Хантер стоял, прислонившись к своей отремонтированной красной «Файрберд» шестьдесят седьмого года, над которой работал лично, воплощая свою мечту в реальность. В итоге получилось настоящее произведение искусства. Эта тачка, в которой Ной носился по улицам Детройта, была самой ценной вещью, доставшейся ему от его лучшего друга. Глянцевая красная краска казалась влажной на ощупь. Хантер чувствовал, как легкий ветерок треплет полы его пиджака. День был хорошим, но пасмурным. В воздухе витала свежесть, предвещавшая приближение дождя.
Он чувствовал себя несколько странно в черном костюме, который надевал на похороны Ноя, но, возможно, в данный момент он подходил ситуации. В любом случае, у него не было особого выбора: это было необходимо. За свою жизнь он побывал в слишком многих тюрьмах, обычно в качестве заключенного. Приходилось быть осторожным. Кто-нибудь, возможно, мог узнать его, если бы он вошел внутрь в своем обычном прикиде. К тому же сегодня был своего рода праздник. Хантер был одет с иголочки. Тыльная сторона кисти его правой руки слегка болела после того, как накануне он сделал на ней татуировку с именем Ноя.
Наконец к нему подошел напряженно выглядящий мужчина в темно-синем спортивном пиджаке. Хантер выбросил сигару, которую курил, и раздавил ее туфлей.
— Думал, уже придется посылать за вами собак! — усмехнулся он.
— Прошу прощения за задержку.
Хантер осмотрел с головы до ног высокого худощавого парня, появившегося перед ним с опозданием почти на пятнадцать минут. Мистер Томас делал то же самое. Хантер видел в нем небольшое сходство со своим братом Рики, но ничего такого, что явно бы кричало об их родственной связи. Возможно, они были братьями по одному из родителей, как они с Джастином?
— Мистер Митчелл, рад вас видеть, — мужчина протянул руку, которую Хантер лениво потряс.
— Да… Я тоже рад вас видеть.
Идя плечом к плечу к дверям тюрьмы, парень украдкой посматривал на него, как будто первого взгляда на него ему было недостаточно.
— Вас интересуют мои статистические данные?
— Ваши… статистические данные?
— Рост, вес, размер ноги… Черт, вы смотрите на меня так, будто пытаетесь понять, сможете ли завалить меня, — поддразнил Хантер, пытаясь успокоить нервничающего мужчину.
— Эм-м, нет… нет. Вы просто выглядите не так, как на фото, которое показывал Рики. В любом случае, ваш клиент доступен для консультации. Мы войдем в здание как обычно, — он указал вперед, — а затем я выведу вас через черный вход, подальше от посторонних глаз.
— Отлично.
Когда они приблизились к зданию, Хантер окинул взглядом тюрьму, а затем посмотрел на сереющее небо. Через несколько шагов все снаружи исчезнет, как если бы огромный вакуум поглотил всю красоту и удачу в мире. Не останется ничего, кроме твердой стали, старого бетона, огромной боли и колоссального по своим масштабам страдания.
Мужчина приложил свое удостоверение личности к табло электронного сканера, и входная дверь открылась. Кивнув паре охранников, он двинулся дальше по длинному коридору, и его ботинки издавали гулкий звук, отдававшийся эхом при каждом шаге. Они прошли через несколько дверей, и в какой-то момент Хантеру пришлось показать свое поддельное удостоверение личности, предоставленное ему Рики, и расписаться на каком-то бланке.
Титус Митчелл.
Как только они вошли в один из ярусов тюрьмы, все стало громким и стереофоническим. Вокруг ходили вооруженные охранники, наблюдая за каждым движением заключенных. Впервые он мог видеть их, находясь снаружи. На вышке также были охранники, наблюдающие за проволочным забором, который рассекал плоть подобно тому, как раскаленное лезвие разрезало масло. Внутри у охранников были бессердечные лица, словно они были готовы убить по собственному желанию. Так и должно было быть в этой ужасной тюремной крепости. Вопрос выживания. В таких местах улыбка равнялась слабости. Изумленный и растерянный вид делал тебя легкой мишенью.
Хантер слишком хорошо знал об этом. Он видел это миллион раз. Заключенные используют свои отточенные манипулятивные навыки, чтобы добиться благосклонности охранника и в дальнейшем иметь возможность доставать наркотики, алкоголь, сигареты, порнографию, музыкальные плейеры, получать незаконные свидания с женами и так далее. Любой признак слабости или мягкотелости будет использован против тебя.
Продажные охранники тоже вносили свой вклад. Это была отвратительная извилистая улица с двусторонним движением, которая ни к чему не приводила, кроме еще большего принуждения и коррупции. Ходили истории о заключенных, трахавших женщин-охранников за услуги, и даже о мужчинах-охранниках, ввязывающихся в сексуальные приключения в мужской тюрьме. Некоторые женщины-охранники, похоже, питали слабость к заключенным в тюрьму «плохишам» — чем тяжелее были их обвинения, тем было лучше. Они не могли оторвать от них своих рук, ртов и кисок.
Пока Хантер шел с этим человеком, который присутствовал на заседаниях элиты, произносил ободряющие речи о тюремной системе Мичигана по всей стране и обо всем, что делали другие политиканы, подобные ему, он не мог не вспомнить о своей прошлой жизни за решеткой.
Во время одной из его отсидок к нему тоже приставала женщина-охранник. Известно, что она была падкой до больших парней, возможно, думая, что их хозяйство будет соответствовать их росту. Внезапно он начал получать сладости, пиво и даже косяки. Потом стали приходить письма с признаниями о ее безумной страсти и грубыми описаниями того, как она была готова залезть на него, как на дерево. Он не стал спать с ней, но не из-за какого-то морального кодекса, который у него мог быть. Его отказ был больше связан с тем фактом, что он просто не был в таком отчаянии.
