Вот я и добралась до самого сложного для меня момента повествования. Умолчать о случившемся не представляется возможным, потому как в этой части я поведаю о моем предательстве и о причинах, побудивших меня совершить его.
Но, прежде чем погрузиться в дурные воспоминания, я все же начну с хороших новостей. На второй день после нашей с Патриком ночи любви, мне позвонила миссис Грин. Было это между вторым и третьим уроком. Она чуть не плача сообщила мне, что экспериментальное лекарство для Марти дало свои первые положительные результаты — мальчик приходил в себя, а та скорость, с которой его организм боролся с недугом, внушали врачам самые положительные прогнозы на его полнейшее выздоровление. Она решила рассказать мне эту замечательную новость сама, чтобы в очередной раз поблагодарить за помощь и сообщить, что будет в вечном долгу передо мной. Под конец нашего телефонного разговора, миссис Грин призналась, что была бы счастлива, если наши отношения с Патриком закончились свадьбой и мы с ней породнились. От последней фразы миссис Грин я даже почувствовала легкость во всем теле и неистовое желание поскорее увидится с Патриком.
Я не пошла на третий урок. Вместо этого решила устроить сюрприз своему парню, придя к нему на работу. До автомойки я не дошла, зато добралась до нашей улицы, где я и заметила Патрика в компании с некой девушкой. Игла ревности пронзила меня прямо в сердце. И хотя одна часть моего разума твердила, что это просто его знакомая или же родственница, вторая часть просила не выдавать своего присутствия и проследить за ними.
Я послушалась второй части разума и спряталась за «живой» изгородью, прежде чем Патрик или та девушка успели заметить меня. Мое сердце учащенно билось, из-за чего я даже почувствовала приступ тошноты. И хотя Патрик не улыбался ей во время разговора, не пытался прикоснуться к ней, не проявлял никаких признаков симпатии к своей собеседнице, я продолжала испытывать невыносимую ревность.
Спустя минут десять наблюдения, я уже хотела выйти из укрытия и просто подойти к ним, чтобы узнать: кто эта девушка и почему Патрик с ней общается — как вдруг они повернулись ко мне спиной и направились вниз по улице. Медленно, не выдавая себя, я последовала за ними.
Они шли неторопливо, не переставая о чем-то говорить, при этом пару раз, во время прогулки, коснувшись друг друга плечами. Это могло быть просто случайностью, а может быть и чем-то большим. Терзания не оставляли меня ни на минуту. Мне хотелось поскорее получить ответы на все свои вопросы. И я не оставляла надежды, что спустя короткое время я пойму, что зря ревновала Патрика и, как в следствии, рассмеюсь над своими глупыми подозрениями и с облегчением вздохну.
К несчастью вскоре мне пришлось заплакать. И рыдала я на протяжении всего оставшегося дня и даже ночи.
Когда они остановились около высокого забора, огораживающего территорию карьера, мне кольнуло болью в сердце в очередной раз. Я молилась, чтобы они прошли дальше, но Бог решил, что мои просьбы слишком мелки для Его масштабных дел и проигнорировал мою мольбу. Патрик проник на территорию через лаз и помог девушке сделать то же самое, взяв ее за руку. Тогда-то по моим щекам и потекли первые слезы. Возможно, когда-нибудь, я бы смогла простить ему измену, если бы он стал бы умолять меня дать ему второй шанс, но то, что он отвел ее на «священное» место нашего первого свидания — я бы не простила ему никогда.
С трудом борясь с рыданием, рвущимся из моей груди, я дождалась пока они скроются за холмом и последовала за ними, проникнув на охраняемые земли через лаз.
Патрик и его спутница сидели у обрыва и глядели на воду на дне кратера, точно так же, как и мы с ним когда-то. Разве что в этот раз на небе светило солнце, да и рядом с Патриком сидела не я. Продолжая наблюдать за ними, стоя за толстым стволом клена, я, прижимая ладонью рот, сдерживала в себе рвущийся наружу крик отчаянья.
