Смерть и Новое Начало
Когда просыпается ад…
Это время суток, когда демоны, вышедшие из своего обиталища, проскальзывают в сон ничего не подозревающего человека, превращая его в жуткий кошмар. Они играют с сознанием людей в часы их бодрствования, становясь тенями, танцующими вдоль стены, которые можно заметить лишь краем глаза. Они оставляют зловоние в воздухе, спят в затянутых паутиной вентиляционных шахтах и издают детский смех из закрытого годами подвала. Но где демоны, там и ангелы…
Так говорил Леон. Мертвые стоят посередине.
Они выбирают сторону той жизнью, которую прожили. Грешники становятся частью сонмища демонов, праведники поют песни и воспаряют на Небеса. Полагаю, нам с Ноем Небеса не светят, так как всю свою жизнь мы с ним были не на той стороне…
Взглянув на свой телефон, Хантер отметил время: три утра. Свет, исходящий от экрана, осветил темную комнату всего на несколько секунд, но он уже привык к темноте. Еще здесь было немного прохладно, но он не удосужился надевать пальто. Запах смерти был настолько слабым, что его можно было не заметить, но ноздри Хантера уловили его пару раз. А может быть, это произошло только в его сознании, как предчувствие грядущего?
Сидя наедине с Ноем в темноте, он время от времени поглаживая его по руке. Это казалось правильным. Олив легла спать в гостевой спальне своей бабушки около двух часов назад. Ему с Кайли пришлось буквально оттаскивать ее от постели отца — она отказалась покидать его и возвращаться к Ните.
Кайли тоже осталась. Она легла спать в гостиной с включенным телевизором, укрывшись старым клетчатым одеялом. Мать Ноя была в своей спальне, возможно, плакала или даже проклинала Бога. Ной рассказывал, какой странной та была. Хиппи большую часть своей жизни, она обратилась лицом к религии только в пятьдесят. Однажды она рассказывала ему о том, как ее сын ненавидит ее за то, что она до сих пор не знала, кто является его отцом, а потом как ни в чем не бывало занялась своими обычными делами.
Хантер зевнул и скрестил руки на груди, его разум играл с ним странные шутки.
Осталось совсем недолго…
Он сидел возле Ноя уже несколько часов и не собирался уходить. Медсестра была на кухне, читала свою электронную книгу, потягивая горячий чай. Услышав шум, он вытянул шею, чтобы увидеть, проснулась ли Кайли. Насколько он мог судить, та все еще спала. Хантер ненадолго закрыл глаза и провел рукой по голове туда-сюда, прикосновение было приятным. Это был такой эмоционально утомительный день. Этим утром Кайли позвонила ему, и он потерял рассудок во дворе Ниты. Как это было неловко… Крик, поднявшийся из глубин его нутра, вырвался наружу.
Возможно, это было накопленное месяцами душевное страдание, дерьмо, о котором он отказывался задумываться? Это звучало достаточно логично. В этот день он сильно поссорился со своей женщиной из-за чего-то, что она не могла контролировать, но это все равно беспокоило его. У Ниты от этого мужчины был ребенок, так что полностью исключить общение было невозможно. Хотя Хантер был совершенно уверен, что она абсолютно не заинтересована в своем бывшем, одна лишь мысль о том, что тот собирается вернуться к этому вопросу, отправила его за чертову грань. Да, он ревновал, проявлял собственнические замашки, но он это делал только в отношении к тем, кого любил. Одна бывшая описывала его как агрессивного в подобных ситуациях.
Хантер знал, что это неправильно, но он видел Ниту своей в извращенном чувстве собственности. Но она была личностью, независимой женщиной, а не чем-то, что можно держать в бутылке. Тем не менее, было трудно обуздать его инстинкты. Он всегда замечал, как люди смотрят на них, когда они вместе. Возможно, потому что они были межрасовой парой? А может, дело было в его росте и ее необыкновенном сходстве с Джанет Джексон? Должно быть, так и есть. Однажды кто-то подошел к ним в «Таргет» и попросил автограф. Это заставило Ниту смутиться, но он был в восторге.
