Марина.
Выбегаю из палаты Руслана, не хочу, чтобы он видел, насколько для меня были обидными его слова. Ведь я просто хотела помочь ему. А он отказался. Возможно, он просто хотел самостоятельности, а может, ему не приятны мои прикосновения и моя помощь. Но при этом возникло ощущение, что я навязываюсь ему, может так оно и есть.
Надо оставить его в покое. Аня не будет ему ставить ничего и его жизни ничего не угрожает. А мне, наверное, пора отсюда уходить. Не место мне здесь. Надеюсь, Пётр Семёнович не позволит и не допустит больше такой ошибки с назначениями. Хотя его ведь и завтра не будет, а вдруг Дарья опять что-то не то назначит ему? В душе страх за него поселяется. Нет, не могу я его пока оставить одного, пока до возвращения Петра Семёновича.
— Марин, а ты на обед не идёшь? — слышу голос Ани за спиной.
— Обед?
Я и совсем забыла, что у меня тоже может быть перерыв.
— Да, а куда?
— Идём здесь рядом столовая, тем более у нас перерыв. Пошли.
— Ну ладно — хоть пойму, что здесь к чему.
Мы проходим холл и поворачиваем направо.
— Вот наша столовая — указывает Аня на стеклянные распахнутые двери.
Мы заходим в зал, вдоль стен стоят столики, а по середине — раздача, сбоку подносы и приборы.
— А как здесь оплачивать? — интересуюсь.
Я ведь не взяла с собою ни наличные, ни карту.
— Стоимость обеда вычитают из нашей зарплаты. Средняя стоимость пятьсот рублей, так, что ни в чём себе не отказывай — Аня широко улыбнулась и взяла поднос.
Да если бы я сегодня уволилась, то осталась, бы должна за обед. Отлично!
— А ты давно здесь работаешь? — спрашиваю Аню.
— Не очень, месяца полтора, ещё зарплату не получала с учётом вычетов. Там, наверное проела больше — смеётся она.
Я рада, что она успокоилась по поводу назначений Руслану. Опять он, да что ж он из головы та никак не уйдёт. Выдыхаю, пытаясь сосредоточится на салате. Какой же я хочу крабовый или цезарь? Интересно Руслан там поел хоть что-нибудь? А никакой не буду брать. Взяла второе и компот, надеюсь не вышла за лимит.
— Ты что так мало ешь? — спрашивает Аня, накладывая себе пирожков.
— Аппетита нет, что-то — оправдываюсь.
Хотя есть и впрямь не хочется.
— А ты чего такая расстроенная вышла от Каримова? Ему хуже стало?
Блин и она заметила.
Мы присаживаемся за столик. Откровенничать с ней не очень-то хотелось.
— Да так что-то расчувствовалась.
— Да иногда бывает. Я со своим первым пациентом чуть с ума не сошла, опекала, ухаживала, а когда его не стало, всё себя корила, что не доглядела. Хотя он безнадёжный был — на её глазах появляются слёзы — умер не в мою смену. А я до сих пор его вспоминаю.
— Ты настолько привязалась к нему? — поражаюсь.
Она только кивнула и смахнула набежавшие слёзы.
Хотя я сама начинаю настолько сильно привязываться к Руслану. Зачем? Чтобы так вот страдать потом как Аня? У него же девушка есть. Только очень странно, почему она оставила его в таком состоянии одного, и он захотел тогда, чтобы я осталась с ним. Хотя сейчас фактически отказался от меня. Надо как-то ставить блок на своих чувствах и относится к нему как к пациенту, не позволять себе что-то большее.
— Извини, я что-то расчувствовалась — выдыхает Аня и начинает есть.
— Ничего — поддерживающе улыбнулась ей и принялась за обед, пока не остыл.
Мы обедали, молча пребывая каждая в своих мыслях.
После обеда я заставила себя пройти мимо его палаты и не зайти к нему. Ведь не нужна, зачем навязываться. Поднялась в ординаторскую и застала Дарью, сидящую в кресле Петра Семёновича. Она искала что-то на его столе.
— Добрый день, Дарья — пытаюсь говорить спокойно, но в душе всё кипит просто.
— Виделись уже — отвечает безразлично — о, а я её как раз ищу — тянет руку к карте Руслана — давай напишу назначения на завтра.
— Нет — отвечаю — это мой пациент и назначения ему могу делать только я или Пётр Семёнович. Так как его сегодня нет, Каримов полностью на мне. И, если я узнаю ещё раз, что ему что-то назначили, или ставят без моего ведома, отвечать будешь по полной не только перед Петром Семёновичем, но и перед судом, за нанесение вреда здоровью пациента. Усвоила, Дашенька?
