Роковой вторник
Главный офис продюсерской компании «Graffit star», Москва
В величественный, исполинских размеров кабинет президента компании Тимура Урусова уверенно входит его сестра, яркая блондинка. За ее спиной маячит секретарша с беспокойным взглядом, которая, впрочем, тут же исчезает, убедившись, что шеф не против этого визита.
Двигаясь с грацией юной Мэрилин Монро и также напоминающая ее внешне, Катя прямо с порога направляется к бару. Там наливает себе что-то, звякнув бокалами.
— Привет, Тим! — через плечо бросает хозяину кабинета.
— Привет, — откликается он из-за недр своего стола.
Нехотя отодвигает от себя эффектную брюнетку, привалившуюся к этому самому столу пятой точкой:
— Погуляй пока!
Эффектные брюнетки — слабость Тимура Урусова. Сейчас они с брюнеткой не делали ничего, выходящего за рамки приличий, хотя могли бы.
Но Кате нет до этого никакого дела. Пусть и нечастая гостья здесь, она чувствует себя как дома. Спокойно опускается, с бокалом в руке, на низкий широкий диванчик цвета кофе с молоком, ожидая внимания брата.
Девушка напротив томно улыбается Тимуру. Скашивает глаза в сторону дверей, ведущих из кабинета в зону отдыха.
— Ты придешь ко мне попозже? — спрашивает с придыханием.
Он кивает и бесцеремонно шлепает ее по попе, поторапливая. Провожает взглядом и только затем, наконец, медленно, лениво поднимается из-за стола.
Идет к сестре, бесшумно ступая по густому напольному ворсу своими мягкими дизайнерскими мокасинами, так похожими на домашние тапочки.
Все в этом кабинете призвано смущать, и поражать воображение кричащей роскошью. Какой-нибудь российский певец болгарского происхождения совершенно точно сошел бы здесь с ума от счастья.
Однако во всем этом, конечно, присутствует тонкий психологический расчёт, который всегда оправдывается. Ибо всяк сюда входящий невольно задумывается как о масштабе личности самого Тимура, так и о размерах его бездонного кошелька.
В громадном помещении царят все оттенки бежевой пастели и золота в мягких теплых тонах. Стеновые панели, мебель выполнены исключительно из дорогих сортов дерева с использованием сложнейшей резьбы и фрезеровки, и украшены сусальным золотом.
Мебель в этом кабинете настолько дорога, что сама по себе выступает его эксклюзивным украшением. Из окон открывается вид на самое сердце Москвы.
Но и это ещё не все. Непосредственно к кабинету примыкают сложные разветвления из нескольких комнат — комнаты отдыха, просторного санузла, сауны и спальни.
Даже сам Тимур Эльдарович своей несколько экзотической внешностью дополняет этот кабинет как вполне полноценный "элемент" декора.
Коренастый, мощный и смуглый, он довольно привлекателен. Тело его, красивое и ухоженное, густо «забито» татуировками, что придаёт Тимуру странный, даже опасный вид.
Как носитель преимущественно восточного генофонда он, в отличие от своей белокожей, голубоглазой и курносой сестры по матери, кареглазый и темноволосый. А модная аккуратная бородка с усами лишь подчеркивают это.
Тимур очень молод для своей должности, на вид ему не больше тридцати пяти.
Поравнявшись с диванчиком, он вальяжно разваливается на нем и с любопытством заглядывает в бокал сестры.
— Что-то я не наблюдаю здесь Данила Зимина, — произносит она как бы задумчиво.
Крутит бокал в руке, покачивая его темное янтарное содержимое. Затем делает глоток и вперяет в брата требовательный взгляд.
— Где, на моем столе? — хохотнув, уточняет он.
— На моем! — отвечает Катя зло и веско, — деньги переведены, Вирмантас всем доволен, а артиста не видать.
Тимур морщится.
— Не суетись, — только и произносит он в ответ.
Вздыхает, встает и тоже идет к бару, но не за спиртным. Ворчит что-то о целой куче дел на сегодня и необходимости быть в тонусе.
Скользит скучающим взглядом по батарее дорогих бутылок, перед тем как взять там маленькую коробочку, внешне очень напоминающую табакерку. Возвращается, ставит ее на прозрачный журнальный столик.
И Катя невольно засматривается на тонкую работу ювелира — «табакерка» выполнена из белого золота с красивой инкрустацией в виде россыпи дорогих камней. Но тут Тимур открывает ее, и все очарование рассеивается.
