- Милая, утоли! - со слезами сказал он, целуя кремнистые камни и воду.
Встал и, не раздеваясь, пошел бродом над хмурой бездной отраженного в реке неба, сжимая в правой руке поднятое высоко ружье.
* * *
Он спешил на тот берег, на хутор.
Когда бежал из лагеря, был осторожен, хитро путал следы, а тут гнал напрямую, как раненый зверь, который уже бьется не за жизнь, а бросается на свою погибель в ярости боли и жажды кровавой.
Митя остановился в лесу напротив двора Стремиовых. Дома ли Кирьян?
"Дома",- почувствовал он и даже увидел, как мелькнули в окне его лицо, глянул, вроде бы он.
Митя взвел курки.
Если бы изобразить беду, то вот такой бы она, кажется, и была: грязная, сгорбленная, прыгала, тряслась и гнулась, приближаясь к окнам.
Митя ворвался в избу... Вон и Кирька время на ходиках ставит. Оглянулся вдруг.
Вскинул Митя ружье... Через минуту выйдет он на крыльцо, руки поднимет перед народом:
"Убил!.. Я убил!.."
В избе была Гордеевна. Топила печь... Вот она, беда страшная, стоит на пороге. Кинулась Гордеевна, встала перед дулом.
- Митя, родимый...
- Отойди! - закричал он,- Стой, Кирька!
- Митя!
- Стой, Кирька!
Мать, мать мечется, сына от смерти закрывает. Упала Гордеевна на колени.
Прижался спиною к стенке Кирьян... Вот она, смерть Что-то тяжелое глухо ударило в голову Жигарева. Ружье стукнулось об пол, и рядом повалился Митя.
Через порог переступил Стройков с зажатым в руке револьвером.
- Тут я тебя и ждал, Жигарев,- сказал Стройков и остановился над поверженным.
Митя хотел встать, но падал в кровь свою на половицах.
Он пополз под лавку, в угол, где темно, руку накидывая на голову, как будто хватал темноту, скрывая такое позорище над собой.
В дверях показалась Полина Петровна. Тяжело дыша, остановилась на пороге.
"Не успела!" - подумала она.
* * *
Слух, что Митю поймали, быстрее огня по соломе, пронесся по хутору.
В сенях затолпился народ. Заглядывали через дверь.
страшно было в избе. Кровь за порогом, на полу, который был как сцена, на которой разыгралась и продолжалась еще трагедия.
Стройков сидел за столом под иконами в грозном блеске отражавшегося от печи огня.
- Молока я что-то захотел, Гордеевна,- сказал Гордеевна, как и положено хозяйке, раз просит гость, да еще спаситель их, уняла слезы. Поставила перед Сройковым горлач с молоком, положила хлеб.
Стройков стал наливать молоко в кружку.
- Подлый ты! Перед матерью сына хотел убить,- сказал Жигареву, не глядя на него: глядел, как наполнялась молоком кружка: не пролилось через край.
Кирьян с бледным, как холст, лицом все еще стоял у стены: какая жуткая минута пронеслась над ним. Не кошмарный ли сон, что было и что сейчас видит он? Как в этом сне говорили, кричали, мелькали в дверях лица и лезли в окна, люди показывали на него, на Митю, на забрызганный кровью пол.
Это никогда не забудется - позорное, страшное, сплелось живое, но гадкое, как сплетаются в осень змеи в своих тайнищах под пнем.
Жалкий, в изорванных ботинках, уткнувшись лицом в пол, лежал Митя под лавкой.
Полина Петровна обмывала закровевший затылок его.
Рядом стояла Катя с чистой тряпкой и бутылочкой с иодом. Вошел Ннканор. Он работал в лесу за хутором.
Туда и прибежали ребятишки:
- Дядя Никанор! Митя Жигарев чуть вашего Кирьяна не убил. Поймали его....
Никанор медленно подошел к лежавшему под лавкой Жигареву.
- Вернулся. Кровью свое возвращение отпраздновал!
Стройков, пережевывая хлеб, запил молоком и сказал:
- Сейчас повезем с этого праздника.
- Пусть Кирька замоет! - крикнул из-за окна чейто женский голос.
Глянул Стройков на окно. Встал.
- Ишь, виноватого нашли. Любовно двое сошлись.
Что же, казнить за это?
- Без любви и он не бежал бы,- ответил тот же голос.