Она просто была не в его вкусе — напомнила ему злую буфетчицу, которая была у него в начальной школе, немного мужеподобную и слишком агрессивную, когда для этого не было повода. Ему нравились женщины сильные и независимые, но в то же время женственные. Кто-то сказал бы, что трах есть трах, но всему есть цена… Эта женщина-охранник хотела большего. Поэтому он не собирался попадать в затруднительную ситуацию, даже когда поступали более привлекательные предложения.
Кроме того, для таких случаев у него имелась его верная рука и маленькая искусственная киска, или, как они называли это приспособление, фифи, которую он соорудил из свернутого куска старого полотенца, латексной перчатки, канцелярских резинок и вазелина. Он внутренне усмехнулся этому воспоминанию. Тюремное дерьмо. Выживает сильнейший.
Они продолжали идти по коридору, который, казалось, никогда не закончится. Путь к месту назначения занял какое-то время, но это было хорошо, потому что дало ему время еще раз обдумать свой план. У него была миссия, и она будет выполнена в полном объеме в соответствии с его судом.
— Исправительное учреждение Ионии — самая большая тюрьма в штате Мичиган, — пояснил мужчина, нарушая их затянувшееся молчание.
Хантер кивнул, хотя и так знал это. Он никогда не сидел здесь, но знал достаточно людей, которых перемещали по штату, среди которых были несколько заключенных, побывавших за этими стенами.
Проходя мимо стены из закаленного стекла, расположенной справа, он мог видеть некоторых заключенных, но они не могли видеть их. Внизу, в столовой, за столиками сидело несколько человек, которые с его точки зрения казались маленькими, словно куклы. Некоторые играли в карты, некоторые казались абстрагированными от внешнего мира, но многие просто разговаривали и смеялись. Остальные лежали в своих камерах и смотрели телевизор.
Самая худшая часть заключенных не разгуливала здесь вот так просто. Только не в этой тюрьме строгого режима. Их держали совсем в другом месте, подальше от лишних глаз. Этих последних обычно арестовывали за педофилию или какую-нибудь отвратительную хрень, связанную с убийством детей или стариков. Это был моральный кодекс заключенного: нельзя причинять вред собственной матери, старикам и детям. Если же становилось известно, что ты это сделал, что ж, ты автоматически попадал в задницу. Хотя этот олдскульный моральный кодекс начал ломаться, он все еще действовал.
Он снова погрузился в воспоминания.
Глядя на всех этих ублюдков…
Некоторые из заключенных были плененными птицами, многие были пойманными в ловушку монстрами. Некоторые, несомненно, находились здесь потому, что им больше некуда было идти. Быть бездомным было в некотором смысле хуже, чем оказаться в тюрьме, особенно в зимние месяцы. Северные зимы были убийцами. Выжить в жестокой мичиганской метели было практически невозможно.
Подойдя к стальной двери, мужчина поднес свою карточку к электронному табло, после чего раздался громкий жужжащий звук, дверь открылась и они зашли в небольшую комнату с раковиной, столом, двумя стульями и одним крошечным окном.
— Подождите здесь, пожалуйста.
Прежде чем Хантер успел ответить, мужчина исчез за стальной дверью. Хантер стал ждать, скрестив руки. Мельком бросив взгляд в зеркало, висевшее над раковиной, он едва узнал себя. Он не появлялся в доме Ниты уже пару дней, не желая видеть разочарования в ее глазах, сказав ей по телефону, что у него есть кое-какие дела по работе, не сказав при этом полной лжи. Она что-то подозревала, потому что знала его чертовски хорошо, лучше, чем большинство.
В любом случае, его бы не смогли отговорить от этого. Он уже принял решение. Он пришел из мира, о котором она ничего не знала. Она бы не поняла. Нита выросла в семье, принадлежащей к рабочему классу, живущему от зарплаты до зарплаты, но у нее была любящая семья, в которой приветствовались образование и хорошая работа. Возможность жить нормальной жизнью. Также практически каждое воскресенье она ходила в церковь.
С другой стороны, его детство было перевернуто с ног на голову. После того, как его психике был причинен невосполнимый урон, его пожилые бабушка и дедушка пытались собрать его воедино. Тогда он проводил больше времени на улицах, чем под крышей их дома.
Они делали все, что могли, но к тому времени ущерб уже был нанесен. Он оставался таким потерянным до тех пор, пока не понял, кто он и что он такое, и, наконец, не принял это. Теперь он нашел самого себя, и больше с этим не боролся. Хантер не чувствовал ненависти к себе, он уважал себя в полной мере. Он был одновременно и необходимым благословением, и злом.
Раздавшийся громкий жужжащий звук отвлек его от мыслей. В дверях стоял брат Рики, и они встретились с ним взглядами.
— Я должен был моему брату услугу. Пожалуйста, просто придерживайтесь уговора.
Хантер кивнул, и мужчина вышел. Подойдя к окну, Хантер выглянул наружу. Ничего, кроме колючей проволоки и депрессии. Некоторое время он стоял у окна, но вскоре он услышал, как дверь открылась, а затем закрылась, а затем раздался щелчок закрывающегося замка.
С улыбкой он медленно повернулся к Дрю Доуэри. Стоящий перед ним в тюремном комбинезоне, с растрепанными волосами и мешками под глазами мужчина выглядел как дерьмо. А еще он выглядел растерянным.
— Я знаю тебя…
— Я тоже знаю тебя, Дрю.
— Хантер? О, вау, чувак, — Дрю улыбнулся, демонстрируя отсутствующий зуб, который, как помнил Хантер, был выбит давным-давно. — Я не видел тебя много лет! — сказал он, беспокойно переминаясь с ноги на ногу. — Мне, эм-м, сказали, что я должен поговорить с адвокатом. Ты не адвокат.
