Конец или начало?
Антонина
От сердца моего отлегает окончательно, только когда к нам, ожидающим в приемном покое городской больницы, вместо дежурного врача выходит сам Алексей Ивакин.
Он немного бледен, но это и понятно. Подшучивая, рассказывает о своем состоянии и даже показывает перебинтованную поясницу.
К счастью, рана его оказалась неопасной. Можно сказать, повезло. Благодаря тренированному мышечному «корсету» нож преступника рассек только пару косых мышц и вошел в тело, не задев никаких жизненно важных органов.
Алексею советуют заночевать в больнице, дабы проконтролировать утром отсутствие сепсиса. Но этот упрямец, приняв антибиотик, упорно отказывается от госпитализации. Зато клятвенно обещает явиться на осмотр к врачу завтра-послезавтра.
Вздохнув, его недоверчивая сестрица отправляется к хирургу, чтобы лично убедиться в том, что он только что нам тут поведал. Но Леха только смеется.
Танины подружки, пожелав парню скорейшего выздоровления, разбегаются тоже. В итоге мы остаемся с ним вдвоем в пустом полутемном больничном коридоре.
Подходим к окну. Вообще, эта история закончилась вполне благополучно. Алексей мент, притом хороший, поэтому полиция прибыла по его вызову на место быстро и провела все следственные действия оперативно. То есть, в считанные часы.
Раненый Лехой преступник тут же сдал своих подельников, что позволило «по горячим следам» найти их и наши вещи. Напасть с холодным оружием не просто на гражданских, а на опера, это серьезно. Поэтому промышляющим на озере и прилегающей к нему территории воришкам уже не избежать самого сурового наказания.
Мы стоим с Алексеем у окна, и какое-то время просто смотрим друг на друга. Начинаем говорить, одновременно. Но все же, на секунду, он опережает меня.
— Прости, — говорит он мне, хотя это я должна просить у него прощения.
Отрицательно качаю головой.
— Нет, ты прости! — почти не замечаю, как легко мы переходим на «ты» ввиду нестандартности ситуации, — если бы я не отвлекла тебя в тот момент…
— Я сам не должен был отвлекаться, это непрофессионально! — перебивает, — давай… просто забудем?
— Давай.
Замолкаем.
— Ты, конечно, не пойдешь со мной на свидание? — спрашивает он так грустно, что я невольно улыбаюсь.
— Нет, Леш.
— Почему?
Скашиваю глаза в окно, запоздало вспоминая, что во всей этой суматохе забыла позвонить Данилу.
— Ладно! — Алексей даже не дает мне ответить. Неожиданно притягивает к себе.
Обнимает и целует в лоб. Пораженная его нежностью, я даже не сопротивляюсь.
— Пока, — произносит и уходит, не оглядываясь.
Я стою и смотрю ему вслед, желая испытать сожаление. Хоть какие-то чувства. Но их нет.
Зато с радостью и спокойной душой лезу в карман за телефоном, чтобы перезвонить Даньке. Включаю звук. Ну, конечно, миллион пропущенных! Мне даже не приходится слушать гудки.
— Ты в порядке?! — Данил взбешен.
— Да, — тихо отвечаю.
У меня нет ни сил, ни желания ссориться или спорить. Зато я просто рада слышать его голос. Не спеша, в двух словах, объясняю ему, что случилось.
— Почему у тебя все время что-то случается? — сердито спрашивает, — что такое, Тоня?! Почему я должен постоянно волноваться?!
— Ты прав! — соглашаюсь, — стоит тебе появиться в моей жизни, как все начинает идти наперекосяк! Я не знаю, почему так, честно. Но уже заметила.
Данил смеется, я же продолжаю возмущаться:
— Не знаю, как это связано, но это правда.
— Тогда хватит валять дурака, — говорит очень серьезно, — короче. Переезжай ко мне в Москву! Теперь будем вместе. Всегда. По-взрослому.
— Дань, — перебиваю с досадой, — эээ… это все хорошо, конечно! Но не так просто! Давай не будет торопить события. И, насчет Мискарьянца…
Делаю маленькую паузу. Я, конечно, хочу переключить его немного с темы переезда, да и все равно же этот вопрос возникнет. Только теперь он перебивает меня:
— Тонь, плевать я хотел на Мискарьянца! Ты не поняла! Я предлагаю тебе не просто переехать. Выходи за меня замуж.
Замираю.
