-то пыталась выпытать у Майка причины поведения Тима, но Майк лишь пожимал плечами. Кажется, и сам Майк не так хорошо знал своего друга.
Телефон зазвонил. На экране высветилось имя Майка.
— Да?
— Привет, крошка, как ты себя чувствуешь? — раздался как всегда бодрый голос Майка.
— Уже намного лучше.
— Можно уже к тебе заехать?
Я прикусила растерянно губу. Готова ли я с ним увидеться? Поговорить? Что мне сказать? Признаться? Или нет?
— Ты можешь заразиться, — неуверенно ответила в итоге.
— Пф, у меня здоровье как у кабана, я вообще никогда не болею, — гордо провозгласил Майк. Я слабо улыбнулась.
— Хорошо, привези мне мандаринов, — наконец, сдалась я.
— Буду вечером у тебя, крошка.
Я посмотрела в окно. Погода всё ещё была дождливой и пасмурной, как и моё настроение. Что ж, я не могу и дальше тянуть, иначе у меня не останется ни одной нервной клетки. Сегодня же мы поговорим. Но при мысли, что я больше никогда не увижу Майка после этого разговора, мне вдруг стало невыносимо больно и грустно. Что-то защемило в груди, и я почувствовала реальную физическую боль.
Я не могу. Не могу потерять его. Ведь в моей жизни нет никого сейчас кроме Майка. Кого-то, кто заполнял бы так много пустоты. Кого-то, кто заставлял бы не чувствовать себя так одиноко и паршиво. Только он. Он развлекает, утешает, с ним я провожу большую часть времени. Наши отношения, которые начались как очень свободные и простые, кажется, стали для меня уже давно чем-то большим и чем-то действительно важным.
Любила ли я Майка? Наверное, нет. Ведь если бы действительно любила, то не смогла бы изменить с Тимом. Наверное, я в целом чувствовала бы себя как-то иначе. Мне казалось, что уж любовь я распознать смогу. Это чувство такое сильное, такое невероятное, такое всепоглощающее, что сложно его спутать с чем-то другим. По крайне мере так я себе его представляла.
Да, конечно, я влюблялась в школе и в университете. Но это все было не то. Сейчас оглядываясь назад, я понимала, что это, скорее, были гормональные, эмоциональные всплески и даже не влюбленность. Потому что очень уж быстро я забывала и переключалась.
Ох, как бы мне хотелось с кем-то поделиться и у кого-нибудь спросить совета, да только стыдно даже вслух проговаривать произошедшее. Эти картинки крутились в голове, не переставая, и я со злостью понимала, что хочу ещё.
Хочу Тима. И не только в плане секса. Хочу понять его. Понять, что у него в голове, понять, какой он человек. Я хочу узнать его лучше. А это полное дерьмо, честно говоря. Я не верила, что могу влюбиться в такого как Тим. Ведь он такой… сложный, закрытый, невыносимый, грубый. Нет, в таких не влюбляются. В таких просто нельзя влюбляться. Это прямой путь к разбитому сердцу.
Но несмотря на все доводы разума, я понимала, что такой живой себя не ощущала ни с кем и никогда. Такой цельной, такой поглощенной моментом, человеком. Я в него будто нырнула, и весь остальной мир перестал быть, существовать. Впервые после смерти родителей я почувствовала, что пустота внутри не просто заполняется кем-то или чем-то, она просто перестает существовать. Весь мой мир замыкается на одном единственном человеке, и он уже становится целым миром.
Мои мысли… они меня меня пугали. Но я всё равно была уверена, что это не влюбленность, не любовь, ни в коем случае.
Сумасшествие? Безумие? Наваждение? Гормоны? Что угодно. И здравая часть меня говорила, что нельзя подходить ближе к огню, который так сильно согревает, ведь он может и сжечь. А вторая часть меня жаждала продолжения, потирая руки в ожидании чего-то невероятного, увлекательного, незабываемого.
Майк приехал в семь вечера. Зашел в квартиру, напевая какую-то песню. В который раз я подумала о том, как сильно они с Тимом отличались. Майк всегда на позитиве, бодр и готов шутит. И Тим — всегда мрачный, отстраненный, грубый. Я мотнула головой, пытаясь прогнать непрошенные мысли.
— Останешься? Посмотрим фильм? — предложила Майку.
Да, я решила ничего не говорить. Я струсила. Не сегодня.
