Развязка
Данил
Я слушаю как Катя немного сбивчиво, но в целом довольно точно передаёт Тимуру суть ночного разговора. Он, конечно, не верит ей.
Делаю непонимающее лицо секундой раньше, чем его сестра поворачивается ко мне и буравит меня требовательным взглядом, очевидно, в поисках поддержки.
— Да вот же, и Даня слышал тоже, — произносит раздраженно, — короче, Тимур! Не беси меня. Надо ехать на опознание, поезжай ты. Я туда не поеду.
Вздрагиваю. Все идет не совсем так, как я запланировал. Мне нужно убедить ее поехать, но и Тимура вызвать туда тоже!
— Я ещё не настолько сошла с ума, как тебе бы хотелось! Сейчас вышлю, не визжи, — бросает она ему, и начинается судорожный поиск того самого номера в телефоне.
Само собой, Катя не находит номер и в растерянности замирает. Глядит на меня как кролик на удава.
— Как это… Дань.
Не долго думая, выдергиваю телефон из ее рук и отключаюсь от братца. Затем старательно делаю вид, что тоже ищу номер.
— Ну, ты же помнишь, да?! — спрашивает она в полном отчаянии.
— Я помню, что тебе кто-то звонил, поздравлял вроде, — бубню себе под нос, возясь с ее телефоном, — но потом заснул, я ведь тоже был выпивший. Так что все может быть.
В этот самый момент Тимур ожидаемо набирает меня.
— Да, Тимур Эльдарович? — откликаюсь.
— Данил, а че там с Катей происходит, — начинает он в своей манере без «здрасьте», однако не успевает и договорить, как его сестрица проворно выдирает трубку из моих рук.
— Поздравляю, Тимур! — вопит как ненормальная, — получилось. Позвонил удостовериться? Давай-ка увеличь дозировку, и тогда уже ни с кем не придется делиться наследством!
Мне приходится применить силу, чтобы забрать у нее свой телефон обратно. Катя плачет.
— Да что с ней вообще творится, Данил?! Я не понял, она там обдолбанная, что ли? — офигевает Тимур на другом конце провода.
Уж не знаю, истинно ли его чувство тревоги в голосе. Или он, в самом деле, только рад ее странному состоянию.
— Вроде нет! — отвечаю, — с ней уже все в порядке, Тимур Эльдарович. Не беспокойтесь.
И Катя затихает, прислушиваясь.
— Ей кто-то звонил этой ночью?!
— Ей всегда звонят, и днём и ночью. Так что я не исключаю!
— Да, но ты сам, лично слышал о том, что она сказала?
— Я — нет, — говорю коротко, но вполне конкретно.
Мы с Катей напряженно играем в «гляделки», пока Тимур замолкает, ругнувшись.
— Дай ей трубку! — жёстко требует.
Молча, я передаю телефон, но склоняю голову к ней поближе, чтобы не упустить ничего важного.
— Значит так, — произносит Тимур, — слушай сюда! Вытри сопли, и дуй в Москву. Давай-давай, прямо сегодня.
Я отрицательно качаю головой, подсказывая Кате линию поведения.
— А ты поедешь на Фиджи? — уточняет она у него, бледнея.
— Никуда я не поеду, дура, — отвечает, — где этот номер, с которого звонили? Я же попросил, перешли мне.
— У меня его нет почему-то. Но я хорошо помню тот звонок!
— А я хорошо помню, что ты нажралась как скотина, и ещё минуту назад несла полный бред! Ану, признавайся, кто дал тебе дури?
— Ты сам же, идиот! — кричит Катя в ответ, но, наткнувшись на мой предупреждающий взгляд, к счастью, замолкает.
— Что сам?! — слышу его напор в вопросе.
— Ничего.
— Возвращайся в Москву, слышишь?
— Когда и куда мне возвращаться, я разберусь без тебя, Тимур, — обрубает она на удивление решительно.
От ее тона тот снова замолкает.
Я одобрительно киваю Кате, и еще раз аккуратно вынимаю телефон из ее похолодевших пальцев. Сбрасываю Тимура.
— Молодчина, — хвалю, — не позволяй ему руководить собой! А вот я тебе верю. Поедем на Фиджи вместе, и там все выясним, хочешь?
Тимур перезванивает.
Я кладу ладонь поверх ее руки, не давая ответить. Подключаю все свое обаяние, прожигая Катю многозначительным взглядом.