Джанет Джексон в «Таргет» в Детройте? Ага, конечно, почему бы и нет. Но то, как мужчины смотрели на нее, когда они были на улице, заставляло его сердце колотиться, виски пульсировать, а кулаки сжиматься. Люди поворачивали головы, смотря ей вслед. Нита была красивой женщиной, внутри и снаружи. И он ни хрена не мог поделать с тем, что другие тоже это замечали.
Хантер был вырван из своих размышлений еще одним тихим шумом, раздавшимся из гостиной, словно что-то упало. Снова вытянув шею, он увидел, что Кайли, крутившись на диване, уронила что-то на пол.
Кайли сказала, что пока его не было, Ной несколько раз моргнул, когда она упомянула его имя. Хантер уставился на худые пальцы мужчины, лежащие на белой простыне. Зрелище напомнило ему эпизод из «Закона и порядка», в котором на столе лежал покойник с простыней, натянутой до бедер, и свисающими по сторонам руками. Глаза Ноя были закрыты, на его бледном, как снег, лице не было ни единого пятна цвета. Он был похож на гребаного ангела.
— Эй, помнишь Леона? — спросил Хантер, глядя на своего друга. — Я рассказывал тебе, что он был моим соседом по камере, когда ты вышел. Он говорил, что иногда люди выглядят прекрасными, прежде чем уйти от нас. Это как заключительный этап. Что-то подобное я читал в его книге. Я никогда в жизни так много не читал, пока не появился Леон. Дошло до того, что мне это начало нравиться. — он грустно улыбнулся. — Ну, просто хочу, чтобы ты знал, что несмотря на то, что ты чертовски худ и похож на наркомана, твое лицо прекрасно… Оно светится.
Усмехнувшись, он потер руки и уставился в пол.
— Помнишь тот раз, когда те парни пригнали мне канареечно-желтый «Форд Тандерберд» пятьдесят шестого года? — воспоминание развернулось в его сознании. — Я перекрасил его в золотой, а салон обшил черной матовой кожей… Работал над этим дерьмом неделями! Ты так хотел купить у меня эту машину, но мне все время приходилось объяснять тебе, что она уже была обещана кому-то другому. Вот что бывает, когда ты работаешь на местном черном рынке угнанных автомобилей. К тебе приходят богатые парни, заключают незаконные сделки. У тебя есть команда автомобильных угонщиков, которые находят то, что тебе нужно, и к тому времени, когда ты заканчиваешь работу над этим, автомобиль становится неузнаваемым, не отслеживаемым, безупречным. Я был хорош в этом… На самом деле, мне нравились все аспекты этого. Моя бабушка спрашивала меня: «Хантер, почему тебе нравится быть плохим?» Я никогда не мог ей ответить на этот вопрос. Только делал это. Это ужасно, не так ли? Правильный путь законопослушного гражданина мне был неинтересен. Таким образом я мог сочетать свою любовь к автомобилям со своей потребностью быть на улицах. Но это не излечило моего желания бороться с людьми. Драться с ними на деньги. В любом случае, — вздохнул он, — я много думал о машинах, чувак. Представлял, что получу, когда встану на ноги. Я работаю над твоей тачкой, Ной… Она начинает выглядеть довольно мило. Еще раз спасибо тебе за нее. Интересно, что бы ты сказал, когда увидел ее после окончания ремонта?
Хантер поднялся на ноги. Когда он сжал руку Ноя, вспышки их жизни взорвали его разум.
