Она услышала, как кто-то сзади подошел к ней. Положил на плечо руку. Тонкая, маленькая рука.
- Катя!.. Катюшка!
Катя выбежала из-за скамейки и остановилась перед Феней. Обняла ее и расцеловала.
- Как я узнала, что тебе лучше, так сразу и собралась.
- Посиди. Посиди со мной.
Катя села рядом. Развязала узелок. В узелке антоновские яблоки заскрипели, крепкие, с блестящей желтинкой.
- Мама прислала.
Феня взяла яблоко. Зажмурившись, понюхала его, осенью пахнет.
- Мы все так переживали за тебя. А Киря сам не свой.
- Пусть успокоится,- с отчужденностью сказала Феня.- Поиграли, и хватит. За все мне... Если бы не ты, то и каюк... А теперь жить хочу.
- Прийти он хотел.
- Не надо. Не к чему. Да и волноваться мне нельзя.
Покой нужен... А как же ты на той стороне очутилась? - спросила Феня.
Катя опустила голову, вздохнула.
- Сказать?
Наливались слезали глаза Кати. Это цидела Феня.
Напрасные, может, слезы?
Нет.
Напрасные!
Нет. Я тоже, как ты, туда шла.
Куда? - с испугом спросила Феня.- К Шелганихе?
- Только ты пока не говори никому.
Феня поправила косынку на голове Кати, загладила ржистую прядку волос.
- Глупая ты. Это я шла, а тебе-то зачем?
- И тебе незачем было идти. Что, с ребенком бы мы тебя бросили? Все хорошо было бы.
- Мое кончено, не вернешь. А что не вернешь, о том и тужить нечего. У меня совсем другое. Ты вольная, и Федя вольный. Замуж выйдешь. Вот и все... Он знает?
- Нет?
- Так нельзя.
- Стыдно мне.
- Вспомни, как я на берегу валялась. Тошно. Я теперь за жизнь семерых родила бы, только не это. Тошно и грязно.
Катя тронула одну руку Фени, потом другую: не знала, как успокоить ее.
- Ты не волнуйся.
- Напиши ему.
- Стыдно.
- Так что же ты решила?
- Не знаю.
- Меня послушай, и никого больше, даже себя не слушай. Напиши ему. Что ответит? И все равно не бойся. Родится малыш. Не губи. Радоваться будешь, как пойдет по лужку, цветок тебе в кулачонке принесет - "мама"...
Слезы вдруг обожгли глаза Фени.
- Напиши. Чего боимся, когда это радость дитю своему солнце открыть, луга, Угру нашу, всю жизнь, себя - самое родное? У вас все любить его будут... Дай я напишу ему,- с решимостью сказала Феня.
- Нет. Сама напишу. Нет.
- Чего же ты стыдишься?
- Не знаю. А стыдно. Как я напишу ему? Был бы он рядом, как Киря с тобой,- сказала Катя просто, а получился намек, что и у Фени не было смелости.
Она ответила:
- Я замужняя и скрыть хотела. Это совестно. Хоть и любовь, а для людей загуляла, с парнем связалась. Как в норот я попала. Так что себя со мной не равняй. Не сделай глупость такую. Стыда тут никакого нет, что с тобой случилось. Все люди - и любим и целуемся. Радости всем только подавай. А за них заботами платить надо. Боишься, что Федю побеспокоишь? А он, может, тебя в охапку возьмет, такую ношу, да хоть на край земли понесет. Не унижай себя. Погордись лучше, что такая в тебе жизнь горячая, что новую жизнь заварила.
Он, Катя, сам дрожит, поди, как бы ты его не забыла.
А тут с тобой он живым связан. Напиши ему,- с ласковостью попросила Феня и добавила:-Давай вместе напишем.
Катя принесла из больницы бумагу, карандаш.
~ Прежде всего так. Пиши: "Родной Федя..." - начала диктовать Феня.
Катя написала. Бумага лежала на скамейке, и буквы на неровностях искривлялись.