Дрю сел на стул. Потерев ухо, Хантер сделал несколько шагов к нему и, оперевшись на противоположный конец стола, наклонился к нему.
— Нет, Дрю, я не адвокат, но сегодня я судья и присяжные.
— Что? Да ладно!
— Ты разве не слышал? Ной Бимер умер.
— Что, правда? Нет, — пожал плечами мужчина. — Не слышал. Что случилось?
— Случился ты.
Мужчина непонимающе смотрел на него.
— Я, эм-м, ничего не сделал Ною. Я здесь, и у меня нет таких связей. Что? Это было заказное убийство? Думаешь, я мог бы…
— Не играй со мной, Дрю, — усмехнулся Хантер. — Ной прикрывал твою спину, когда мы сидели все вместе, а ты сдал его и подставил. Из-за тебя к его приговору добавили еще несколько лет, а тебя перевели в тюрьму получше. Но потом ты облажался и был отправлен сюда. Из-за тебя, из-за тех нескольких лишних лет, которые Ной провел за решеткой, он заболел, и, как обычно, никому там не было до этого дела и ему не разрешили обратиться за помощью врача. Его болезнь не была обнаружена вовремя, и он умер медленной, мучительной, жуткой смертью.
Дрю вскинул руки и ухмыльнулся.
— Чувак, ты не можешь винить в этом меня, — он покачал головой. — У Ноя были деньги. Многие там пытались откусить от него кусок. Я здесь ни при чем.
— Никто не знал, что у Ноя были припрятаны гребаные деньги, кроме людей, которым он доверял, а таких было немного. Ты был его сокамерником и хорошо с ним ладил. Он помогал тебе, и вот так ты его отблагодарил, — Дрю встал. — О, — Хантер усмехнулся. — Хочешь уйти, да? Посмотри же мне теперь в глаза как мужик, когда знаешь, что произошло, ублюдок!
Дрю, сглотнув, высоко поднял голову.
Хантер запылал. Он стал огненным шаром, когда огибал стол, словно гребаный ястреб. Налетев на Дрю, он ударил этого ублюдка со всей силы в челюсть. Ярость, охватившая его, была темно-красной и серой, липкой и кровоточащей, каким становился человек под его гневными кулаками. Крики ублюдка звучали как пронзительные визги, укрепляя решимость Хантера уничтожить его.
— Я не вижу, чтобы ты сейчас улыбался! Где твоя улыбка, ублюдок?! — Хантер, подпрыгнув, опустился ногами на грудь этого ублюдка, словно тот был человеческим батутом. Боль и грусть изливались из него, словно горячая лава. Все горе, которое он испытывал по поводу смерти Ноя, наконец-то нашло дорогу наружу. Он никогда не мог справиться с ним, не верил, что когда-нибудь сможет, но происходящее сейчас помогало, черт подери.
— Ахххххх!
Мужчина стонал и катался по полу от мучительной боли. Его лицо было едва узнаваемо, когда Хантер сделал пару шагов назад. Тяжело дыша, он посмотрел на сукина сына. Нагнувшись, он схватил ублюдка за волосы и потянул назад, заставив его шею согнуться под острым углом. Он хотел сломать ее этому мудаку. Крики, вырывавшиеся изо рта Дрю, теперь звучали не громче шепота. Внезапно дверь открылась и быстро закрылась. Не говоря ни слова, несколько мужчин схватили Хантера.
— Я не закончил! Мое время еще не вышло!
— Мистер Митчелл! У нас был договор! — раздался голос мистера Томаса. — Я же говорил вам, что вы не можете убить его! Достаточно! На этом все!
Хантер плюнул на окровавленное тело мудака, в то время как в комнату вошли еще двое мужчин, одетые в медицинскую форму, подняли тело Дрю с пола и молча вынесли его. Мужчины, державшие Хантера, отпустили его и тоже молча вышли. Он остался наедине с мистером Томасом.
Томас выглядел обеспокоенным этой сценой. Возможно, даже напуганным. Откинувшись на спинку стула, он покачал головой.
— Вы не могли удержаться? Будет чудом, если он не умрет после того, что вы с ним сделали.
— Хорошо. Я надеюсь, что это произойдет. Жизнь за жизнь. Я не буду плохо спать из-за этого. Кроме того, мой лимит времени не истек.
Внезапно на часах Хантера сработал таймер, и он, улыбнувшись, выключил его. Двое мужчин смотрели друг на друга, затем мистер Томас выпрямился и скрестил руки на груди.
— Вау… на какого же монстра я сейчас смотрю, — Хантер равнодушно пожал плечами. — Рики сказал, что вы — зверь. Он сказал, что вы бездушен, хитер и опасен. Сказал, что вы боксируете, как никто. И у вас есть выносливость старшего поколения мужчин, а не этой новой породы кисок и слабаков. Мой брат считает вас ходячим оружием. Он думает, что вы особенный.
— Так и есть, ублюдок.
— Да, так и есть, — глаза мужчины сузились. — То, что я только что увидел на камере из своего кабинета, было грубо. Одна из самых жестоких, гротескных атак, которые я видел за долгое время. Это заняло четыре минуты, никакого оружия, только кулаки и иногда ноги. Я не восхищаюсь вами, но благоговею перед вами, мистер Митчелл. Дрю выглядит так, будто его обработали бейсбольными битами. Несмотря ни на что, наши обязательства друг перед другом выполнены. Никто не услышит ни слова об этом. Согласно нашему договору, это останется между нами.
— И кому, черт подери, я бы сказал об этом? И что еще более важно, зачем? Я не собираюсь снова оказываться в каком-нибудь чудесном месте вроде этого, — ответил Хантер, стиснув зубы.