— Ты хороший друг… на самом деле хороший друг. Знаю, что ты смирился с этим. Когда мы с тобой разговаривали в прошлом месяце, в одном из наших последних разговоров ты сказал, что особо не переживаешь по этому поводу. Должно быть потому, что это должно было произойти в любом случае. Но я зол, Ной. Чертовски зол… У меня было слишком много времени, чтобы подумать об этом, и я уверен, что, если бы некоторые вещи не произошли, например, то дерьмо в тюрьме из-за ублюдка Доуэри, из-за которого твой приговор был продлен, ты бы не оказался в этой лодке прямо сейчас. Да, я знаю, что ты слишком много пил. Знаю, что ты поставил себя в такое положение сам. Но ты все еще не заслуживаешь этого дерьма.
Вытащив свой телефон, он порылся в своей музыкальной библиотеке.
— Вот! Помнишь, как мы часто слушали это? Послушай, — он включил «Rockstar» «Никелбэк». — Вот это было время, чувак… Вот это было время… Мы знали слова этой песни наизусть. Сидели, пили пиво, смеялись, курили, говорили о наших планах, о том, что хотим сделать… Пару раз мы даже обсуждали возможность создания совместного бизнеса. Это то, что мне нравилось в тебе. Ты был беден, как и я. Мы поднимали свои задницы и делали дела. Мы многого добились. Мы отказывались быть без гроша в кармане слишком долго, и мы не оправдывались. Мы просто делали то, что должны были делать. Угадай, что? Я работаю охранником в казино. Забавно, не правда ли? Еще я готовлюсь снова начать боксировать… у тех же людей. Почему бы и не надрать кому-нибудь задницу за деньги, верно? Работа мечты. Это то, что ты всегда говорил… — Хантер сморгнул свои эмоции. — Жизнь слишком коротка, и мы можем не успеть сделать все, что мы хотим.
Он посмотрел на своего друга, его рука теперь лежала на плече Ноя.
Это не может закончиться вот так… Я должен что-то сделать… Должен дать ему понять, что сделаю все правильно…
Хантер наклонился к Ною, зная, что это будет последний раз, когда он разговаривает с ним живым. Он лишь надеялся, что его лучший друг все еще слышит и понимает его.
— Брат, — зашептал он ему на ухо, — продержись еще немного. Я чувствую… чувствую, что ты все еще здесь ради нас. Нита, это моя девушка, сегодня сказала мне кое-что, что я не был в настроении слушать, но я надеюсь, что это правда. Она сказала: «Там, куда направляется Ной, нет ни тюрем, ни болезней, ни страданий, ни боли». Я надеюсь, что там, куда ты идешь, будут только канареечно-желтые «Тандерберды» и темно-синие «Мустанги». Я присмотрю за Олив, хорошо? Я обещаю присматривать за ней, Ной. Я присмотрю также за твоей мамой и Кайли. Это то, что делают братья… и я не подведу тебя.
Хантер снова выпрямился на стуле, минуты летели незаметно. Песня за песней играла на его телефоне — он потерял им счет. Он хотел курить, но отказывался двигаться. Он стоял на посту. Примерно через час из сонного оцепенения его вывел яркий свет и приглушенные голоса. Медсестра суетилась возле Ноя, и один из аппаратов издавал странный шум. Она что-то прошептала ему, но он не расслышал ее слов.
— Он умер? — спросил он дрожащим голосом, в котором слышалась паника.
Выражение лица медсестры было доброжелательным и сочувствующим.
— Его сердце остановилось около тридцати семи секунд назад.
Хантер рванулся вверх по лестнице и начал стучать в двери спален.
— Спускайтесь! Давайте, просыпайтесь! Вставайте! Спускайтесь вниз! — вернувшись обратно в гостиную, он увидел, что Кайли уже проснулась, ее волосы были растрепаны, а на лице отразилось замешательство. — Ной умер.
Он вернулся в маленькую комнату к своему другу. Медсестра, разговаривающая по телефону, уже накрыла его простынею. В комнату влетели Олив, его мать и Кайли, и вскоре помещение заполнилось истерическим плачем. Хантер стоял, скрестив руками, когда мимо него протиснулась Кайли, едва не сбив его с ног, чтобы добраться до Ноя.
