в" ~ .^Г ра6 в "Р0""!0", Желавин-то. И такая ярость во лжи и чего им только надобно, таким людям? - сказал Родион Петрович.
-Я видел их там, таких-то, с холстинкой... на душе.
С^У у^авят за власть для себя- А Р°ссия давно уж от8"д мы зеленые- и прекрасные... Ты спросил вчера, будет ли воина? Не знаю. Но таким тварям она оыла бы в руку. Такие ждут ее... чтоб ударить в спину.
* * *
Рано утром перед домом Родиона Петровича остановилась машина - черная "эмка"
Вышел шофер.
бродить"13"1" здесь? военком "Рислал до Вязьмы под.
Возле машины прощались Шофер уже сидел за рулем и ждал сивт^йТ резкий свет зелени с ^янцем и ветерок, доносившии от реки прохладный запах воды.
поло^иТв^до^о3^03^^ которая все чего-то забывалпои^я^Ю^0T вышел- убрал в багажник венок лука] принесла Юлия для военкома.
- Дёме лук не нужен,- сказала Юлия, укладывая для него большой каравай хлеба и кусок сала в просоленной холстине.
- Как не нужен?-шутливо возразил Дементий Федорович.-А кондёр? Какой же без лука ковдёр? Нет, ты уж заверни мне вон ту,- показал он на огород,вон ту крайнюю грядочку.
Все засмеялись. Пошутил и шофер.
- У нас и бумага на завертку найдется.
- А это вам,-не обидела хозяйка и шофера, и ему положила свернутый шуршастый огненно-золотистый венок.
Шофер поблагодарил Юлию и спросил:
- Злой он у вас или сладкий?
- У нас злой не растет. Только исключительно сладкий,- ответила Юлия.
- Значит, в хозяйку. Будь земля хоть самая рассыпная, а если хозяйка, простите, ведьма, лук у нее мелкий и злющий.
- Как вы сразу характер мой угадали,- посмеялась Юлия и, не ожидая ответа, выслушала пространные разъяснения шофера.
- Я в машине могу ошибиться. Что же касается женского характера, тут уж нет. Тут у меня от совместной жизни с женой-высшие курсы. Считай, без выходных изучаем друг друга. До такой тонкости дошло. Я, например, когда еду домой с получкой, чувствую за десять верст: вышла. Выхожу. Так и есть! Улыбается и спешит ко мне. Конечно, получку ей тут же всю отдаю. Но она с улыбкой - прямо очаровывает,- тихоньхо снимает мою кепку и говорит; "Петя, тебе жарко в твоей кепочке..."
и несет кепочку домой, крепко так прижимает к груди, чтоб оттуда не вывалилась моя припрятанная пятерка.
В ботинок спрячу. Так она меня сама дома разует.
И опять я без своего капитала остаюсь. После таких курсов женскую душу сквозь вижу.
- А как же насчет пятерок?-спросила Юлия.
- Так я сейчас четверть получки припрятываю и намекаю ей на мотоцикл с коляской.
- Может, на денек останешься? - попробовал уговорить Елагина Родион Петрович.- Баньку бы растопил.
Венички, да с медовым парком. Хорошо! А на станцию на коне проводил бы.
- В лесники бы к тебе, Родион!
- В лесах стволы взши-о ведомства.
Дементий Федорович сорвал веточку с куста полыни.
Посеребренная зелень резных листьев, привянув, сухим и горьким запахом напомнит об этой тропке. Бережно укрыл веточку в страничках блокнота.
- Аг[епп51а сатреа1г15,-назвал Родион ПстроЕ полынь по-латынн.
- Что это значит?
- Полынь равнинная. Название рода Аг^епизЕа дано вычесть древнегреческой богини Артемиды. Она заботится ооо всем, что живет на земле - в лесах н полях. Благословляет и огонек семьи на счастье. И она же карает тех, кто забывает о ее благословении. Потому и горька эта трава, как чья-то жизнь.
* * *
Дементий Федорович попросил остановить машину.
Поднялся на пологую высотку со скорбным покоем крестов среди редких сосен. Могилы заросли травой. Оград тут не было - для всех одно. Нет и тропок. Кончались они перед этой высоткой, стороной обходили ее: подальше от печального зова стремилась жизнь. Лишь изредка надломленная являлась, кричала и билась под глухие удары земли, и опять наступала тишина. Сеялось ветром семя, скрывая с годами колосистой травой незабывный холм.
Приютилась к могилам бузина, да земляника вплелась в былье. Расплавленная смола на соснах ладаном пахнет в духоте.
Вот и могила Федора Григорьевича.
Поставленный крест провалился с подтаявшей землей в какую-то дыру, над которой с тех пор, как в зыби, тряслась трава, даже когда кругом было тихо. Митя зарыл эту Дыру, земля снова провалилась и тянула в глубину крест.
Кажется, слышится оттуда не то шёпот, не то стон и плач.
Нс своя смерть, не угомонится: живет слухами и догадками, является в страхах - ищет потерянную где-то правду о себе.
"Вот и встретились, Федор. Здравствуй. Что ж, или Дорог для тебя не было, кроме этой? Чего испугался? Может, мое испугало? Или что-то случилось? Но все равно.
Это ж было, Федор? Можно подумать, перед грязью задрожал. Кто-то виноват, верю. По сам ты внггу продолжил... Прости..."
Дементий Федорович надел фуражку, поправил крест и услышал, как с шорохом посыпалась земля в дыру. Забилась трава над пустотой.
На самом дне с шипением, медленно потекло что-то черное.
"Змея",- отшатнулся Дементий Федорович.
Он уходил с кладбища с суеверным страхом. В могиле над прахом кощунственно билось живое и гадкое, будто давало какой-то знак живым, что к мертвому запала гадина, таилась во тьме с ожиданием, когда чуть ниже опустится крест, и тогда она, оплетая его, голодная и мотая, выползет в траву.
* * *