— Хорошо. Позвольте мне дать вам время, чтобы привести себя в порядок, а затем я провожу вас. Мистер Митчелл, могу я задать вам вопрос?
— Да.
— Почему вы чувствовали себя настолько обязанным сделать это? Вы свободны. Вы даже не на испытательном сроке. Насколько я могу судить, у вас впереди многообещающая боксерская карьера и совершенно новая жизнь. К чему было все это? Я слышал, что вы упомянули о своем друге, я понимаю, но… должно быть что-то еще, кроме этого. Вы прошли долгий путь, эмоционально и физически.
— Я больше не в тюрьме. Но есть некоторые тюремные правила, которые я унесу с собой в могилу. Что должны извлечь из этого вы, мистер Важная Шишка, так это то, что правила в этих местах должны измениться. Когда заключенный говорит вам, что у него проблемы со здоровьем, вы обязаны проверить это. Вы и вам подобные, разбогатевшие на таких парнях, как я, должны это знать: да, мы облажались, мы нарушили закон, но мы все еще остаемся людьми! У нас есть права. Тюремная система ухудшает жизнь таких, как я. Это дерьмо не реабилитирует, и мы оба это знаем. На самом деле вы не хотите, чтобы мы исправлялись, ибо тогда бы вы вымерли. Тем не менее, среди заключенных здесь есть правила, и их нужно соблюдать.
Существуют определенные вещи, которые ты не должен совершать. Это дело чести. Это вопрос о том, чтобы держать свое слово. Дрю нарушил несколько правил, и всем было плевать на это, чувак. Никого это не заботило, пока они получали выгоду от того, что он делал. Я исполнил предсмертное желание. Мне нужно было сравнять чаши весов и отправить сообщение: не связывайся с моим другом Ноем, не связывайся с моим братом, Джастином, не связывайся с моими бабушкой и дедушкой. С моей женщиной и ее дочерьми тоже не связывайся. Это не ядерная физика, все намного проще…
***
Она хотела чего-то скромного, но получила гораздо больше.
Тем не менее, это было волшебно красиво. Задний двор Ниты был украшен красивыми блестящими синими и белыми лентами. Вкрапления серебра тут и там создавали идеальный акцент. Пастор, стоящий под аркой, между парой столбов, специально поставленных для этого случая, держал в руках Библию. Люди, продолжавшие подходить, усаживались на красивые белые стулья с голубыми атласными сиденьями. Ните, выглянувшей из окна своей спальни, было трудно поверить, что сегодня наступил тот самый день…
Она выходила замуж.
Стоял прекрасный июльский день, и ее желудок сжимался от нервов. Она не видела и не слышала Хантера весь день, но ее новый шурин Джастин обещал присматривать за ним эту неделю, хотя она знала, что это была чертова ложь. Джастин смотрел на Хантера снизу вверх, практически боготворил его. Он бы никогда его не сдал. Этот человек вместе с несколькими сумасшедшими друзьями Хантера накануне вечером устроил ему мальчишник, и Нита молилась, чтобы он мог сегодня стоять прямо у алтаря. Мысль о том, что они будут стоять бок о бок, ожидая ее появления, заставила ее улыбнуться. Джастин был так счастлив, когда Хантер сказал ему, что хочет видеть его в качестве своего шафера.
На днях Джастин сделал предложение своей давней девушке Миранде, красивой и милой женщине. У них было несколько детей, которыми она занималась. Недавно Миранда родила еще одного ребенка, мальчика, и казалось, что жизнь для них с Джастином продолжается.
Сев за туалетный столик, Нита окинула взглядом свой макияж. Мама хорошо поработала. Ее мать часто пользовалась косметикой и хорошо ею управлялась, в отличие от Ниты, обычно пользующейся лишь помадой и тушью, но сегодня у нее был полный мейк-ап и спрей для его фиксации в придачу. Раздался стук в дверь.
— Да?
— Привет, детка, это я, — глубокий голос Хантера вызвал у нее чувственную дрожь. Даже по прошествии всего этого времени у нее кружилась голова, когда он был рядом. — Я знаю, что не могу тебя сейчас видеть, но… просто хотел поздороваться.
Его голос звучал немного нервно. Как мило!
— Привет, — улыбнулась Нита и помахала рукой, хотя он не мог ее видеть. — Я тебя люблю.
— Я тоже тебя люблю. Похоже, что почти все пришли, — он прочистил горло. — Официанты тоже, а на кухне полно кастрюль и другого дерьма. В доме полно народа. Я видел твоих подружек в бело-синих платьях. Они выглядят великолепно.
— Правда? Я отпустила их. Хотела посидеть здесь и помолиться, собраться с мыслями… Тебе было весело прошлой ночью?
— Да. Были стриптизерши, но я ничего с ними не делал. Не хватал за грудь или что-то типа этого дерьма. У меня был танец на коленях, но я не трогал ее и пальцем, клянусь. Я просто смотрел, а потом засунул немного денег ей в стринги. Еще я напился прошлой ночью, детка, но теперь я в порядке и чувствую себя хорошо.
Она улыбнулась его честности.
— Ладно, это хорошо, Хантер. Ты вчера оттянулся по-полной, но я все равно люблю тебя.
— Я знаю…
— Хантер, отойди от этой двери, — крикнул кто-то.
Голос был похож на голос ее сестры, Наоми, но Нита не была уверена в этом на сто процентов.
— Мне нужно идти, детка! Пока! — сказал он и убежал, оставив ее в приступе хихиканья.