— Нет! Нет! Нееееет… — кричала, плача, она, прижавшись к нему, разваливаясь на части.
Олив выглядела не лучше, присоединившись к ней и терзая тело Ноя в своем безумном горе. На матери Ноя была длинная голубая ночная рубашка. Она качала головой, и слезы текли по ее щекам. Хантер взял свой мобильный телефон и включил «Not Afraid» Эминема.
— Он хотел, чтобы эта песня играла на его похоронах. Он говорил мне.
Схватив Олив с кровати, он обнял ее, и она обняла его в ответ так крепко, что Хантер был потрясен тем, насколько сильно ее горе. Это лишило его дыхания. Погладив ее по голове, он посмотрел на Ноя. Мертвого.
— Ной, ты показал всем, как это делается. Ты не боялся. Ты не был слабаком в этой жизни, за исключением того момента, когда ты боялся, что Олив перестанет верить в тебя, — сделав паузу, он поцеловал Олив в щеки, улыбаясь в ее большие голубые глаза. — Я не ее отец, Ной. Я никому не отец, но теперь я уважаю твой страх. Я понимаю его, независимо от того, правильный он или нет. Я понимаю страх разочаровать того, кто зависит от тебя, того, кого ты любишь. Она была твоим криптонитом, — Олив зарыдала сильнее. — Ты был одним из самых храбрых мужчин,
которых я когда-либо знал… — голос Хантера дрожал, а щеки покрылись влагой. — Ты посмотрел смерти в лицо и сказал: «Да пошла ты», — он поднял в воздух средний палец. — Увидимся однажды на другой стороне, боец…
***
Хантер выглядел великолепно в своем темном костюме. Его волосы были подстрижены в стиле «Цезарь», а борода идеально уложена. Во время службы он рассказал историю о себе и Ное, заставившую весь зал расхохотаться. В ней фигурировали пейнтбольный пистолет и банан, и она определенно помогла облегчить мрачное настроение. Он нес гроб вместе с пятью другими сильными мужчинами, являвшимися друзьями и семьей Ноя, и, казалось, неплохо держался, несмотря на серьезность ситуации и тучу депрессии, нависшую над ними.
Теперь же его нигде не было видно.
Где он? Возможно, вышел покурить?
Нита стояла внутри переполненной церкви, откуда, похоже, еще никто не собирался уходить.
Похороны закончились. Белый министр с легким южным акцентом в голосе произнес речь, люди вспоминали добрыми дела Ноя, и, как ни странно, явилась даже банда мотоциклистов, чтобы засвидетельствовать ему свое уважение. Очевидно, у Ноя было много связей. Он, вероятно, знал весь Детройт. Шепотом шутили о шикарных женщинах, пришедших на его похороны. Да, дамы любили Ноя, присутствовала даже парочка черных.
Грустно улыбнувшись, Нита стала рассматривать фотоколлаж, посвященный жизнеописанию Ноя.
Коллаж начинался с фотографий, на которых Ной был младенцем, затем шли те, на которых он был симпатичным маленьким мальчиком, долговязым подростком, а затем и мужчиной. Некоторые фотографии были сделаны в тюрьме. Чем старше он становился, тем больше света уходило из его глаз. Странно, как она это заметила. Возможно, я искала это? Возможно, я боюсь, что то же самое случится с Хантером… На нескольких фотографиях она действительно заметила Хантера. На одной из них им было около пятнадцати, оба худые и высокие с детскими лицами. В их глазах светилось озорство.
Сквозь толпу Нита прошла к Олив, стоявшей с Тишей и другими девушками из их старой школы. Во время похорон она сорвалась. На самом деле в какой-то момент Ните пришлось вывести ее из зала и крепко держать, но сейчас она казалась намного спокойнее.
— Олив, тебе что-нибудь нужно, детка? — спросила она.