Он готовит «дозу» из белой дорожки порошка. Сестра просто наблюдает за ним, никак не комментируя.
— Сам позвонит, — флегматично продолжает Тимур, закончив свои приготовления.
— А у него есть твои контакты? — с сомнением спрашивает она, снова делая глоток.
Закидывает ногу на ногу, придирчиво разглядывая носки модельных туфель на высоченной тонкой шпильке.
— Найдет, — коротко басит Тимур, — а еще лучше, придет и запишется ко мне на прием! Я так выстраиваю отношения с артистом с самого начала. Чтобы сразу понимал, кто его хозяин, и кто здесь рулит реально.
Катя смеется.
— Дай и мне попробовать, — тянется к порошку.
Но он не дает ей этого. Отрицательно мотнув головой, вдыхает «дозу» сам. Затем расслабленно откидывается на диване головой назад, прикрыв веки.
— Ни к чему тебе, — отзывается, — ты у нас и без того баба экзальтированная, а так совсем слетишь с катушек.
— Сам ты баба, — тянет она обиженно.
— Вон как на стенку лезешь в ожидании Зимина! — продолжает, — а я на этой дури уж лет десять, и никакого привыкания, веришь?
Катя кивает, с трудом скрывая свое нервное возбуждение. Тут брат прав, хоть он и сволочь редкая.
Катя знает.
— А то хуже буду работать, да?! — весело изрекает, но Тимур не удостаивает ее ответом.
Повисает недолгая пауза.
— У меня скоро день рождения, — говорит она, улыбаясь, — Тим, ты хоть помнишь?
— Ну да.
Брат открывает свои черные как ночь глаза и смотрит на нее, пытаясь разгадать, какая просьба за этим последует.
— Подари мне его на день рождения! — не затягивает она с интригой.
— Кого?
— Зимина.
— Бери! — ржет Тимур.
Когда их улыбки заканчиваются, он находит нужным уточнить:
— В каком виде, в торте мне тебе его запечь, что ли?! Так ты за этим пришла?
С довольным видом, Катя ныряет к нему под бочок и начинает ластиться, как кошка, поглаживая:
— Нет, в торте не нужно, а лучше отпусти-ка ты нас на Мальдивы, на недельку-другую! Мы потом все отработаем. Честно-честно.
Тимур усмехается.
— На Мальдивы?
— Ну да, — продолжает она уговаривать, — ты же знаешь, как мне важно иногда расслабляться?
— Ладно, черт с тобой. Забирай его, езжайте! Десять дней, и ни днем больше.
Он снимает с себя ее руки и снова идет к бару. Там, плеснув себе виски со льдом, падает в одно из кресел. Устало потирает переносицу:
— Мне тоже по душе этот пахарь, будем считать, пригодится.
— Но сдался он тебе, Катька! — вдруг добавляет осуждающе, — ты наиграешься, а мне потом ограняй этот кубический цирконий.
— Брюлик, — настаивает она.
— Кубик циркония, — стоит на своем Тимур.
Но сестра не спорит дальше. Вполне удовлетворенная разговором, она поднимается со своего места, одергивает юбку и проводит рукой по волосам.
— Ладно, не буду отнимать твое драгоценное время. Просто маякни, как он объявится.
— Само собой. Куда он денется…
В этот момент телефон Тимура начинает звонить. Взглянув на экран, он досадливо морщится и Катя, не справившись с любопытством, заглядывает туда тоже:
— Кто там?
— Так, один пафосный член…
— А я думала, он твой друг!
Она смеется. Машинально достает и свой телефон, чтобы посмотреть, нет ли пропущенных.
— А что, пафосный член не может быть моим другом? — реагирует на ее смех Тимур, сверкнув в улыбке белоснежными винирами, — вообще, рассказать тебе, что такое дружба?!
Но Катя молчит, нахмурив светлые брови. Быстро листает что-то в своем телефоне.
— Ну, че там? — спрашивает брат, делая вид, что это ему действительно интересно.
— Смс-очка, — отвечает растерянно, — от помощника Зимы, Крис переслала. Ну, нифига себе! Тимур!
Часом ранее
Данил
Паркуюсь под офисом бывшего шефа, здороваюсь с охраной. Здесь я пока за своего, но так будет недолго.
Бросив взгляд на наручные часы, оставляю машину и уверенным шагом иду в здание. На часах 10.55 утра.
