Солнце, видимое, как сквозь закопченное стекло, вливало свое тепло, растопляя горькие запахи сгоревших трав, развороченной земли с обугленными деревьями па этом гигантском кострище... Там развеян еще один батальон Вихерта.
"Мы очень спешим. Потери ради скорости. Не слишком ли? Не вспомнить бы потом, как мы были щедры в самом начале",- подумал Вихерт, решив оставить атаки перед холмом и усилить давление на левом фланге.
оихерта вызвал к телефону командующий.
Он спустился в мрачный и прохладный блиндаж, где на походном столике нетронуто стоял накрытый белой салфеткой завтрак и термос с кофе.
Вихерт готов был спуститься в самое пекло боя, но только не сюда, к этому телефону.
Там, на другом конце провода, его ждал командующий.
иихерт представил его аскетическое лицо с запавшими, пронзительными глазами и подумал, что разговор сейчас может повлиять на доверие и карьеру. Так подумал бы на его месте каждый, когда безуспешные действия уже замечены.
- Вы еще не разделались с ними?- спросил командующий скрипучим голосом.
- Противник в агонии,- ответил Впхерт.
- Простите, кто со мной разговаривает, фронтовой командир или лекарь?..
Вихерт приказал сломить русских любой ценой.
- Вы откроете дорогу,- резким и сильным голосом сказал он подчиненным ему командирам.- Или пойдете первыми. Я посмотрю, как вы начнете свой путь!
В это время адъютант Внхерта, ждавший у телефона вестей с переднего края, доложил, что на левом фланге русские отступают.
"Теперь я возьму холм в петлю и задушу",- подумал Вихерт.
* * *
На холме все разбито. Обвалились окопы, торчали бревна укрытий. Дернина была сорвана на склонах, как кора с деревьев, и выжжена.
Люди не узнавали друг друга. Лица черны и страшны.
Гасли глаза от усталости,
Невидов, упершись головой в стенку окопа, вставил новую обойму в пистолет.
"Вода, братцы!"-услышал он и, поднявшись в какой-то дреме, побрел на голос.
По ту сторону холма из-под расщепленной старой березы, откуда-то из-под корней клокотала вода.
Невидов припал к источнику. Захлебываясь, пил он воду и горстями заливал за гимнастерку.
Подбежал Баташов. Наполнил фляжку водой.
- Невидов, отходим!
- Куда? Зачем?
- Приказ!..
Солдаты бежали по полю и скрывались в лесу. Струпстая зелень берез текла перед Невидовым. Он оглянулся на холм.
Казалось, там стояла ночь.
* * *
Катя была далеко от городка. Ехала в машине.
Скоро станция - большая дорога. Как-нибудь выберутся с Ваняткой... А сердце жалит тоска: что с Федей?
Навстречу идут и едут солдаты. Жара. Пыль. Хочется пить. А в колодцах возле дорог лишь жидкая грязь: все вычерпали.
"Потерпи, сынок. Приедем домой и уж вволю напьемся". И виделся ей родник за двором возле Угры. В смородиновом полумраке замшелый сруб. Там холодок веет пресной свежестью.
Самолеты встретили их в открытом поле.
Пошли низко. Стегнули пулями.
Все бросились из машины. Побежали к лесу за полем.
Только бы успеть. Крики, и плач, и мольбы замолкали на оконченных следах в траве.
Метнулась тень, и по земле, как кнутом, хлестнуло.
Совсем близко, накрениваясь, с тяжелым ревом прошел самолет. Она даже видела летчика. В шлеме он был похож на гиганского муравья, который взглянул на нее, и она вдруг остановилась, почуяв, что она - жертва его.
- Мама... Мамочка!-закричала Катя, как кричат дети, взывая к самому доброму в минуту опасности.
В воздухе пророкотало.
Она не успела упасть-закрыть собой Ванятку. Он встрепенулся в ее руках.
Катя опустилась в траву... Что это?.. Кровь на одеяльце.
- Сынок!
Он с печалью, ясно-ясно поглядел на нее, будто прощался, и головка его в белом платочке сникла.
- Сынок!.. Сынок!
Повалилась рядом.
"Да очнись ты, дочка. Что с тобой!"
Голос матери. Вот чудо!