Не успел скрыться Строиков, на своем дворе показался Никита. Позевал, на свет поглядел. Рановато. И еще поспать можно. Ннканор накинул на плечи ватник, нахлобучил картуз, заторопился на улицу. И будто с проулка вынырнул - к Никитиной усадьбе:
- Чего не спится, сосед?
- Да вот, звезды считаю...
- По делу я шел, Никита Васильевич. Какой-то, смотрю, сидит на твоем бережку. Такую рыбину выхватил! Руками ее к земле. А она его - за руки. Как бы не загрызла: тебе ответ держать - твое место.
И погрызет, жабры ему в горло,- мрачно сказал Никита.- Не лезь на чужое!
Сои с него как рукой сняло. Тут же выдернул из-под стрехи удочку и, согнувшись задами, по картофельным грядам побежал к Угре.
Человек сидел на колоде, накрывшись с головой планом, от комаров должно быть, подымливал папироской.
Никита заходил на него со спины. Выдернул дернину, подкрался и, размахнувшись, огрел его по голове. Дернина развалилась.
- Я тебе покажу, какие рыбины здесь водятся. Не захочешь и раков с болота.
Человек встал, сбросил на землю плащ:
- Ты что это?!
Перед Никитой стоял Строиков. Никита попятился, оступился в ямку повалился в крапиву.
- Да ведь я... Алексеи Иванович,-барахтался он в крапиве, обжигаясь.-Я думал это... как ее... лось.
-Ло-о-ось! Это в плаще-то?!-стряхивая землю с галифе и отплевываясь, уточнил Строиков.
- А может, где и на рога подцепил, плащ-то. Заповеднили их, так они шастают теперь и по хуторам.
- Встречается, и с удочкой шастают?
Никита выбрался из крапивы:
- А как дрессированный. Вон в цирке видел: медведь вилочкой макароны кушает.
- Ладно, садись, циркач,- уже незлобливо, чертыхаясь и на Никанора, предложил Строиков.-Дрессированный. Надо же!..
Осторожно, подальше от Стройкова, Никита сел на колоду, тотчас же принялся разматывать удочку.
- Только не дыши так... Аж свистит в ноздрях. Дрессировщик.
- От радости, Алексей Иванович. Вместе половим.
- От злости. Жмот! Так ударил. Правду люди-то говорят...
Это было рыбное место Никиты. Его все знали на хуторе. Но попробуй, сядь кто. Узнает Никита - а бригадиру в колхозе не трудно найти, к чему можно придраться,- и трудодень срежет, не остановится. Знали в Нивяном эту бешеную слабость Никиты и не связывались с ним. Угра велика. И ребятишкам наказывали: не ходи к колоде - не лезь в чужое! Говорили, что в воде там косы торчат, и нора змеиная под берегом, и какая-то волосатая рожа со дна блажится... Да Никита и сам сторожил зорко заповедный свой бочажок.
- Так вот где она, твоя вотчина,- ворчал, больше для острастки, Строиков, потирая голову, шею.- Жмот.
- Да и про вас говорят, Алексей Иванович, не гневайтесь: до чужого курева как дорветесь, хоть весь кисет отдавай.
- Искуриваю много. А до магазинов далеко бывает.
С вами не закуришь? Так вот...- Строиков поменял червяка и забросил поплавок подальше от берега.- Это место-то твое, что ж, единоличное? Как у барина, что ль?
- Здесь даже плетень могу поставить. Я на своем приусадебном участке срезал-этим местом восполнил.
И ко всему прочему, рыба здесь на мой кровный трудодень подкармливается. Ячмень, ржица, горох. Вы-птице... на курятинку, значит; а я сюда несу - леща нагуливаю. А на готовое, сами знаете, всегда охотничков много.
Стройков выхватил окуня.
- Хорош, стервец! - Полюбовался им и бросил в ведро.
Не успел закинуть, опять горбастый.
Ведро Стройкова полнилось уловом. У Никиты только пескарь клюнул, да и тот, уже над водой, сорвался.
Закурим, что ль, Алексеи Иванович? - предложил он.
- Погоди.
- Посидим, подымим,- настаивал Никита, вынимая коробок из-под ландрина.-Махорочка-то моршанская.
У пас и за полтинник не купишь.
- Я на рыбалке не курю. Трещит, проклятая: рыбу распугивает.
Никита со вздохом подтянул свой поплавок к поплавку Стройкова.
- Не путай,- сказал Стройков.
- Так течение ведет, Алексей Иванович. Я тут всегда на одну удочку ловлю.
На том берегу смородиной красной зрела заря. Рыба вдруг перестала клевать. Лишь пескари да ерши изредка окунали поплавки.
- Распугал. Трещишь тут своей моршанекой.
- Здесь яма, Алексей Иванович. Не слышит она.
- Значит, языком распугал.
- Она нашего языка не понимает. Пошла на плес погулять. Скоро вернется. Ее здесь, как в бочке. Вилкой бери. А что пугать ее стал кто-то, это точно. Не услежу вот никак... жабры ему в горло.
- Может, тот самый... босиком который, в рваной рубашке?
- Это кто же?