- Если бы все было ясно, лейтенант, мы быстро бы и точно поражали цель. Но человек выворачивается, порой, не подозревая, скрывает своих самых лютых врагов,'оставаясь наедине с ними. Сожалеет потом.
- Не может быть откровения, когда его нет в других,- сказал Павел.
- Вы, лейтенант, выполняйте то, что вам приказывают, и будьте откровенны в донесениях, что от вас требуется. Нельзя расслаблять себя из-за того, что существуют ложь и несправедливость, или пытаться ниспровергнуть установленное, что не в наших силах.
- Есть что-то и в наших силах, господин майор.
- Представился случай для ваших сил. Проследите за этой женщиной. Она связана с человеком, который внесет некоторую ясность в интерес к этой избе. До меня дошли сведения, что невидимая лапа тянется к пропавшим сокровищам, владела которыми ваша семья.
Когда стемнело, Феня собралась. Потуже завязала платок.
Присела перед дорожкой.
- Пойду, тетя.
За двором, у леса, постояла среди кустистых берез.
Было тихо.
Пенек, как бочонок, укутан мохом. Забраживала брусника'винцом сладким. В лесу береза накренилась колодезным журавлем, тянет ведро, обливаясь изумрудной водицей. Да светлячки. Дом вон там, далеко, за фронтовыми зарницами. Как всполохом обернулось вдруг: одна в незнакомом лесу.
Феня обождала. Поглядывала на крылатые крыши деревни, в лес и на стожок. Звезды на склонах небесных. Одна знакомая, та самая, встречальная. Там загаданное: "Так-то, Киря. Чего-то шумели шибко, горевали, а хорошо было, лучше и не надо".
Никто не выходил. Феня нагнулась, выловила из росы целую горсть брусники.
"Ну-ну, пособирай. Не бойся. Стерегут тебя со вниманием. Да не по ягодки позвали. Беги!"-как занузданная вскинула голову. Воля! Вон за тот кустик! И дальше, дальше. Повернула к дворам.
В избе опомянулась.
- Прости, тетя. Опять к тебе. Чего-то никак не соображу.
- Посвидалась?
- Нет, не пришел.
- А прицепился. Гляди.
В окно -стук, стук: опять вызывают!
- Хоть бы отравы какой, тетя!
- Христос с тобою!
- Той смерти боюсь.
Но было тихо. Дарья походила у стен. Поманила Феню. Показала на трещину в бревне. Феня прижалась ухом. Как в сене, похрустывало и шумело, ползло гадюкой.
- Ошиблись, знать - сказала Дарья.- Немцы здесь.
Тверди, к мужу пришла.
- С другим жила, а за него прятаться.
- Не чужой,- уговаривала Дарья.
- И этот под полом у меня гостил.
- Кто?
- А вот заходил. Оборотень. Сынок барский. Павел Ловягин.
- Пашенька?
- Он самый. Тетя, если что, запомни.
Дарья наложила на лицо руки. Как от нехорошего сна просыпалась.
- Он и есть.
В дверь застучали. Дарья вышла в сени. Застучали сильней.
- Молодая пусть выйдет,- потребовал Павел.
- Сейчас спрошу,- ответила Дарья.
В сенях Феня схватила серп со стены. Выбежала через дворовую дверь к хлевку.
Павел с пистолетом в руке остановился.
- Почему не идешь? Новосельцев ждет.
- Так пошли,- позвала его.
Он шагнул и снова остановился.
- Что ж ты? Пошли, пошли,- поманивала она серпом и отходила.
- Павел Антонович, позор, позор-то какой,-услышал он за спиной голос и оглянулся, Дарья стояла посреди двора.- Как же не совестно.
Феня скрылась в тени плетня. Наставила серп на себя.
Дитц, в шинели, лицо его и голова были завязаны бинтами, сидел за столом в избе Дарьи.
- А где же муженек твой?- спросил Дитц.
- Кто ж его знает? С зимы не видела.