Как только я увидела Майка на пороге, поняла, что не смогу ему ничего сказать. Я больше всего на свете боялась остаться одна. Как бы это банально и глупо не было, я боялась одиночества. А что у меня было в жизни? Работа? Нет. Карьера? Нет. Хобби? Нет. Семья? Нет. Друзья? Да тоже нет, со всеми я прервала контакты после смерти родителей. Мне было просто больно общаться с кем-либо из прошлой жизни. Они напоминали о том, что я не хотела вспоминать. Люди, места хранили слишком много воспоминаний. И вот — у меня не было ничего. Только Майк.
А ещё, сложно в этом признаться, но где-то на задворках сознания я боялась больше никогда не увидеть Тима. Никогда не ощутить на себе его взгляда, не услышать голоса. И никогда не узнать, почему он поступил так, как поступил, что он чувствует на самом деле. А если я перестану общаться с Майком, то и с Тимом, скорее всего, никогда больше не увижусь. Ведь мы общались только потому, что Майк был его другом. Навряд ли Тим будет искать с мной встречи.
Мы улеглись с Майком на диван. Он обожал ужастики, я же относилась абсолютно спокойно к любому жанру кино. У меня не было ни любимого, ни нелюбимого жанра. Я положила голову на плечо Майка, прижалась к нему и погрузилась в просмотр фильма.
Телефон Майка зазвонил. Он поставил фильм на паузу и ответил.
— Да, бро? — пауза, голос говорящего я не слышала. — Нет, крошка приболела, я её развлекаю, — пауза. — Давай завтра? Я освобожусь не скоро, — Майк попрощался и положил трубку.
— Кто это? — как бы невзначай спросила я.
Я никогда не спрашивала, кто ему звонит. Я вообще не задавала лишних вопросов. Наши отношения не предполагали глубокую близость и не должны были нарушать границы. Мы не лезли друг другу под кожу. Просто хорошо трахались и весело проводили время. Но я хотела… хотела знать, звонил ли тот, о ком я боялась подумать. Почему-то я думала, была уверена, что звонил именно он…
— Тим. Он последние дни ещё невыносимей, чем обычно.
Моё сердце, кажется, пропустило удар. Он сказал “ещё невыносимей”. То есть Тим переживает? И для него произошедшее что-то значит? О чём он думает? Что чувствует?
Я тряхнула головой, прогоняя почему-то ожившую надежду и интерес. Мне должно быть все равно. Я вновь прижалась к Майку и постаралась сосредоточиться на фильме.
После просмотра фильма Майк поехал домой, чмокнув на прощание и пообещав заехать завтра. Я благодарно улыбнулась. Закрыла за ним дверь и оглядела пустую квартиру. Может, стоило попросить его остаться? Пустота квартиры сегодня вызывала во мне тревожное чувство. Но рядом с Майком я чувствовала себя невероятно виноватой. Совесть грызла, зудела, жужжала. Это было невыносимо. Я очень надеялась, что скоро совесть успокоится.
Я легла спать, но как и в предыдущие ночи просто смотрела в потолок и не могла уснуть.
Он, Тим, что-то перевернул у меня внутри, сломал, перенастроил. И почему-то я знала, что не получится так просто забыть, не думать. И так и произошло.
Прошло еще две недели с того дня, с Дня Рождения Тима. За это время я нашла сто и одну причину, чтобы не ездить вместе с Майком никуда, боясь случайно с ним встретиться. Чего именно я боялась? Своих чувств? Что он всё расскажет и подставит меня? Я и сама, кажется, до конца не знала.
Я так и не смогла признаться Майку. Наши отношения продолжались. И, конечно, совесть периодически поднимала голову и намекала, что я поступаю неправильно, но если быть до конца честной, я намного больше тревожилась из-за загадочности Тима, чем из-за предательства по отношению к Майку.
Нет, я не была ужасной стервой, по крайне мере, так мне хотелось думать. Просто у нас с Майком изначально все было несерьезно. Я вообще не была уверена, что я у него одна единственная. И мне было все равно. Нам было весело, хорошо, но мы не клялись друг другу в любви и верности, и нас обоих это устраивало. А может, я себя просто так успокаивала… Успокаивала этими мыслями свою периодически зудящую, надоедливую совесть.