Данил
Она молчит, я улыбаюсь, а бесконечная вторая линия на моем телефоне мигает как обычно.
Но сегодня все не как обычно! Поэтому никуда не тороплюсь, наслаждаясь моментом. И все же, не сдержавшись, шутливо предупреждаю:
— Только в этот раз меня так просто не кинуть. Если откажешь, я подготовлю такое похищение, что тебе уже не спастись… але!
— Да, я слушаю, — отзывается потрясенно.
— Да, это в смысле да?!
В ответ Антонина Брежнева только смеется.
— Помучить меня решила? Как всегда? — ненадолго решаю прикинуться обиженным. Потом нежно добавляю, — подожди же, придет и мое время…
Но она вздыхает, и я начинаю всерьез беспокоиться.
— Тонь, ну хватит! — тихо прошу ее, — так что?!
— Ответ тебе нужен прямо сейчас?
— Нет. Через пять лет, — начинаю злиться.
— Да, наверное. Да! — произносит, наконец, взволнованно.
Бешусь. С трудом обуздав себя, перевожу дыхание. Вообще, стараюсь говорить спокойно:
— Что значит «наверное»?
— Нет, я, — она снова запинается. Слушаю, почти не дыша, — люблю тебя, конечно, Данил. Но просто не знаю, стоит ли нам так торопиться?!
— Да мне все равно, я не настаиваю, — легко соглашаюсь.
— В смысле? — настораживается.
— Для меня ведь неважен именно брак, — признаюсь ей абсолютно честно, — для меня главное, это быть вместе. Переезжай ко мне, а все остальное разрулим. Ну, так как, переезжаешь?
Тонечка расстраивается — слышу по голосу.
— Мне это очень приятно слышать, спасибо, — бубнит, — но что ты предлагаешь, жить гражданским браком?! У тебя, в Москве?
— Да, ты все правильно поняла, — улыбаюсь.
Вот что им нужно, этим женщинам?
Замуж? Нет. Жить вместе? Тоже не очень. При этом говорят о любви! Неужели просто поддакивают?
Но ездить на свидания, раз в полгода, хер знает куда, чтобы просто посидеть и попить чаю вместе, не устаивает уже меня!
Ладно, пусть подумает, переварит это. Все равно ей уже никуда от меня не деться. Так или иначе.
Терпеливо предлагаю:
— Тонь, мне тут продюсер уже телефон обрывает, я перезвоню позже, можно? Где-то через минут двадцать.
— Хорошо, — отвечает взволнованно, и грустно.
Я чувствую, как Тоню раздирают какие-то вопросы, сомнения, но решаю отложить все на потом.
Мне действительно нужно перезвонить Вирмантасу, а остальные сто неотвеченных пока подождут. Усмехнувшись, бесцельно глазею в окно автобуса, на котором мы прямо сейчас добираемся из национального аэропорта Белоруссии в Минск.
Сегодня здесь запланировано проведение сборного концерта российских звёзд в рамках одного известного музыкального фестиваля, сразу после чего мы с командой возвращаемся в Москву.
Я выжат как лимон от вечной дорожной тряски. На подъезде к парковке Дворца культуры наш автобус сразу с двух сторон зажимает безликая фанатская толпа. Раскачивает его.
Это очень напоминает мне нашествие зомби. Визжа как умалишённые, люди пытаются разглядеть хоть что-то сквозь стекла автобуса, не зная даже толком, какую конкретно «звезду» или звезд автобус везет на фестиваль.
Похоже, им все равно. Я смотрю в пустые и мутные, горящие охотничьим азартом глаза через защитную темную пленку на окнах, и вместо тщеславного удовлетворения испытываю жуть.
Я так устал от них от всех, мне нужно только творчество! Хотя, само собой, понимаю, что «зомбики» его неотъемлемая часть.
Более того, без них нет и меня как творческой единицы. Знаю, на что подписался, и знаю, что далеко не все из поклонников нашего творчества такие.
Но, как раз в эту самую минуту, автобус, накренившись, грозит перевернуться. Даже с конца его салона слышно, как истошно ругается водитель.
Еще, страшно хочется пить. Я ищу и никак не могу найти бутылку с водой, удивляясь Тохе, который, надвинув на лицо бейсболку, умудряется дрыхнуть посреди всего этого хаоса.
Попутно звоню продюсеру, и почему-то долго слушаю гудки. «Воспитывает», наверное. Где-то с десятого поднимает.
— Да, Юрий Шмильевич? — весело рапортую.