Мои силы полностью исчерпали себя, когда Патрик нагнулся к незнакомой мне девушке и поцеловал ее в губы…Ох, сложно передать то, что я тогда почувствовала. Казалось, весь мир перевернулся с ног на голову и зашагал в неправильном направлении. Все вокруг меня стало тягучим и тяжелым. Клянусь, если в тот момент по небу пролетала птица, она бы наверняка завязла в синеве, а затем и вовсе рухнула наземь.
Я отвернулась. Мне больше не хотелось видеть этого. Это было слишком сложно. Слишком неправильно. Слишком больно….Все было «слишком» для меня в тот момент.
Я не видела никакого другого решения, кроме как убежать оттуда. Что я и сделала.
Вернувшись домой и закрывшись в своей комнате, я начала рыдать так сильно, как не плакала никогда даже в раннем детстве. С каждой пролитой мной слезинкой мне становилось легче на душе, но в то же время я чувствовала, что сама себя опустошаю — превращаюсь в стеклянную бутылку из-под молока, которую выставляют ночью за порог, чтобы молочник утром заменил ее на полную. В моем случае «молочником» был Патрик, но даже он бы не смог в эти минуты наполнить мое тело теплом и любовью.
Под вечер, когда мои родители заметили мое отсутствие за ужином, они послали Джулс проверить мою комнату, так как на телефонные звонки я не отвечала. Джулс вначале постучала, а когда я не ответила, попыталась открыть дверь. У нее ничего не вышло, так как та была запертой.
— Вал? — позвала она.
— Пойди прочь! — прокричала я в подушку, а поняв, что она ничего не расслышала, повторила свое требование, повернув заплаканное лицо в сторону двери.
— Что-то случилось? — тревожно спросила сестра.
— Нет! Просто оставь меня в покое.
Джулс не стала настаивать и удалилась. К счастью за ней в мою дверь не постучали родители. Видимо, они решили, что это простая подростковая блажь, которая сама собой пройдет, как только мне надоест слушать свой урчащий от голода желудок.
Спустя полчаса после ухода Джулс мой телефон зазвонил вновь. По мелодии звонка я поняла: кто именно мне звонил. И как раз его я меньше всего сейчас хотела слышать. Я схватила телефон, нажала на отбой, а затем и вовсе его выключила. Какое-то время я глядела в черный экран телефона на свое отражение. За моим опухшим от слез лицом виднелась лишь темнота, которая, казалось, будет теперь преследовать меня до конца моих дней. Испугавшись такой участи, я замахнулась и бросила телефон в стену. Ударившись о твердую поверхность, с него слетела задняя крышка, батарея и куча мелких деталей.
Немного придя в себя, хотя моя грудь все еще сотрясалась из-за продолжительного плача, я подняла с пола разбитый телефон. Судя по его плачевному состоянию, ремонту он не подлежал. Единственное, что я могла сделать с ним — это выбросить в урну. Я так и поступила, предварительно забрав симку и флэшку.
Я хотела лечь заново и попытаться уснуть, когда услышала легкий стук камешка в окно. Не сумев дозвониться до меня, Патрик решил прийти к моему дому. У меня не было ни малейшего желания видеть его и тем более говорить с ним, а потому, я забралась на постель, легла на живот и закрыла голову подушкой, чтобы не слышать этих постукиваний в стекло. Но не ту-то было: спустя минуту удары стали гораздо продолжительнее и громче. Патрик забрался на крышу, как уже делал ранее (в последний раз — прошлой ночью) и уже пытался достучаться до меня с помощью костяшек пальцев.
Поняв, что от разговора с ним мне не убежать, я подошла к окну, распахнула его нараспашку и закричала:
— Пошел прочь! Я не хочу тебя видеть, тварь двуличная!
Лицо Патрика перекосилась так, словно я плюнула ему в лицо. Такая ассоциация мне очень понравилась и я тут же воспользовалась представившимся шансом.
— Вал, что с тобой такое?! — потребовал он от меня ответа, со злостью стирая мой плевок со своего лица. — Я весь день звоню тебе, волнуюсь, а ты меня избегаешь. Да еще встречаешь так, словно мы злейшие враги.
— Я все знаю, понял ты…предатель! Я видела тебя с ней!