Благодаря друзьям из офиса я знаю, что сегодня у Юрия Шмильевича, как и у меня, важный день.
Только для меня он не просто важный. Накануне я почти не спал, строя планы и решая организационные вопросы. Домик на берегу Индийского океана уже ждет нас!
Ровно через пять минут, в Кремле, Юрия Шмильевича будут награждать за какие-то там заслуги перед отечеством в сфере российской музыкальной культуры. Не персонально, конечно, а в числе таких же подобных деятелей.
Мне не доводилось бывать в Кремле на награждениях, но я в курсе, что там принято отключать телефоны, в том числе, на фуршетах, которые обычно устраивают для орденоносцев после церемонии.
Это означает, что у меня есть примерно полчаса времени, пока Юрий Шмильевич будет вне зоны доступа. Что ж, вполне достаточно для реализации моей задумки.
Мне всего-то нужно, немножко удачи сегодня! Потому что слишком многое на кону, и слишком много зависит от случая.
Здесь, в его офисе, находится моя страховка, которую я намерен забрать прямо сейчас.
Более того, я собираюсь нарушить закон, совершить некрасивый поступок. Хотя, такие как я, мало понимают в красоте.
Господин Вирмантас играет со мной не по правилам, а значит и мне можно!
Кроме того, теперь я не один. Теперь у меня семья и я должен думать, как не остаться без гроша в кармане, потому что пока не знаю, насколько затянется мой вынужденный отпуск и эта вынужденная борьба с Тимуром Урусовым.
Конечно, у меня есть кое-какие средства. Но я больше не могу рисковать.
Еще, нужно подумать о том, как мне выйти сухим из воды, или точнее, с минимальными потерями из этого гребаного «Граффит стар».
Поднимаюсь на лифте во владения Вирмантаса, вхожу в приемную. Там все, как и всегда, деловая обстановка. Ко мне синхронно поворачиваются «двое из ларца» — разбирающие у стола почту личные помощник и секретарь Юрия Шмильевича, Ваня и Вера. Оба молодые ребята, до тридцати.
В строгих офисных костюмчиках резко контрастируют со мной, одетым по-спортивному и с рюкзаком на плече. Хотя, в принципе, так я одеваюсь частенько.
Их лица выглядят немного растерянными. Конечно, все в офисе уже в курсе моего перехода в «Граффит стар» и, возможно, не ожидали увидеть меня здесь так быстро. Или вообще увидеть меня здесь хоть когда-нибудь.
Здороваюсь с Ваней и Верой, и ужом проскальзываю прямо в приоткрытую дверь, ведущую в кабинет шефа. Там внаглую располагаюсь за столом для совещаний. Ребята — за мной.
В целом, эта ситуация довольно обычна. Раньше я нередко подолгу ждал шефа в кабинете в его отсутствие.
— Вань, у меня есть десять минут, — огорошиваю первого, не давая им опомниться и сообразить, как бы выгнать меня отсюда половчее, — Юрий Шмильевич когда-то говорил, чтобы я подписал у вас бумагу о том, что у меня нет к продюсерскому центру имущественных и так далее претензий. Бумага готова?
Я, конечно, блефую. Ничего подобного он мне не говорил. Зато я знаю, как выкрутиться на эту тему в разговоре с ним, но попозже.
Мне просто очень нужно остаться в этом кабинете одному на пару минут, не больше. Даже на минуту!
Ваня выглядит озадаченным.
— Мне Юрий Шмильевич не говорил ничего такого, не припоминаю что-то, — тянет он.
Нетерпеливым тоном, я тут же предлагаю ему перезвонить шефу и уточнить. И они почти хором, восхищенно, со всеми ненужными подробностями рассказывают мне, почему сейчас никак — шеф на награждении.
Я тоже делаю радостное лицо.
— Молодец Юрий Шмильевич! — говорю им одобрительно.
Ваня и Вера кивают, не двигаясь с места. Стоят у стола, надо мной стойкими оловянными солдатиками.
Убедившись, что они вряд ли планируют покинуть свой пост до самого возвращения шефа, продолжаю:
— Вань, ну ты, может, спроси у юристов, сделают они мне такую бумагу по-быстрому? Я готов подписать. А то вдруг Юрий Шмильевич поругает тебя.