Я никогда не страдала тягой к саморазрушению. По крайне мере, так мне казалось раньше. Да, моя жизнь последнее время уже не была примером жизни хорошей, правильной девочки. Это был мой бунт, частично осознанный, моментами контролируемый, а по большой части непредсказуемый. Я хотела, чтобы моя жизнь стала ярче, менее пресной, однообразной. Я захотела узнать себя лучше, свои желания. Я хотела не чувствовать пустоты и одиночества. Но то, что происходило со мной сейчас, я уже не могла объяснить.
Тим… Я думала о нём слишком часто.
Интересно, какое у него полное имя? Тимофей? Тимур?
Я мотнула головой, пытаясь выгнать из головы эти навязчивые мысли о нём. Я сидела на подоконнике в своей квартире и читала книгу. Правда, кажется, я уже и не вспомню ни о чем были последние прочитанные страницы, ни о чем вообще книга.
На этой неделе я начала ходить на танцы, решив, что пора себя всё-таки чем-то занять. Раньше я занималась танцами, поэтому тело достаточно быстро начало вливаться в режим, и мне это нравилось. В целом, появилось ощущение, что спорт в любом виде — это то, что мне сейчас нужно. По крайне мере, после него я чувствовала себя живой и энергичной.
Где-то в комнате зазвонил телефон. Я опустила на пол ноги в теплых носках. В Москве было дождливо и пасмурно, несмотря на то, что была середина лета, в квартире достаточно прохладно, а я в целом всегда была достаточно мерзлявая.
— Привет, дорогая, — раздался голос Кэт.
— Привет. Как дела? — ответила, удобнее усаживаясь на диван.
— Знаешь, — в трубке послышался стук и звук сильно похожий на всхлип, — знаешь, паршиво.
— Что случилось? — я напряженно выпрямилась.
— Я встречалась тут с одним… Не рассказывала тебе, а сегодня… а сегодня… — Кэт начала заикаться и всхлипывать одновременно. — Он там с ней…
— Ты где? Я сейчас приеду!
— Я… я… — В трубке повисла тишина как будто Кэт не знала, где она, но через пару минут она всё-таки назвала адрес. Я включила громкую связь и параллельно начала собираться.
— Ты одна?
— Да… нет…
— Что это значит?
— Я была с подругами в клубе, когда увидела его. Не хочу к ним возвращаться, — расслышать все слова было сложно, потому что на фоне стало еще более шумно, а голос Кати всё также прерывался всхлипами.
— А почему не хочешь возвращаться?
— Они… это его знакомые.
Я вздохнула. Быстро надела черные джинсы, короткий красный топ, нанесла на ресницы тушь, румяна, чтобы лицо не казалось совсем бледным и выбежала на улицу, где уже ждало такси.
Через 30 минут я входила в клуб. Подругу нашла сразу, та сидела, как и предупредила, за самым дальним столиком, далеко от танцпола и пила какой-то коктейль.
— Привет, — неуверенно улыбнулась я, подходя.
Кэт просто кивнула и жалостливо посмотрела в ответ. Я села рядом и обняла подругу, положив её голову себе на плечо.
— Знаешь, я думаю, что он полный придурок, если променял такую офигенную тебя на кого бы то ни было, — сказала на ухо, перекрикивая музыку.
Кэт хмыкнула, подняла голову. Кажется, она уже успела немного успокоиться и прийти в себя.
— Я даже не хочу больше об этом думать. Я просто вычеркнула его из своей жизни.
— А ты уверена, что поняла ситуацию правильно? — аккуратно уточнила.
— Я не хочу разбираться и выяснять. Она сидела на нем верхом, и он держал её за задницу. Он не выглядел возмущенным и не пытался от неё отделаться! — глаза Кэти зло сверкнули.
Я закусила губу. Вообще-то ситуация не выглядела так, что нужно было ставить крест и даже не дать парню объясниться. Да, бесспорно, произошедшее выглядело скверно, но его точно нужно было обсудить. Я посмотрела на воинственно настроенную Кэти, на её коктейль. И решила, что для начала надо выпить и успокоить подругу, насколько это возможно.
Спустя 3 коктейля и 2 шота, Кэт уже не была так категорично настроена и почти готова к переговорам. Правда, я была не уверена, что парень Кэт, которого, как оказалось, зовут Давид, ещё не ушёл.
Я подхватила подругу под локоть, и мы двинулись на розыски загадочного Давида.
Долго искать не пришлось, он сидел всё на том же диване, где до этого его уже увидела Кэт. Слава Богу, никакой девушки на коленях у него не было, но зато девушка сидела рядом, а рука Давида была перекинута через спинку дивана и почти лежала на плече девушки. С одной стороны их поза была вроде бы и не двусмысленной, но всё же где-то на грани.
