- Заезжай в гости.
- Приеду поохотиться. А ты местечко там присмотри.
- Рад буду, Ваня. Приезжай. Тетеревов много, отъелись. Летят тяжело.
- Не соблазняй!
Новосельцев пошел домой, а Кирьян к своей телеге.
Вот и уехала сестренка. Далеко теперь. Видит уже она другие луга за новыми верстами.
Примято сено в телеге: как сидели Катя рядом с Федей, так и остались ложинки.
"Ничего, Катюша, свет поглядишь, жизнь узнаешь",- думал Кирьян, пробуя упряжь: чересседельник подтянул и супонь иа хомуте завернул покрепче.
К телеге подошел солдат в шинели, в отчищенных сапогах, высокий и ладный в плечах юноша со свежим загаром на чистом, по-девичьи нежном лице. Взгляд его за напускной суровинкой мягок и доверчив.
Кирьян еще прежде заметил его, когда прощались.
Солдат этот спрыгнул из вагона и с задумчивостью огляделся. Хотел что-то спросить у них, но не посмел в такую минуту мешаться.
Потом он стоял на крыльце станции, курил трубку и глядел, как прощались. Он уже знал, что люди эти изпод Щекина: туда и он добирался.
Теперь он подошел к Кнрьяиу ц сказал:
- Подвези, друг. В Щекино мне.
- А к кому там? - поинтересовался Кирьяи.
- К Себрякову Родиону Петровичу.
- Садись!
Он бросил свой рюкзак в телегу и сел.
- Вот хорошо,- рад был, что так ему повезло.
- Не племянник ли Родиону Петровичу? - спросил Кирьян, подбивая сено, где собирался сесть.
- Племянник. А ты откуда знаешь?
- Так, угадал.
Это был сын Полины Петровны - Сергей Елагшт.
Он возвращался из армии - отслужил свой срок, да по пути, как давно уже мечтал, завернул сюда навестить дядю.
Он знал, мать уже уехала домой. Она писала ему, что в деревне ее не застанет, но Родион Петрович ждет его.
Телега помчалась сперва лугом, а потом по дороге.
В избах еще спали. Трава по проулкам лужена изморозью, оставшейся с ночи, кое-где уже обтаяла и искрилась зеленью. Еще не разбуженные запахи дремали, и воздух был наполнен ветреным дыханием облаков, затуманивших все небо, чуть-чуть трогавшихся с востока, где мз прозрачного сита сеяла розовый свет заря. В золоченые и малиновые радуги лесов чисто, с изумрудным блеском врезались полосы озимей.
Сергей привстал в телеге, будто что-то еще увидел в этой раскрывшейся перед ним красе осенней земли.
- Родное передается. Помню - это самое-самое первое: зеленый край берега и в траве синие цветы. Похожи на незабудки. Но незабудки бирюзовые, и я знаю их, а те-синие. Ворох стеблей, и среди них, как разбрызганные,-^ эти цветы. Помню даже запах. Не самых цветов, а этой травы. Пахла она, как пахнет весной влажная земля. Что за цветы, не знаю. Больше не встречал. Или не узнал их: не теми уже глазами глядел? Или во сне они мне приснились? А дядя Родион говорит, это предки меня встречали.
- Незабудка,- сказал Кирьян.- Бывает болотная незабудка, а эта песчаная. Возле рек растет, у ручьев, где сухая песчаная земля. Приезжай к нам весной - найдем эту твою радостную травку. У меня сестренка насчет цветов специалист. Учитель у них был, влюбленный в травы. Соберет учеников - и пошли по лесам, по лугам. Вот Катюша уж точно сказала бы. Уехала.
- Это ее провожали? - спросил Сергей.
- Да. С мужем на границу поехала.
- Прощаться всегда грустно. Я вот прощался с друзья ?-ч! - уезжать не хотелось.
- Ты где служил? - спросил Кнрьян.
- Последние месяцы в Молдавии. В бывшей Бессарабии. Долины зеленые. Виноградники залиты солнцем. Вино молодое. Красивые девушки. Молдавские и цыганские песни под скрипку, под бубен прямо на улице.
А дороже мне... Ты бывал в Москве?
- В детстве как-то. С отцом ездил медом торговать.
На ярмарке торговали, возле Донского монастыря.
- Так я рядом живу! - воскликнул Сергей.- На Калужской. За монастырем Орловая роща, совсем рядом. Чура там протекает - речонка. Я любил туда после школы. Сперва один, а потом... Вот приеду-I! с ней туда, на наш бугор.
Кирьян взглянул вдруг в глаза Сергею.
- Раз уж такое откровение, земляк, и я кое-что скажу. Сейчас там в квартире у вас живет женщина. Феня ее зовут. Так ты... Передай ей. Если она скоро не приедет, я сам приеду.
* * *
Глухарь взмахнул крыльями и вместе с листвой, сорванной выстрелом, упал на землю.
Родион Петрович и Сергей подбежали к нему. Большой, черный, лежал он в распаханном крыльями брусничнике. Клюв с розовой от крови слюной чуть раскрыт, слабо сжимал рябинку.
Дымок вился из дула ружья Родиона Петровича.
- Такой красавец! - проговорил Сергей и пошел прочь.
Родион Петрович положил глухаря в ягдташ, висевший на боку. Нагнал Сергея.
Они выбрались на опушку. На лугу стояла в огороже копна сена, оставленная на зпму. Луг с загустевшей отавои ровно и чисто отливал зеленым простором. Нескошенный репейник на краю пылал в костре своих забагровевших листьев.
Родион Петрович и Сергей сели под копну отдохнуть.