Она встала, чтобы бросить последний взгляд на свой наряд. Ее кремовое свадебное платье, имевшее форму колокола, облегавшее бедра и имевшее кружевной лиф в форме сердца, было невероятно нежным и женственным. На ее шее висел бриллиантовый кулон в форме капли, который Хантер подарил ей на день рождения. Она также одолжила у матери небольшие бриллиантовые серьги, которые та надевала в день своей свадьбы. Под платьем на Ните были синие кружевные трусики и бело-синий пояс с подвязками. Ее волосы были собраны в высокий гладкий пучок с вплетенными цветами гипсофилы, а сзади свисала вуаль, струившаяся до талии.
— Мама, — постучала в дверь Тиша. — Хантер сейчас снаружи. Можно нам войти?
— Да, детка.
Промокнув глаза салфеткой, Нита открыла дверь спальни. В коридоре стояли ее дочери, обе одетые в великолепные синие платья с белыми поясами. Взяв под руки, Олив и Тиша вывели ее из комнаты и стали спускаться по ступенькам вниз. Люди охали и ахали, и на ее щеках вспыхнул румянец, когда она улыбнулась.
Как только она спустилась по ступенькам, отец крепко обнял ее. Когда он отстранился, его глаза подозрительно блестели.
— Ты выглядишь великолепно! — сказал он прерывистым, полным эмоций голосом.
— Папа, перестань! — улыбнулась Нита. — Ты заставишь меня плакать.
Снова взяв ее под руки, Олив и Тиша направились к задней части дома.
Звучала красивая джазовая музыка, а в воздухе витали ароматы жареной курицы, стейка, куриных шашлыков и других разнообразных закусок.
Подойдя ближе к задней двери, она заколебалась. Слезы навернулись на ее глаза при виде Хантера, стоящего рядом со своим братом и друзьями, одетых в черные смокинги с синими галстуками и выглядевших потрясающе. Его волосы и борода были идеально подстрижены. Заиграла душевная песня «Memories» группы «Марун файв». Хантер смеялся, звук его смеха был полон любви, жизни… и удивления.
Отпустив ее руку, Олив вышла за дверь и призвала всех к порядку. Все подружки невесты встали рядом с ней, и Ните было невероятно сложно не расплакаться, когда ее захлестывали такие сильные эмоции!
— Девочка! — прошептала Ните ее подруга, потирая ей спину. — Успокойся, детка. Не смей портить макияж слезами. Испортишь его вечером, когда будешь заниматься любовью.
За этими словами последовало девичье хихиканье.
Когда дверь открылась, из динамиков донеслась песня Фрэнка Синатры «The Way You Look Tonight». Нита осталась стоять, когда одна за другой вышли ее подружки невесты, каждая в сопровождении одного из дружков Хантера. Ее сердце бешено колотилось, пока она ждала, сжимая букет, который мама только что вложила ей в руки. Она смотрела на нее, широко улыбаясь, но не говоря ни слова, зная, что это снова отправит Ниту в штопор эмоций.
— Не думала, что буду так нервничать! — прошептала Нита матери.
— Ты влюблена. Это важный день! Так бывает, — ответила мама, похлопав ее по руке, отчего слезы навернулись на глаза Ните.
Вскоре подошедший к двери Джастин предложил пожилой женщине свою руку, а затем проводил ее к ее месту в первом ряду. Справа от Ниты встал папа, благоухая сигарами и божественным одеколоном. Ей нравилось, как он пах. Нита положила голову ему на плечо, и он поцеловал ее в макушку.
— Встаньте, пожалуйста, — сказала плачущая Тиша в микрофон, когда дверь снова открылась, — невеста идет.
Все поднялись на ноги, и Нита в сопровождении своего отца вышла в небольшой сад и, пройдя мимо скамейки, направилась к белой ковровой дорожке, усыпанной синими лепестками цветов. Подходя к ней, она бросила взгляд на Хантера.
Если бы у интенсивности было имя, оно бы звучало как его. Глаза Хантера, устремившего на нее свой взгляд так, словно она была единственной женщиной во всем мире, буквально светились. Из динамиков, подключенных Джастином за несколько дней до этого, зазвучала «Come Away with Me» Норы Джонс. Когда она подошла ближе, Хантер сексуально улыбнулся. Пастор заговорил, и музыка стала звучать немного тише.
— Кто отдает эту женщину замуж за этого мужчину?
— Я, — выдавил папа, и по его лицу стекла слеза. Пожав руку ее мужчине, он сел рядом с ее матерью, а также бабушкой и дедушкой Хантера. Музыка стихла, и началась брачная церемония, сопровождающаяся клятвами жениха и невесты.
Все шло так, как они репетировали пару дней назад, но в какой-то момент Хантер удивил ее.
— Знаю, что мы не говорили об этом во время репетиции, но могу я кое-что сказать? — спросил он пастора.
— Конечно, — кивнул тот. — Следуйте велению своего сердца.
Хантер повернул ее так, чтобы она могла видеть гостей, которые теперь перешептывались между собой.
— Анита — невероятная женщина, — сказал он, и многие согласно кивнули. — Она заслуживает прекрасного мужа. Однако, очевидно, произошло что-то сумасшедшее, и она понизила свои стандарты, так что я не успокоюсь, пока не выясню, какого черта она согласилась на меня. Кто-то же должен докопаться до истины!
Присутствующие, включая пастора, взорвались смехом и Нита, хихикнув, шлепнула его по плечу.
— Я знал, что хочу эту женщину с первого дня, как только увидел ее, — продолжил Хантер, взяв ее за руки и становясь серьезным. — Но стоя здесь и глядя на эту прекрасную женщину, я задумался и понял, что ничего из этого не произошло бы без Ноя… моего лучшего друга.
Нита улыбнулась.
— Видите ли, на смертном одре он попросил меня найти его дочь и дал мне адрес Ниты.
Они оба, повернувшись, бросили на Олив краткий взгляд. Щеки девушки приобрели темно-розовый оттенок, когда она улыбнулась.