А вот это оказывается аргументом. Встрепенувшись, Иван уходит и я, с улыбкой из арсенала своих самых обаятельных, перевожу взгляд на давно и безнадежно сохнущую по мне Верочку:
— Можно попросить у вас стаканчик негазированной минеральной воды?
Ввиду нашей давней взаимной робости, с ней мы всегда на «вы». Даже не смотря на наше многолетнее рабочее общение.
Кивнув, секретарша исчезает в проеме двери, оставив ее открытой. Итак, у меня две минуты, или лучше будем считать, одна.
Я быстро подхожу к встроенному в стену кабинета сейфу. Открываю незаметную с виду «дверцу» и ввожу комбинацию цифр.
Вообще, в кабинете шефа не один сейф. У него есть и свой личный, куда доступ, по понятным причинам, закрыт, но шифр этого, так называемого «общаковского», я знаю.
В нем мы храним «резервные» деньги — излишки, полученные за проведенные концерты и мероприятия, для всяких разных непредвиденных нужд.
Тихо присвистнув, достаю запечатанные пачки купюр в характерных банковских обертках. Сто тысяч американских долларов.
Здесь больше, чем я думал, но меньше, чем Вирмантас должен мне в качестве официальной компенсации по контракту.
Складываю деньги в рюкзак и закрываю сейф. Если б я хоть на секунду думал, что он захочет по-честному вернуть мне то, что полагается, то не делал бы этого.
Больше того, я готов вернуть эту наличность по первому требованию, но при условии, если он переведет мне на счет то, что должен. Чего не будет.
Памятуя о патологической жадности бывшего шефа, уверен, что мне пришлось бы искать юристов и потом судиться с ним годы.
Поэтому, лучше скажу ему, что меня вполне устроит и эта сумма.
Когда Вера входит в кабинет с бутылкой воды и стаканом на подносе, я давно уже сижу за столом со скучающим видом.
С ней мы мило беседуем еще минут пять, прежде чем к нам забегает запыхавшийся Иван:
— Вот, Дань, смотри, подписывай!
Кладет передо мной бумагу с ручкой. Юристы обитают всего через пару кабинетов от нас. Пока что все идет по плану — я вижу, что они ожидаемо, в темпе «набрали» нечто шаблонное.
Быстро пробегаю глазами строчки и, отодвинув от себя бумаженцию, спокойно встаю. Закидываю на плечо рюкзак.
— Не совсем то, Вань, извини. Не подпишу, — отрицательно качаю головой.
И объясняю уже конкретнее:
— Понимаешь, такое заявление должно быть взаимным. Здесь еще надо указать, что у Юрия Шмильевича тоже нет ко мне претензий. Вот тогда окей. Ладно, не страшно, я ему позвоню, текст согласуем. Приеду в другой раз, ребят, спасибо!
Им не остается ничего другого, кроме как согласиться со мной. Я прощаюсь с Ваней и Верой, и ухожу, не позволив втянуть себя в дискуссию на тему моего нового, ненавистного продюсерского центра.
Уже этим вечером я, женатый человек, буду лететь в такое место, где меня не найдет даже Тимур Урусов.
Вернее, не найдет нас. В самой прекрасной в мире глуши, в тихом, безопасном местечке на берегу океана.
Снять там дом мне помог друг, музыкант Соммерт, «в миру» Миша Сомов. Так что звонить Вирмантасу, чтобы расставить все точки над «i» я буду уже оттуда.
Надеюсь, во всяком случае. Он может обнаружить пропажу денег как через час, так и через месяц с равным успехом. Насколько я знаю, заглядывает он в тот сейф редко и только по необходимости.
А прямо сейчас мне нужно съездить в банк. Как VIP клиент, я уже позвонил и договорился о времени визита.
Хочу, во-первых, подстраховаться и закрыть свой действующий «зарплатный» счет, перекинув сбережения с него на парочку новых, которые открою там же. И, во-вторых, на один из этих счетов я положу восемьдесят штук из своей сумки.
Оставшиеся двадцать мы прихватим с собой на Бали наличкой. По правилам, пересекая границу, один человек может провезти не более десяти тысяч евро.
Прощаюсь с охраной, и выхожу из здания. Проходя мимо кафешки на цокольном этаже я, не удержавшись, заглядываю в одно из ее окон.
Высматриваю там завсегдатаев этого места — своих бывших личных охранников Санчо, Юрика и помощника Тоху. Несвятая троица как раз на своих любимых местах по центру зала.