Её глаза злобно сощуриваются.
— Да что ты возомнила о себе?! Ты работаешь здесь первый день и решила со своим уставом в наш монастырь! Да ты как врач никакая, сегодняшняя операция это показала! Так что будь добра за назначения, которые Пётр Семёнович написал ему, я к ним отношения никакого не имею, это твой пациент тебе и отвечать за его самочувствие. Надеюсь, он жив до сих пор — язвительно очень — или загнулся уже?
— Вот именно, что мой. И и я тебя предупредила о назначениях без моего ведома!
— Надо больно — фыркнула.
— Дашь, ведь ты же понимаешь, то могло произойти с ним? — уже не выдерживаю.
— Ты о чём?
— О последствиях, если бы ему поставили всё, что назначили? Он же аллергик.
— Я понятия не имею о чём ты — отвлекается на кипу карточек на столе.
— Ведь это жизнь человека, неужели для тебя это ничего не значит? Неужели важнее подставить меня? Ведь я уйду отсюда при желании, а его могли бы не спасти сегодня. Я вообще тебя не понимаю.
Она не смотрит в глаза, поджимает губы и листает первую попавшуюся карточку.
— Я не понимаю о чём ты — бурчит, не отрывая взгляда от карты.
Бесполезно с ней разговаривать. Надеюсь, ты больше никому не навредишь сегодня.
— Надеюсь, ты меня услышала — говорю ей.
Нет никакого желания оставаться с ней наедине. Выхожу из ординаторской и только сейчас замечаю, что всё это время крепко прижимала к груди карту Руслана.
Ну как его оставишь здесь одного с этой мегерой?
Не выдерживаю и спускаюсь к нему в палату. Хочу увидеть его и убедиться, что поел, что всё у него хорошо в отличие от меня. Подхожу к палате и слышу доносящиеся из-за двери тихие стоны. Спешу распахнуть дверь и забегаю в палату.
Руслан спит, лёжа на спине. И ему сниться что-то от чего он вздрагивает и тихо стонет. Похоже не очень приятный сон. Замечаю на тумбочке не тронутый обед. Он же начинал, есть, почему не стал.
— М — он хмурится и стонет.
Не могу спокойно смотреть на это, хотя давала себе обещание не пересекать границы. Не могу я так.
Присаживаюсь на кровать и тихо касаюсь его плеча.
— Руслан, проснись — немного тереблю его по плечу.
Он распахивает глаза и ошарашено смотрит на меня. Потом хмурится отчего-то. Ему неприятны мои прикосновения? Отдёргиваю руку и поднимаюсь с кровати.
— Тебе снился не очень хороший сон, поэтому я решилась разбудить — зачем-то оправдываюсь.
— Ты теперь и сны мои охраняешь? — улыбнулся в ответ.
— Нет, просто ты дёргался во сне, а движения вызывали боль, поэтому решила прервать твои мучения. Наверное, зря, извини, если так.
Хочу уйти. Зачем я вообще пришла? Я уже его не понимаю и себя тоже. Я хочу находиться рядом с ним, а он, наверное, не хочет этого.
— Подожди — он тянет руку ко мне- это ты извини меня за резкость пожалуйста, я…я давно нормально не общался с людьми. Разучился наверное — грустно улыбнулся.
Его признание ошарашивает, просто. Что случилось с тобою, что ты так замкнулся в себе? Он так проникновенно смотрит на меня.
— Ничего, всё нормально — пытаюсь его заверить.
— Не обижайся на меня, меня просто бесит моя беспомощность, поэтому так получается.
— Мне не сложно тебе помогать — хочу убедить его — но если тебе неприятно я не буду — признаюсь ему.
— Мне? — удивляется — Марин мне нравится всё, что ты делаешь и это тебе надо задуматься, а стоит ли помогать такому овощу как я. У меня же ничего не получается. Даже поесть нормально не смог- виновато поджимает губы.
Овощу?
— Совсем ты не овощ — присаживаюсь обратно на кровать — завтра вставать попробуем, не переживай у тебя всё получится — взяла его за руку и он крепко сжал мои пальцы в ответ.
Значит ему не неприятно, раз ответил.
— А почему не поел?
— Не получилось. Пюре и компот на себя пролил — бурчит недовольно.
— Я помогу — тянусь к полотенцу.
— Нет — он пытается меня остановить, но уже поздно. Полотенце оказывается грязным, всё в компоте и пюре.
— Возьмём другое — поднимаюсь и беру полотенце с соседней кровати.
Стелю чистое полотенце ему на грудь. Он внимательно смотрит за моими движениями, аж смущаюсь под столь пристальным взглядом.
Всё остыло, конечно, но рядом с постом Ани я видела микроволновку и пару столов.