— Нет, я в порядке, мисс Нита. Спасибо.
Похлопав девушку по плечу, она продолжила пробираться сквозь толпу, двигаясь к окну. Она выглянула на стоянку. Некоторые люди уезжали после долгого дня, другие разговаривали и обнимали друг друга на прощание. Я до сих пор не вижу Хантера. Она подумала о том, чтобы написать ему сообщение, но решила, что ему, вероятно, хотелось побыть наедине. Одиночество было его фишкой, особенно в последнее время. Он немного отстранился, но она все понимала. Ему было больно. Этим утром, когда они занимались любовью, он не смотрел на нее. Он разбудил ее этим своим первым жестким толчком, тем, от которого у нее всегда перехватывало дыхание. Мужчина ухитрился взобраться на нее, не разбудив, и, уткнувшись лицом в просвет между ее плечом и шеей, медленно и глубоко входил в нее, прежде чем тихо кончить…
Хантер, ты где? Нита, покачав головой, взглянула на свой телефон, чтобы проверить время. Завтра ей нужно было идти на работу, а потом она решила заехать и ненадолго навестить родителей. Она хотела познакомить их со своим парнем, но, учитывая все происходящее и приближающиеся праздники, это было неподходящее время. Она взяла два выходных, чтобы помочь Олив и Хантеру с приготовлениями к похоронам, и теперь все закончилось. Или еще нет? Что-то витало в воздухе, начинался новый день. Она молилась, чтобы Хантер научился отпускать и больше говорить с ней, когда эмоционально страдал, но она принимала его таким, какой он есть, несмотря ни на что…
***
Звуки работающих автоматов заполнили слух Хантера. Проверив время, он кивнул коллеге, а затем прошелся по казино в полной боевой готовности.
— Привет, Хантер.
Белый парень с золотым зубом и массивной цепочкой на шее, один из завсегдатаев, улыбнулся ему. Одетый в ярко белый блейзер в стиле Полиции Майами, Рики был пожилым мужчиной с загорелой кожей и прической в стиле Элвиса, только его волосы были седыми.
— Привет, Рики, как дела?
Они дали пять друг другу.
— Нормально.
Мужчина почесал волосатую грудь, видневшуюся из расстегнутой рубашки, махнув зажженной сигарой. Он выглядел так, будто хотел что-то сказать. Мужчина огляделся вокруг, покуривая сигару. Рики был игроком, любящим играть по-крупному. Он был родом из Нью-Джерси, но ходили слухи, что он уехал оттуда в спешке после крупной аферы и кражи на почти миллион долларов. В любом случае, этот мужчина был гением игры в блэк-джек и, как известно, водил прекрасные машины и встречался с женщинами вдвое моложе его. Он также чертовски хорошо умел делать ставки и был богат, как Крез.
— Хантер, я кое-что о тебе слышал.
— Да, у меня большой член, но это не твое гребаное дело.
Они расхохотались.
— Я говорил с Уэсли, Хантер, и он сказал, что ты хорошо провел спарринг в спортзале.
— Да? — спросил Хантер, наблюдая за любыми подозрительными действиями в зале.
— Да… он сказал, что ты прирожденный боец. Животное на ринге. Сказал, что у него давно не было таких, как ты. Ты бьешь сильно. Ты бьешь быстро. Ты двигаешься, как молния. Ублюдки никогда не замечают твоего удара, пока не становится слишком поздно. Вырубаешь ублюдков в два счета. Спокойной гребаной ночи.
— Возможно, ублюдки просто приняли снотворное «Амбиен».
— Возможно, они приняли таблетку лекарства «Тиран-волк». Ты зверь, лишающий их всяких шансов на победу.
— Да что ты говоришь? — Хантер хрустнул костяшками пальцев. Он знал, что будет дальше, и был к этому готов.