Я посмотрела на Кэт, глаза которой угрожающе сузились. Кажется, Кэт подумала о чем-то похожем.
— Кэт, только спокойно. Помнишь наш план? Подходишь, зовешь его поговорить и спокойно спрашиваешь, кто эта девушка.
Честно говоря, в нашем плане всё было не так. Он был слишком хлипкий и ненадежный, но лучшего придумать мы не смогли.
Возможно, Кэт сможет подойти и позвать Давида спокойно, а вот то, что дальше разговор пойдет по спокойному руслу, я сильно сомневалась. Но какие ещё оставались варианты? Если Кэт уйдет, не поговорив, то потом так накрутит себя, что разъяснить ситуацию будет ещё сложней.
— А давай, я подойду, выдеру этой стерве волосы, а кто она такая разберусь потом.
Я поморщилась. Кэт всегда предпочитала закатить скандал, я же чаще выбирала стратегию хладнокровного равнодушия и унизительного сарказма.
— Он признавался, что влюблен в тебя, и ты для него единственная? — осторожно уточнила я.
— Нет, — сквозь зубы прошипела Кэт.
— Тогда лучше не закатывать скандал, — честно ответила.
— Ты слишком рациональна после коктейлей и шотов, — с усмешкой парировала Кэт.
В целом, идея поговорить с Давидом с каждой секундой казалось всё более глупой, потому что, кажется, ничем хорошим это не закончиться. Кэт явно была настроена кого-нибудь убить или хотя бы побить.
— А давай пойдем домой и купим вина? — я решила, что всё-таки лучше поменять стратегию, пока не поздно.
— Ну уж нет. Он всё ещё сидит с ней рядом, мне надо будет влить в себя тонну алкоголя, чтобы перестать думать, чем они тут занимаются.
— И то правда, — вздохнула в ответ, и мы двинулись к компании.
Подошли к столу, и все собравшиеся подняли на нас глаза. За столом сидело пять человек, двое парней и три девушки. Диван шел полукругом вокруг стола и был темно-красного цвета, создавая некое ощущение уединенности. Я внутренне уговаривала Давида очень обрадоваться при виде Кэт.
— Кэт, — Давид встал и пошёл к ней на встречу.
Пара достаточно быстро ретировалась, а я как-то осталась совсем не при делах.
— Пойду за коктейлем, — зачем-то оповестила вслух новых знакомых, которым даже не была представлена, и пошла в сторону бара.
Но через пару шагов я застыла. За соседним столом сидел Тим, с девушкой на коленях. Только с этой девушкой у них точно были определенные отношения. Она присосалась к его шее, а рука её скользила по его груди, выводя замысловатые узоры. Вместе с Тимом и его девушкой сидело еще несколько ребят.
Я тряхнула головой и решила пойти дальше.
Он-то мне точно ничего не обещал. Поэтому я не имела права злиться. И вообще ни на что не имела право. Вот только, несмотря на эти очень правильные мысли, я чувствовала, как начинаю буквально закипать от злости.
Я прошла мимо стола, не оглядываясь. Ладно, я прошла специально так, чтобы попасть в поле зрения сидящих за столом. Очень близко. Конечно, людей в клубе было много, но я почему-то не сомневалась, что Тим меня заметит.
Около бара заказала коктейль и обернулась в сторону зала, пока бармен его готовил. Вздрогнула от неожиданности, увидев, что Тим стоит передо мной в нескольких шагах.
Как всегда настойчивый, темный взгляд, буравящий меня. Белая футболка, обтягивающая тело без лишнего жира. Кажется, на животе через майку были даже видны очертания кубиков. Черные джинсы, низко сидящие на бедрах, так что было видно полоску черных боксеров. Он весь — воплощение секса и греха, честное слово.
— Ты здесь одна? — наклонившись ко мне, спросил Тим.
Музыка звучала громко, но несмотря на это голос Тима была слышно отчетливо, хотя он даже не напрягался, чтобы говорить громче.
— Нет, — я мотнула отрицательно головой.
— С кем?
Я вскинула бровь, показывая, что удивлена его любопытством. Его голос не выражал любопытство, он как будто спросил что-то обыденное, что-то не очень его заинтересовавшее.
— С подругой, — решила не юлить я.
— И где она?