— Итак, я сделал именно это. Я подумал, что поговорю с Олив, отдам ей то, что хотел передать ей ее отец, и уеду. Но произошло вовсе не это. У Бога были другие планы, скажут многие. За этой входной дверью, к моему большому удивлению, жила любовь всей моей жизни.
По щекам Ниты потекло еще больше слез.
— Посмотрев на Ниту, я увидел женщину невероятно красивую, невероятно грациозную, которая была полной противоположностью мне.
Толпа разразилась смехом, и Хантер ухмыльнулся.
— Она была невероятно настоящей, невероятно честной. И еще она была невероятно любящей. Она — мать, которую мы все хотели бы иметь.
Олив и Тиша стояли, держась за руки, явно взволнованные.
— Олив, спасибо за то, что ты была причиной, по которой я вошел в эту дверь. Тиша, спасибо за то, что подарила мне свою маму… потому что я знаю, что ее любовь к тебе была на первом месте. Если бы ты не чувствовала, что я подхожу для нее, то сказала бы ей это, и нас бы сейчас здесь не было. Тиша, ты помогла Ните стать такой, какая она есть сегодня. Когда ты появилась на свет, она была совсем юной, но ты стала для нее не чем иным, как благословением, и она приняла вызов. Она сказала мне, что в тот день, когда ты родилась, она так сильно полюбила тебя, что ей стало больно.
Тиша вытерла глаза костяшками пальцев.
— Она дала мне понять, что вы с Олив были ее главными приоритетами в жизни, и мне это понравилось. Это заставило меня хотеть ее еще больше. Спасибо за то, что позволили мне быть частью вашей семьи, потому что это то, чем мы являемся. Семьей. Перед смертью Ной сделал меня крестным отцом Олив, но даже если бы он этого не сделал, он знал, что я возьму на себя ответственность. Теперь у меня есть жена и две дочери. И это на самом деле так.
Хантер прочистил горло, когда среди присутствующих послышалось всхлипывание.
— Я просто, эм-м, хотел это сказать.
Улыбнувшись, пастор похлопал его по плечу, а затем продолжил церемонию. Когда пришло время обмениваться обручальными кольцами, у Ниты едва не подкосились колени.
Засунув руку в нагрудный карман пиджака, Хантер вытащил небольшую бархатную коробочку. Он открыл ее, и Нита увидела два парных кольца, каждое из которых было инкрустировано сверкающими бриллиантами. Он снял с ее пальца помолвочное кольцо, надел одно парное кольцо, затем помолвочное, а затем второе парное кольцо. Такого прекрасного сюрприза Нита не ожидала.
Сестра протянула ей обручальное кольцо, которое Нита купила для Хантера, и она надела его ему на палец. Искусно сделанное, оно было украшено крошечными бриллиантами вдоль обоих краев. На внутренней стороне были выгравированы его инициалы и дата их свадьбы.
— Поскольку жених и невеста согласились сегодня на священный союз и поклялись друг другу в любви и верности, и подтвердили это дарением колец, властью, данной мне, и по свидетельству друзей и семьи, объявляю вас мужем и женой!
Взяв ее лицо в руки, Хантер наклонился к ней и скрепил их любовь поцелуем. Они оторвались друг от друга, когда люди начали аплодировать. Он смотрел на нее так, словно она была центром его вселенной. Пристально смотря Ните в глаза, он снова притянул ее к себе и подарил ей еще один восхитительный поцелуй.
— Я так тебя люблю, Хантер! — сказала Нита, крепко обнимая его.
— Мне так повезло, что я могу провести остаток своей жизни с тобой, детка, — прошептал он ей на ухо. — Ты не просто мой лучший друг и любовница. Ты половина моей души…
Два года спустя
Сегодня день рождения Ноя… Надеюсь, ты гордишься мной, чувак.
Хантер так и не привык видеть свое имя на афишах, но ему это нравилось.
Он также никогда не уставал драться. Это было заложено в его природе, было его призванием. Настолько, что он превратил этого мудака Дрю в прикованный к постели овощ. Всего за четыре минуты. Теперь он тоже будет страдать от невыносимой боли до конца своей жизни, неспособный мочиться и гадить самостоятельно точно так же, как он сделал с Ноем, нанеся человеку удар в спину, подставив его и предав, выгородив этим себя. Разрушив ему всю жизнь.
Теперь ублюдок не мог ходить. Разговаривать. Едва помнил свое имя. Это часто вызывало улыбку на лице Хантера. Для тех, кому нужно было знать, сообщение было передано: Дрю был наказан за то, что подставил другого заключенного.
С днем рождения, Ной…
Многие профессиональные спортивные репортеры и боксерские организации предсказывали, что Хантер станет следующим чемпионом в супертяжелом весе. Все шло прекрасно.
Он никогда не уставал от своей прекрасной жены и семьи, но у него было одно желание. Он хотел большего…
Хантер бездельничал в своей берлоге, где на сером кожаном диване лежала его усталая задница, а на большом экране телевизора, установленного над мраморным камином, шел классический фильм о мафии. На глянцево-черном столе перед ним дымилась сигара в пепельнице, поставленной рядом с бутылкой пива, над которой он работал. Мысли роились в его голове.
Работа боксером полный рабочий день делала Хантера очень занятым, это ему нравилось. Деньги, которые она приносила, были большими, настолько большими, что Нита, если бы захотела, могла бросить работу, но она отказывалась это делать. Теперь она была менеджером и ей очень нравилась эта работа. Хантер любил покупать ей красивую одежду, обувь, дорогие духи и украшения, он даже купил ей машину. Он мог дать ей все, что ей бы захотелось. Нита редко его о чем-нибудь просила, но он любил делать ей приятное.