— Я так понимаю, что начальник службы безопасности, индеец, Джонни, мистер Гроза Преступников, обучает тебя. Собирается выставить тебя для начала на местном уровне, посмотреть, как пойдет дело, а затем популяризировать тебя. Это правда? — спросил Рики, предлагая ему сигару.
— Мне не положено курить в рабочее время, но я оставлю ее на потом. Спасибо, — взяв у мужчины сигару, Хантер сунул ее в карман. — Да, это правда. Джонни нанял Уэсли, чтобы тот меня тренировал. Почему ты интересуешься этим?
— Потому что, если ты так хорош, как он говорит, я могу позаботиться о том, чтобы у тебя было больше денег. Видите ли, если ты выиграешь бой, Уэсли получит довольно приличную долю, а Джонни не меньше половины, затем они должны будут заплатить промоутерам, казино, всем этим членам, и это оставит тебя ни с чем. Ты только и будешь делать, что облизывать ложку и пытаться угадать, что это был за вкус.
— Вижу, к чему ты клонишь. Я знаю, как делать деньги, Рики. Мне нравится боксировать, но я не собираюсь посвящать этому свою жизнь, поэтому…
— Не обязательно делать на этом карьеру. Я даже не прошу тебя бросить Джонни. Оставайся с ним, но позволь мне увидеть, как ты дерешься. Если ты так хорош, как он говорит, я хочу, чтобы ты поучаствовал в бое для меня. Выйдешь против местного парня, Зиона Дэниелса.
— Я слышал о нем. Хорошие показатели. Он лидирует в рейтинге игроков.
— Да, он хорош. Ваш бой может стать эпическим. Вы оба суровые парни, воспитанные улицами.
— У меня контракт, Рики. Я не могу драться без ведома Джонни. Если я это сделаю, мы можем лишиться многих спонсоров.
Рики усмехнулся и покачал головой.
— Я хочу, чтобы ты остался с Джонни, поверь мне. Это поможет тебе создать серьезную боксерскую репутацию, что означает больше денег для всех нас.
— Больше денег? Да… где-то я уже это слышал, — сказал Хантер, стиснув зубы.
— Я серьезно, Хантер. Ты новичок, но похоже, у тебя большие перспективы. Кроме того, это будет за закрытыми дверями… совершенно секретно. Небольшая толпа игроков, делающих ставки на спорт. Элита. Миллионеры. Я всегда ищу новые таланты. На самом деле я рассчитываю на то, что ты достигнешь хороших результатов под руководством Джонни и его команды.
— И почему же?
— Потому что тогда у тебя будет еще лучшая репутацию.
Хантер на мгновение задержал взгляд на мужчине.
— Я тоже кое-что о тебе слышал.
— И что это?
— Я слышал, что у тебя есть важный брат, который переехал сюда с тобой. Я слышал, что он сейчас работает в пенитенциарной системе Детройта.
— Да, это так, — ответил мужчина, попыхивая сигарой. — Иронично, не правда ли? Я — мистер Отступник, а мой брат — мистер Закон, — он усмехнулся. — Я так понимаю, тебе нужна услуга. Хочешь передать весточку другу?
— Что-то типа того…
Они оба немного помолчали.
— Как его зовут?
— Дрю Доуэри. Он находился в Мичиганской федеральной тюрьме, но недавно его перевели.
— Понятно… Так, эм-м, ты говоришь, что потрешь мне спинку, если я потру твою?
— Ага.
— Какого рода услуга нужна для этого Дрю?
— Мне просто нужно пять минут с ним наедине …
Молчание длилось очень долго.
— Я постараюсь помочь тебе. Не могу ничего обещать. Это трудная задача.
— Ты сделаешь это.
Внезапно его рация зашипела.
Хантер нажал на кнопку приема, отвернувшись от Рики.
— Хантер Вульф, прием.
— Вульф, это Андерсон. Покерный стол в западной стороне зала, парень в зеленой бейсболке что-то вытащил из носка. Похоже на игральную карту.
— Принял.