Мои глаза удивленно расширились. Это что — проверка? Он не верит, что я тут с подругой? А с кем же я тут, интересно?
— Что за допрос? — теперь я уже нахмурилась.
— Ты не рассталась с Майком? — резко поменял тему разговора Тим.
— А должна была? — вопросом на вопрос ответила я.
Он замолчал, хотя продолжил сканировать меня взглядом.
— И как тебе спиться по ночам? — наконец, спросил он.
— Сладко, в обнимку с Майком, — ехидно ответила ему.
Я сильно сомневалась, что Тим был таким уж образцом нравственности. В конце концов, он считался другом Майка и трахнул его девушку. Честно говоря, предательство друга казалось не менее весомым преступлением, чем предательство девушки. Да и в конце концов, он ведь был инициатором!
— А как тебе спится? — я сделала шаг вперед, подойдя к Тиму вплотную.
Вскинула голову и прищурилась. И почувствовала, как адреналин побежал по телу, разгоняя кровь. Сердце оглушительно громко стучало, отдавая эхом в ушах, а я… Вдруг почувствовала, что хочу поиграть.
Странное, незнакомое мне ощущение. Но с ним, с Тимом, ничего не было как надо и как правильно. Он как будто будил во мне всё самое худшее.
— Ты со мной заигрываешь? — кажется, Тим удивился.
— Ты не настолько хорош, чтобы мне хотелось повторить, — сладко пропела в ответ.
Тим закинул голову и расхохотался. Учитывая, что 99 % времени он сохранял спокойствие и чаще вообще не говорил, не то, что выражал эмоции, я замерла, изумленно наблюдая, как двигается его кадык. Конечно, я сказала это, чтобы его позлить. Но видеть его вот такие живые, настоящие эмоции было… восхитительно.
— А ты реально стерва и шлюха? — вдруг спросил Тим, когда перестал смеяться. Его голос, лицо опять стали серьезными и равнодушными.
— А тебя реально это волнует? — с вызовом парировала я.
— Нет, — он взял меня за запястье и положил мою руку себе на пах. — Но его это очень волнует.
Я рефлекторно сжала руку на твердом члене. Он был возбужден. Очень. И кажется, я была возбуждена не меньше. Я даже не заметила того момента, когда так сильно возбудилась. Я была взбудоражена и напряжена, как только его увидела. Но именно сейчас я почувствовала, что там, внизу, очень мокро, и всё ноет, тянет. От желания, от нетерпения. Что за извращение со мной происходит?
Мозг лихорадочно крутил в голове мысли.
Я хотела его, с ним у меня был самый горячий и жаркий секс. Но я всё ещё встречалась с Майком. И одно дело один раз переспать с его другом, другое дело — повторить это.
И потом — Тим был таким непонятным, странным и непредсказуемым. Я вообще не понимала, что от него ждать. Хотя нет, понимала. Явно этот парень не воспылает ко мне любовью. Всё происходящее для него лишь игра. Ему просто захотелось меня трахнуть и, возможно, понравилось, поэтому он готов повторить.
А может быть, ему захотелось со мной секса именно потому, что я девушка его друга? Запретный плод, и всё в этом духе? Придурок.
И стоит вспомнить, что он-то уж точно был в клубе с другой девушкой. Которую сейчас бросил, чтобы, кажется, трахнуть меня. Видимо, где-то в туалете клуба? А потом вернуться обратно к той девушке? Да уж, постоянство — это явно не про Тима.
Я убрала руку с его члена, посмотрела в глаза Тима и ровно, медленно сказала:
— Не подходи ко мне, ладно? Повторять я не собираюсь. Никогда.
На “никогда” мой голос всё-таки немного дрогнул. И кажется, Тим это заметил, потому что уголок его губ поднялся. Но я не стала дожидаться ответа, а обошла Тима и пошла вглубь клуба. Быстрее скрыться, быстрее уйти от него. Я даже забыла про коктейль, который недавно заказала, и уж точно не собиралась за ним возвращаться.
Ещё нужно было найти Кэт и понять, что у них там с Давидом происходит. Но судя по тому, что подруга ещё не позвонила, кажется, они помирились.
Я нашла взглядом столик, где сидел до этого Давид. Его там всё ещё не было. Пошла на улицу, чтобы позвонить Кэт, узнать, точно ли всё хорошо, а после отправиться домой. Что ж, хоть у кого-то этот вечер приятно закончился.