— О чем ты го…
— Признайся, подлец! Не будь трусом!
— Вал, я на самом деле не понимаю…
— Как ты мог, Патрик, — уже более тихо выдавила я из себя слова вместе с очередным потоком слез. — Как ты мог! Мы ведь были близки вчера. Я думала, что ты — лучшее, что было в моей жизни, а ты…Ты причинил мне боль.
— Милая, родная моя, — он протянул ко мне руку, желая прикоснуться, так же, как это сделала я вчера во время его откровений об отце, после которых мы впервые занялись любовью. Но я ему не позволила этого сделать, отступив назад. — Позволь мне войти.
— Нет! И речи быть не может. Твоей ноги больше не будет ни в этой комнате, ни в этом доме! Я больше не хочу тебя знать! Проваливай!
В тот момент мне очень хотелось толкнуть его изо всех сил, чтобы он упал с крыши и сломал себе что-нибудь. Но я все же не решилась на этот шаг, так как все еще любила его, да и боялась, что дело может закончиться чем-то и пострашнее перелома.
— Валери, любимая, — снова попытался он заговорить со мной как можно осторожнее и ласковее, надеясь заполучить хоть толику моего внимания.
— Не называй меня так! — закричала я, тряся своими маленькими кулачками у его растерянного лица. — Иди к своей новой пассии и ей признавайся в любви! Я же тебе больше не верю!
— О какой пассии идет речь? — удивление на его лице казалось искренним, но я решила не позволять себя обмануть. Моя доверчивость причинила мне к тому времени уж слишком много неприятностей: вначале я лишилась из-за нее девственности с недостойным человеком, а затем чуть было не подверглась изнасилованию той же личностью.
— Я видела вас двоих! Ты повел ее на наше первое место свидания….Ты поцеловал ее….Ты надругался над моими чувствами!
— Ты видела нас с Ирэн?
— Я понятие не имею, как ее зовут и уж точно мне без разницы имя этой девки!
— Вал, это не то, что ты подумала.
— Ну конечно! Ты меня совсем за дуру держишь?!
— Позволь мне все тебе объяснить.
Из-за моих криков, которые могли поднять из могилы даже мертвеца, в мою дверь начали ломиться. Так как она была заперта, попытки прекратились, а взамен начались стуки и крики.
— Валери! Что там происходит?! — прокричала моя мать.
— Дочь, открой дверь! — подхватил отец.
Я поспешила выполнить просьбу отца, поняв, что только так я могу заставить Патрика уйти и оставить меня в покое. Я оказалась права: стоило моим родителям ворваться в мою комнату, как Патрик уже успел спрыгнуть вниз и скрыться в ночи.
Мать обняла меня (чего не делала, бог знает сколько лет) и помогла мне лечь в постель. Отец в это время закрыл окно и задернул шторы. Они желали узнать подробности случившегося. Чтобы хоть немного утолить их любопытство, я сказала им, что рассталась с Патриком, промолчав о причинах. К счастью, им данного объяснения оказалось достаточно, и они принялись меня успокаивать, заверив, что я найду себе парня «из своего круга». Последние слова не были произнесены вслух, но они явно подразумевались.
Меня оставили одну в своей комнате, когда я окончательно перестала плакать, сделав вид что уснула. Но в эту ночь мои щеки так и не высохли от слез, а разум не посетили сновидения. Вместо этого мне пришла, как мне тогда показалось, отличная идея мести.
Включив компьютер, я перебросила запись признания Патрика об его отце на жесткий диск. Воспользовавшись программой нарезки аудиофайлов, я вырезала нужную мне часть, убрав мой начальные признания любви и последующие страстные стоны (повторное прослушивание что одного, что другого причинили мне опять душевную боль). Оставшуюся середину, я загрузила на «фэйсбук» и сделала массовую рассылку всем моим виртуальным друзьям.
Осуществив свою «месть» я выключила компьютер и уложилась спать. Смотря в потолок и улыбаясь, я твердила себе, что поступила правильно и что мой поступок был полностью оправдан. Я хваталась за эту мысль столь долго, сколько могла, но вскоре не удержалась и снова заплакала.