Тиша уехала учиться в колледж, но часто приезжала. Они с Нитой очень скучали по ней. Скучали по ее смеху, ее юмору, ее легкомыслию.
Олив собиралась переехать в Нью-Йорк, чтобы начать работать моделью. Хантер на всякий случай проверил агентство, но выяснялось, что никакого обмана не было и все было вполне законно. Девушка собиралась сниматься в журналах. Она очень хотела стать актрисой, но полагала, что это может стать хорошей ступенькой на пути к достижению ее целей.
Для того, чтобы переехать туда, она использовала часть своего наследства. Нита подчеркивала, что все еще хочет, чтобы Олив ходила в колледж, чтобы получить какое-то образование и иметь впоследствии возможность на что опереться, но было что-то притягательное в этих огнях большого города.
Хантер поселил Олив в хорошей квартире, оплатив ей аренду за год, что было чертовски дорого, поскольку она хотела жить в центре Манхэттена. Он также заставил ее пообещать быть умницей, никогда не ездить на такси одной, особенно ночью, и быть осторожной, иначе ему придется приехать и надрать кому-нибудь задницу, если кто-то обидит ее. И девушка знала, что он говорил это абсолютно серьезно.
— Детка! — позвал он и, наклонившись вперед, схватил пульт. — Поторопить. Я жду. Кроме того, меня скоро будут показывать на «ESPN»!
— Уже иду! Черт! — крикнула Нита со второго этажа их нового дома. Недавно они продали тот, который он ей купил, и приобрели другой со всеми прибамбасами. Здесь даже был бассейн.
— Нита!
— Хватит меня звать! Я услышала тебя еще в первый раз!
Он закатил глаза. Иногда Нита была медлительна, как улитка, и это сводило его с ума, когда им нужно было куда идти.
Через пару мгновений она спустилась вниз и присоединилась к нему на диване. Сев рядом с ним, она скрестила свои красивые ноги, частично прикрытые белым атласным халатом, и уставилась на экран. Хантер подождал… и подождал еще немного. Ничего.
— Женщина, не играй со мной! — сердито рыкнул он, а она ухмыльнулась, будто ничего не происходило.
— Что? — спросила она как ни в чем не бывало.
— Нита! Что показал тест на беременность? Я уже полгода пытаюсь тебя обрюхатить, вложив в тебя ребенка! Ты должна была сейчас сделать этот тест. Прекрати это.
Хихикая, она вытащила тест из кармана халата и протянула ему. Посмотрев на него, он сглотнул, а затем расхохотался.
— Черт подери! Я стану отцом! Ну, я уже и так отец, но ты понимаешь, что я имею в виду! — Хантер крепко обнял ее, и она, смеясь, обняла его в ответ. — Я так чертовски счастлив! Боже мой!
Пока он сидел, широко улыбаясь, Нита позвонила матери и поделилась с ней этой прекрасной новостью.
— Девочка, ты сделала это! — услышал он голос ее матери и усмехнулся. — Ты начинаешь все сначала! Твоя дочь выросла, а ты снова собираешься купить чертовы подгузники и есть за троих. Но я безумно счастлива! Кое-кого я еще могу избаловать!
Звонки все продолжались и продолжались. Следом за матерью она обзвонила всю свою семью и подруг. Схватив свой мобильный телефон, Хантер набрал номер бабушки и дедушки, поставив их на громкую связь.
— Бабушка, угадай, по какому поводу я тебе звоню? — выпалил он сразу же после того, как женщина сказала «алло».
— Что случилось, дорогой?
— Включи громкую связь, чтобы дедушка тоже мог слышать.
— Подождите минутку… Эй! Хантер звонит! — они с Нитой подавили смех, когда бабушка кричала, привлекая внимание деда. В последнее время его здоровье пошатнулось, так что они надеялись, что эта новость вызовет у него улыбку. — Хорошо, мы оба здесь. Что случилось, Хантер?
— Нита беременна. У нас будет ребенок!
— О-о-о! О боже мой! — следующие несколько минут бабушка с дедушка смеялись, обмениваясь восторженными восклицаниями. — Это замечательная новость! Ох, я не могу этого дождаться!
Хантер продолжал говорить с ними еще несколько минут, а затем сбросил вызов. Затем им потребовалось еще несколько минут, чтобы все обдумать — оба были на седьмом небе от счастья, — пока они наблюдали за тем, как его противник болтает о нем всякую чушь на «ESPN». Это была рутинная хрень, просто часть спорта. Хантер, поглаживая ногу Ниты, думал о том, как сильно изменится его жизнь, когда появится та недостающая часть, которую он хотел. Нита наконец-то носила его ребенка… Он повторял эти слова в уме снова и снова. Это казалось таким нереальным.
— Это захватывающе, но иметь ребенка означает ежедневно проделывать большую работу. Иногда ты будешь задаваться вопросом, сколько дней прошло с тех пор, когда ты хорошо отдыхал. Ты готов к этому, Хантер? — спросила Нита, повернувшись к нему с серьезным выражением лица.
Он долго думал над ее вопросом.
— Тот момент, когда понял, что люблю тебя, был тем моментом, когда я стал готов, Нита. Готов ко всему, что встречалось на нашем пути, запланированному или нет, я был готов к этому с рождения. Я говорил тебе еще до того, как мы поженились, что хочу, чтобы ты родила мне ребенка. Так что да… Я был создан для этого. Я буду рядом с тобой на каждом шагу. И это мое тебе обещание.
Приподняв ее подбородок, он поцеловал ее в губы…
Девять месяцев спустя
Вестибюль больницы выглядел так, будто в нем проходила гребаная вечеринка. Хантер стоял там, его рубашка промокла от пота, его эмоции зашкаливали. Помимо него здесь присутствовали Джастин, Тиша, его бабушка и дедушка, приятели по спорту, тренер, друзья и даже пара представителей прессы. Все ждали новостей. Он расплакался от радости, и люди бросились обнимать и поздравлять его.