— Всё холодное, давай я схожу, подогрею — предлагаю ему.
— Да, ладно так поем — он тянется к ложке.
— Тёплое, вкуснее и полезнее — поднимаюсь с кровати.
— Марин — он берёт меня за руку — спасибо что помогаешь — так искренне смотрит в глаза.
Что с ним случилось, если за такую малость, он благодарит.
— Мне не сложно и приятно тебе помогать — отвечаю ему.
— Всё равно спасибо — улыбнулся так тепло и отпустил мою руку.
— Я сейчас — беру тарелки с его обедом и выхожу из палаты.
Дохожу до поста Ани.
— Ты чего не наелась? — улыбается Аня.
— Нет, Каримов не поел, хочу подогреть.
— А, понятно.
Ставлю тарелки на стол и грею их по очереди.
Блин, тарелки то теперь горячие.
— Помочь донести? — спрашивает Аня.
— Да если можно — соглашаюсь.
Она берет вторую тарелку и помогает мне всё занести в палату.
Руслан удивлённо смотрит на меня.
Аня молча выходит из палаты, а я присаживаюсь на край кровати.
— Сначала суп — беру в руки тарелку с супом и ложку.
— Ты меня кормить будешь? — удивлённо смотрит на меня.
— Ну, тебе сейчас в твоём положении неудобно и всё расплещешь — подцепляю ложкой суп — направляю ему в рот.
Ложка исчезает в его губах, а он со стоном блаженно жмуриться.
— Вкусно — улыбается.
— А я говорила, что тёплое вкуснее — отправляю ещё одну ложку ему в рот.
Ест с удовольствием. Мне так приятно на душе становиться, что я могу для него хоть что-то приятное сделать за сегодняшний день.
— Спасибо — говорит, кода доедена последняя ложка с пюре.
— На здоровье. Тебе надо набираться сил, чтобы поправится — ставлю посуду на тумбочку.
— Я знаю — немного замялся — но с твоей помощью это как-то легче проходит и спокойнее.
— Я рада, что тебе становится лучше.
— Это только твоими стараниями — улыбается — если бы не ты ещё не известно, что было бы со мною сейчас.
Вспоминаю про укол, что хотела ему поставить Аня и опять не по себе становится.
— Не позволяй никому тебе что либо ставить, ладно — напоминаю ему.
— Но ты же будешь рядом — встревоженно всматривается в глаза.
— Руслан, я не знаю — решаюсь ему признаться — сегодня вообще мой первый день работы здесь и за это время много что произошло, и вполне возможно дождавшись, Петра Семёновича мне придётся уйти. Я просто переживаю за тебя ведь с этим уколом не всё так просто. Я пока всё ещё не выяснила, но мне кажется, меня хотели подставить. И я вообще не понимаю, как можно быть такими бездушными и играть с жизнью человека, с твоей жизнью.
— Марин — он берёт меня за руку — но зачем это и кому надо было.
— Кому я знаю, но зачем ещё не поняла. И очень жаль, что Перта Семёновича завтра не будет, я бы поговорила с ним. И уж если на кану жизни людей, я уйду не задумываясь.
— Не надо ты что?! — он встревоженно смотрит в глаза и пытается приподняться, словно хочет быть ближе ко мне, но тут же морщится и шипит от боли.
— Тебе нельзя, садится — напоминаю ему и подхватываю под плечи.
Держу его на весу, наверное, спина устала в одном положении. Он так близко, что непроизвольно вдыхаю его мужской тягучий запах.
Ощущаю его руки у себя на спине, он прикасается к лопаткам, и притягивает ближе к себе, от неожиданности не могу удержать его на весу и мы опускаемся вместе на подушки.
Он проводит носом вдоль шеи, жадно втягивая воздух, от этого жеста мурашки побежали по спине.
— Не уходи Марин, пожалуйста. Не оставляй меня одного — его хриплый голос будоражит до корней волос.
Он притягивает к себе ещё сильнее, не позволяя шевелиться, укладывает головой к себе на плечо, тихонько поглаживая по голове и спине. Отчего то расслабляюсь и вся эта ситуация с Дашей отпускает. Прикрываю глаза на секунду, наслаждаясь близостью Руслана.
— Хорошо, на пару дней останусь — шепчу ему.
— Не переживай, всё наладится — говорит хрипло — не уходи только, пожалуйста.
Ощущаю прикосновение его губ к виску, столько тепла и нежности чувствуется в этом жесте, что меня просто накрывает. Не могу удержаться и прижимаюсь губами к его щеке с чуть колючей щетиной. Ощущаю, как вздрогнули его пальцы на спине. У меня совсем мозг поплыл, наверное, от его близости.