- Спасибо за пескаря.
Никита остановил его.
- Это что ж такое языком ты плетешь? Пришел сосед, а я ему пескаря на зуб. Посмеялся, значит. Это ж лещ. Усох малость. Слышал сам, как усыхали. Выйдешь, а на веревке-то есть совсем усохли, одни жабры висят. Изучал я эту усушку. Ночью вышел и патрулем хожу. Чую вдруг, за ногу и взяло. Держит и кусает. Вот тут горячее и пригодилось. Насилу ушел.
- Кто же это?
- Что же, у меня еще и на пятках глаза? Этими-то глядеть не на что.
Кирьян скрылся в олешниках. Мокли купыри, как будто первый снег таял и капал, роса поблескивала наледью.
Коромыслом спускалась от жигаревского двора тропка к мосткам. Запустилась вода розоватым стрелолистом-темнела со дна... Вот сейчас распрямится на мостках Феня, поправит платок, улыбнется - зубы кувшинкой белой.
Раннее утро растепливалось в некосях с рогожистыми снопами порыжелых таволг и еще сиренево цветущей мяты. Травы иззубрились колосьями, клонились взмахами - будто атакой вставали и падали.
Никанор положил косу на куст и сел перекусить. Отрезал ломоть хлеба и кусок колбасы. Три круга такой колбасы, пахнущей баранинкой копченой, и еще каску сахара принес вчера - паек: помогал возить раненых да косьбой подкармливал госпитальных лошаденок.
Неспешливо закусил, поглядывая на косу; источилась, от пятки впадина горлом - захлебывалась травой, из последних сил резала.
"Скосить бы нам лихо, милка, а там и в ножик сгодишься. Все при деле, ботиночки починить, лозы нарезать - корзину сплести. Чего и споем, вспомним.
Согласна? И мне на вольном лугу не лень. Да камень подкатил в нашу с тобой травку. Людей погребло и помяло. Так-то лужки да пашенки достаются. Веками собирали-да неужто за лето в прах!"-отвинтил пробку баклажки - из горловинки дыхнула родница прохладой.
Солдат свернул на покос.
Никанор поднялся: "Никак, малый!.." Он! В чистых сапогах, в новой гимнастерке. На голове лихая пилотка.
Шаг быстрый, и плечи с силой, вольные.
Сели под сосною. Никанор - на распущенный побегами березовый пенек. Кирьян на ворошек теплой скошенной травы - привалился к сосне. Глянул вверх. А там зеленый свет, из капли смолистой искры искрятся. Вот погасло, пропало: видать, отошло, а что-то ждалось.
Блеснуло в другом месте. И снова отошло.
- Есть будешь?- спросил Никанор.
- Спасибо.
- Ну, посмотрел, какая война?
- Да тех, кто ее затевает, вон в хлев да под топор, и голову за волосы выбросить.
- Людей не спрашивают... Что делать? К нашим кочкам подперло.
- Гляжу, еще косой узоры выводишь.
- Лошаденкам. Самое безотказное. Дай ей травки, и повезла. Сейчас малость поутихло, а то обозам - конца не было. С матерью на дню по сто, по двести человек вывозили. Полон лес - земли не видать. Кричат, бабы воют. Смоленск пожаром. Небеса гремят. Куда деваться?
- Можно на Урал, папаня. Там тихо, и земля богатая. Вся наша. Вон ее сколько! С матерью бы. А тут разберемся - кому на меже лежать.
- Не спеши. Время тяжело. Миром разделим. По горстке возьмем - беду разнесем. Век мой на этой земле маковкой клониться. Слава богу, и дети вольные выросли, ржаным куском вскормлены, молоком из горлача вспоены, да за окном всякая зелень, а за двором - лесная ягода, и с грибов приварок. Все от земли. Диво!
Чует, как жалеют ее. За любовь и одаряет. Что ж, когда ее жгут и топчут! С какими глазами по свету идти?
- Передовые, может, здесь пройдут - полем да погребами. Если немец сюда прорвет, уходи с народом, папаня. Живы будем-стренемся на родном. Бугор-то останется. Из Сибири придем и вернем.
- Кровью зальемся, так-то хаживать.
- В хлеву страшнее. Скотинку-то как режут?
-Закури,-сказал Никанор.-Табачком на ветер.
Скошенную траву затамливало сладким паром: клевер пробуждался от росы, да венком полегшие кашки, влажные, теплые, вяли в тихом сне.
- А Феньку у железного моста видели, на песочке,- сказал Никанор хмуровато: тошно было вспоминать летошнее, блудящее и помороченное, а для сына - вон там, за лужком, где алела платком рябина, словно брела " желтом дурмане багульном, опустив голову.
Кнрьян свернул цигарку из отцовской махорки. Затрещало - мигнул пламень по бумажке. С опаской отвел подальше. Долго что-то сипело, потом треснуло, как из фитиля.
- С динамитом, что ль?
- Может, что и попало с пылью,-ответил Ннкаиор.
- Бродом сюда переходил. Вчера окунался после занятий, вроде ничего, а сегодня студено. Чего-то прежде не замечал, чтоб за одну ночь остывало сразу так, словно со льда окатило.
- Оно и в избе все лето из подпола, как от болота, тянуло. Весна поздняя. Не согрелось. Встречай зиму рано. Без хлеба вот... Что командиры-то говорят? Тронется он?
- Ему пятиться нельзя и нам. Тут самая середка - ходун.
- Беда, а лихо впереди.
- Смотри, папаня.
- С Федором повидайся. Плох наш Федор.
Поднялся Никанор. Задел косье и вдруг обернулся.
Коса сорвалась - провалилась в куст шорохом.
- Напугала,нечистая!
- Или бывает что? Пугаешься-то?
- Ты свое гляди. Свое знай. В эти дела разные не лезь. А что коса упала, так не порезала. Поезжай к Федору. И мать пока там.
- Да будто отгоняешь,- с обидой сказал Кирьян.
- А что тут глядеть? Глядеть тут нечего. Затишье.