— Нита… моя жена… она родила. Это мальчик. У меня родился сын! Почти четыре килограмма. Хантер Ной Вульф. Он здоров, идеален, и с Нитой все в порядке, — присутствующие зааплодировали. — Блин, я не знал, что буду таким! Это сломало меня. Когда он рождался, я чуть с ума не сошел от беспокойства, когда увидел, как это происходит… Боже мой… Я не мог сдержать слез. Это неправильно — я же все-таки боец! — пошутил он.
— Поздравляем, Хантер!
Это были долгие роды, и они боялись, что Ните может понадобиться кесарево сечение. Слава Богу, операция не понадобилась, и в конечном итоге он, находясь в полном шоке и под впечатлением, перерезал пуповину.
— Сейчас его приводят в порядок и одевают. Я лучше вернусь туда.
Вернувшись в родильное отделение, он зашел в палату Ниты. Его жена была невероятно прекрасна. Ее длинные волосы были убраны назад, а лицо сияло, хотя она была истощена. Хантер взял ее руку в свою. В этот момент в палату принесли запеленатого младенца.
— Вот ваш малыш! Такой большой и красивый мальчик! — объявила медсестра с широкой улыбкой. Нита, бережно взяв новорожденного на руки, прижала его к груди, и они оба стали внимательно его изучать.
— Хантер, он похож на тебя! Он даже такой же белый, как ты! — рассмеялась она. — В конце концов, он приобретет свой цвет, но, черт подери, в данный момент можно подумать, что я не имею к этому никакого отношения.
Когда он расхохотался, Нита удивленно на него посмотрела.
— Он действительно похож на меня… черт, — Хантер сморгнул слезы. — Могу я… Могу я подержать…
— Конечно, ты можешь подержать своего сына, — Нита осторожно передала его Хантеру, который аккуратно взял ребенка на руки, поддерживая ему головку. — Пусть передадут Тише, чтобы она зашла и познакомилась со своим братом. Олив будет здесь завтра.
Хантер кивнул, не сводя глаз со своего малыша. Ребенок моргнул и слегка приоткрыл глазки. Они посмотрели друг на друга, и сердце Хантера переполнилось любовью.
— Нита, у него твой рот.
Она присмотрелась повнимательнее.
— Ты прав… Но все остальное — твое. Даже уши.
Он согласно кивнул.
— Я так сильно его хотел. Спасибо… спасибо тебе за этот подарок, Нита, — прижав малыша к груди, Хантер наклонился и поцеловал ее. На глазах Ниты появились слезы, когда в палату вошла Тиша.
— Ладно, ладно! У вас был шанс! — юная леди замахала руками. — Теперь отдавайте моего брата — настала моя очередь!
Палата взорвалась смехом, когда Хантер сунул ребенка в объятия Тиши.
— Тиша, ты помыла руки? — спросила Нита, приподняв бровь.
— Нет, мама. Вместо этого я подумала, что было бы неплохо поковыряться в грязи и покопаться в мусорных отходах из больничной столовой, прежде чем прийти сюда и подержать только что родившегося ребенка.
Нита закатила глаза, глядя на свою улыбающуюся дочь, а Хантер расхохотался.
— Так это Хантер Ной, да? — сказала Тиша мягким, сладким голосом, глядя в глаза своему младшему брату. — Мы ждали тебя!
Хантер сжал руку Ниты.
— Спасибо за этот подарок, — снова произнес он.
— Пожалуйста. Ты уже благодарил меня, однако ты также в равной степени достоин благодарности. Без тебя я не смогла бы его создать.
— Нет, я говорю о другом… Я говорю о даре твоей любви. Даре принятия. Принятии меня таким, какой я есть. Мы сделали так много за столь короткое время… Я не смел даже мечтать о таком, — поднеся руку Ниты ко рту, он поцеловал ее. — Я вышел из тюрьмы, мне нужен был новый старт. Я узнал плохие новости о своем лучшем друге… и вот, когда началось это путешествие. Выйдя из одной трагичной двери, я вошел в другую, полную надежды. За той дверью была ты… стояла там с Тишей и Олив. И вот мы здесь, с нашим сыном.
Нита вздохнула.
— Я хочу сфотографировать его, а мой телефон в сумочке, которую я оставила подруге, когда прибежала сюда слишком взволнованная. Я сейчас вернусь, — сказала Тиша и, вернув ребенка Ните, вышла из палаты. Нита поцеловала малыша в лоб и посмотрела на Хантера с любовью в глазах.
Нежно проведя пальцами по ее щеке, он перевел взгляд на сына, представляя, как его мать впервые видит своего внука… Затем он представил, что Ной тоже видит его. В тот момент не было ничего, что могло бы сравниться с тем, что он чувствовал. Не было слов, чтобы выразить то, что происходило в его сердце.
Моя половинка родила нашего ребенка. Они оба здоровы. Ничего не можете быть лучше этого, ничто не может это превзойти. Ни чемпионский пояс в супертяжелом весе, ни статьи в «Спорт Иллюстрейтед», ни новая машина с откидной дверью. Ничего. Если не считать того дня, когда мы поженились, я не могу припомнить, чтобы когда-либо был так же счастлив…
Тиран — Чудовище. Но и Красавица тоже. Его сын — это его детеныш. Его гордость и его радость.
Добро пожаловать в мир, Хантер Ной. Чувствуй себя в нем свободно. Ты — новый член стаи Вульфа. И ты дома.
«Любовь всегда протопчет тропку там, где страшно пробегать и злым волкам».
— Лорд Байрон