Руслан.
Всё пережитое за эти полтора года снова возникает перед глазами. Авария, больница, родители, слова отца, потом мой персональный ад, нет не хочу вспоминать всё это с силой закрываю глаза.
— Прости, я не должна лезть к тебе с расспросами — слышу Марину и ощущаю её тёплые, и мягкие пальчики она сжимает мою ладонь.
Зачем тебе это рассказывать? Это моё, моя боль, моя жизнь…
Она пристально вглядывается в глаза, что тону в них какое-то время. Не надо её посвящать во всё это. Она ведь будет меня жалеть, а это хуже всего. Нет.
Но внутри словно прорывается наружу всё, что копилось во мне всё это время.
Пытаюсь нормально выдохнуть, но не получается успокоиться совсем.
— Всё будет хорошо, я тебе обещаю, слышишь — она тихонько гладит по плечу, а меня словно током прошибает от этого.
Она уже меня жалеет…
По её щеке скатывается слеза, она смахивает её и смущается.
— Не плачь, ты что — тянусь к ней, забывая про градусник под мышкой, он чуть не падает на пол.
Марина его подхватывает и выдыхает с облегчением, прикрывая глаза.
— Успела — она улыбнулась и разжала ладонь, вглядываясь в цифры.
Затем начинает хмурится.
— Тридцать восемь, Руслан, у тебя жар — она ошарашенно смотрит на меня.
А я думаю, что голова тяжёлая, считал, что просто спать охота.
— Надо как-то снижать, как ты себя чувствуешь? — её голос подрагивает, она очень взволнована.
За меня? Она переживает за меня. От осознания этого аж дыхание сбивается.
— Нормально всё — хочу её успокоить.
— Ага — не верит — сейчас придумаю, что-нибудь — она поднимается с кровати — потерпи немного — она идёт на выход.
Слышу, как за ней закрывается дверь.
Только вернись, пожалуйста.
Похоже и правда температура поднимается начинает знобить отчего-то. Натягиваю одеяло до подбородка, так хочется тепла и её прикосновений. Ко мне давно так не прикасались, как она. Прикрываю глаза и похоже проваливаюсь в сон. Вижу Марину, она улыбается и бежит от меня по высокой траве, я пытаюсь её догнать, но в какой-то момент спину простреливает боль и я падаю не могу пошевелиться, задыхаюсь от своей беспомощности, ненавижу себя за это. Зову Марину, потому, что пошевелиться сил совсем нет.
Ощущаю приятную прохладу, но затем становиться мокро и раскрываю глаза.
— Тише, сейчас должно быть лучше — Марина касается моего лица прохладными пальчиками и нежно гладит. Ощущаю что-то холодное на лбу. Веки такие тяжёлые, но я пытаюсь их поднимать потому, что невозможно оторвать взгляд от Марины, она такая красивая.
Сейчас немного строгая правда или серьёзная она мочит в чём — то ткань и касается моего плеча. Щекотно.
Дёргаюсь и чуть не задыхаюсь от накатившей боли в спине.
— Тише, постарайся меньше шевелиться — она протирает мне руку и гладит пальцами по ладони — держись, слышишь — она взволнованно смотрит мне в глаза.
— Не бойся, ты же рядом — только и могу ей сказать.
Спасибо, что вернулась и вообще, что рядом со мною и пытаешься помочь. Но силы словно покидают меня, прикрываю глаза, веки слишком тяжёлые и вместо всех слов, что вертелись сейчас на языке, получается, сказать только «спасибо».