- В душу, в душу можно.
Желавина отвели в подвал. Сверху, в пазах люка, тяжелым железом рубанула плита.
Он лет на каменный пол.
"Чего-то повело?"- подумал о своей лодочке, без руля и без ветрил нырявшей по бурному озеру и уже тонувшей, протекавшей; одной рукой воду вычерпывал, другой дыры затыкал. К берегу не прибивало.
феня все еще ждала Новосельцева в елочках. Зной и тоска затопили ее. Промаялась весь день. Кажется, заснула и чуть не всполохнулась бежать, когда увидела немцев. Они прошли рядом в пятнастых халатах - тенями мглили по солнечным бликам.
Новосельцев, может, никогда и не придет сюда. Что с ним, где он?
Она вытащила из-под куста пистолет. Вдруг поймают с оружием? Положила назад, под кочку. Туда бы самой.
"Уходить надо отсюда",- подсказало, что немцы прошлись здесь не зря.
Сбежала в лощинку, за таволгами припала к земле.
Подкралась к лесу и баклужником, осокой, яверями напетляла две версты. Слева на проселке показалась утененная лесом деревенька. Бывала здесь. Тихо. Людей будто и нет. Поманили знакомые запахи дворов, запряневшего душицей сена лесного.
Крайний двор Дарушки Малаховой.
Зашла с задов, кустами - через калитку, затворенную на сучок. В избе, как бывало дома, села устало на лавку у двери.
В углу большая икона глядела из своего огнистого окошка задумчиво. Накрытый скатертью стол, самовар, главленный фарфоровым чайником на конфорке. Слева занавески: там кровать. По той же стороне печь беленая, простенок темный с лавками. Ведра стояли, горлачи.
Все как дома. Только дверь с другой стороны. А здесь окно в огород с молодой, присевшей под тяжестью плодов яблонькой. Еще бродили соки, киноварью красили кожицу.
Хозяйка в старой белой со смородиновыми ягодками кофте и в платке сморкавшемся растирала над решетом собранные в потоптанном поле колосья. Взглянула на гостью. Косячок волос золотился из-под платка.
Глаза опущены. Раскрылись синевой.
- Замаялась, тетя.
Дарья вышла в сени. Прислушалась, Закрыла дверь на засов, вернулась в избу.
- Одна?
- С кем же еще?
- Митя намедни ввалился. Из-под Починка погромленные бегли. Насилу-то его подняла. Где он теперь?- спросила про Митю.
- Не знаю.
- Место проклятое. Как ночь, так гости разные из леса. Мужику-то еще ладно. А бабе удавиться легше.
Утром на том краю схватили кого-то. Мешком накрыли и повезли. Крушение, говорят, на железной дороге. Зайдут какие, спрашивать станут, скажешь, про муженька, мол, прослышала, будто он раненный у меня. Вот и собралась по этой лихоманке. Провались все, залейся морем. И не жаль.
Феня сняла платок, содрала репьи: "Пропала я, Ваня, пропала",- и снова повязалась.
- Мне, тетя, Митенькой обманывать нечего. Чего здесь, мое дело. К кому зашла, к тому и зашла. Отчитываться не собираюсь.
- Бабе отчет один. Банда какая-то. Сидят уж у леса.
Темна ждут. Как еще прошла-то. А так не уйдешь. Да погоди пока.
На стене рябиной узор заката волнился.
"Пропала я, пропала".
- У меня тут яма в хлеву под настилом,- сказала Дарья.
Феня поднялась.
- Проводи, тетя. Спать я хочу. Замаялась.
- Погоди. А как видели тебя и придут, спрашивать станут, куда ты, милка, делась? Мне что же, на яму показывать? А потом перед людьми бельмами хлопать:
девку продала. В хате ложись. С дороги замаялась. А с какой придумывай.
Неподалеку от дороги, возле которой, по кустам, дремали патрульные мотоциклисты, в землянке с засыревшим осиновым горем, на соломе у стены, лежал Павел Ловягин.
Час назад немцы задержали его в овраге.
Дверь в землянку открылась. Дохнуло луговой влагой. Вошел Дитц.
Ловягин с трудом приподнялся. Спекшаяся глина на его лице раскололась трещинами, затряслась.
- Лейтенант!
Когда сели в машину и тронулись, Дитц сказал:
- Потом я дам вам отдохнуть несколько дней. А сейчас дело.
Мотоцикл остановился неподалеку от деревни.
Павел вышел из коляски. Дитц проводил его к краю леса, мимо затаившихся в зарослях засад.
- Вот изба,- показал Дитц на избу Дарьи Малаховой.- Туда зашла женщина. Посмотрите. Не та ли с хутора? И решайте. Нам надо проследить, с кем она связана. Хозяйка избы Дарья Малахова.
Дитц стоял чуть сбоку, пристально наблюдал за Павлом.
-Дарья Малахова?-переспросил Павел.-Опп имели трактир в Москве. Мальчишкой я бывал у них.
- Не случайность, лейтенант. Пока молчите. И будьте внимательны. Я жду вас здесь.
Он быстро пошел краем осинника. Настораживала эта изба, к которой что-то приближалось из давнего.