— Ведь был же звонок ночью, был?! — спрашивает она эмоционально, — но где тогда этот номер? Или ты тоже скажешь, что я крейзи?
— Я — нет, — мотаю головой, — я не Тимур. Что, если это был какой-то знак свыше, сон, видение?! Возможно, так твоя мама зовёт тебя? Короче, Кать. Решено. Едем туда.
Тимур звонит, не переставая.
— Пусть и он туда приедет тоже, — нашёптываю. Выпускаю ее гаджет из плена, и Катя, в конце концов, отвечает брату.
Резко отказывает на все уговоры вернуться немедленно в Москву. Похоже, что Тимур приходит в ярость от этого, и от ее предложения встретиться на Фиджи!
Но нас уже не унять. Еще не понимая толком, куда приведёт эта затея, я в тот же вечер тяну Катю на острова.
В любом случае, в Москве этот засранец сразу возьмёт меня за горло! Продавит, чтобы я подписал тот кабальный контракт, и до пенсии батрачил на него по городам и весям, как десятки таких же Буратинок из «Граффит Стар».
Манипулировать Катей куда легче.
Прилетев на Фиджи, мы первым делом арендуем яхточку, пришвартованную к берегу в яхтенной бухте. Здесь это принято для тех, кто не хочет идти жить в отель или на квартиру.
На таких яхтах есть все для жизни, по сути, это и есть квартира на воде.
Благодаря Катиному романтическому настрою, мне удается еще и избавиться от ее настырной Крис, отослав ту в Москву прямо с Мальдив.
Сейчас, на яхте, мы оказываемся почти совсем одни. На борту с нами находится только человек по обслуживанию судна, но его не слышно и не видно.
Чуйка подсказывает мне, что Тимур тоже объявится здесь рано или поздно.
Договариваемся с Катей, что я отправлюсь в морг узнать, что к чему, пока она немного осмотрится.
Городок тут крохотный, и местные вряд ли признают во мне популярного в странах бывшего СНГ певца. А если и признают, то все равно. Я уверенно ищу нужное здание, расспрашивая прохожих при помощи гугл-переводчика, когда вдруг замечаю машину.
В ней, к своему ужасу, я вижу Тимура, а на водительском месте четко просматривается и смуглая рожа его верного пса Ратмира. Обмираю.
Останавливаюсь, испытывая неприятный покалывающий адреналин во всем теле.
Как они успели явиться сюда так быстро?! Частным бортом, не иначе.
Я делаю марш-бросок узенькими улочками, чтобы опередить их и добраться до бухты первым.
— Катя, Тимур здесь! — сообщаю ей, запрыгивая на яхту с пирса через лесенку.
Однако она не выглядит удивлённой. Лежит на самом солнцепёке, размазывая по телу крем.
— Я в курсе, он звонил, — отвечает рассеянно. Вспоминает, — а как там твои успехи?! Что сказали в морге?
Успехи, это так называется?
В который раз удивляюсь ее цинизму, переводя дыхание и с тревогой следя за дорогой, ведущей к бухте. По моим расчетам, машина Тимура покажется вот-вот.
— Никак! Сказали, что ничего о том звонке не знают, — реагирую.
Катя перестаёт намазываться, замерев.
Наблюдая на ней, я отчетливо понимаю, что заигрался. Все равно, отступать уже некуда! Стоит сказать им, что я не был в морге, и они немедленно поедут туда.
— Мне жаль, — добавляю зачем-то.
Не дожидаясь ее реакции, отправляюсь изучать недра яхты в попытке предугадать, где конкретно эти родственнички присядут поговорить по душам.
В дневное время каюты внизу слишком жаркие и тесные. Но я поднимаюсь на верхнюю палубу и понимаю — вот оно! Тут все как раз в барском духе Тимура.
Палуба широкая и просторная, с белым кожаным диваном под прозрачным навесом от солнца, и с небольшим, но глубоким бассейном круглой формы посередине. Стопроцентно захочет приземлится где-то здесь.
Осталось только приготовить им дополнительную замануху — поставить на столик чашки со свежесваренным кофе!
Еще раз критически осмотрев территорию, я устанавливаю свой телефон над навесом дивана, в его импровизированной крыше так, чтобы в камеру хорошо просматривалась большая часть палубы. Включаю режим полёта, чтобы ненароком не выдать телефон никакими сигналами извне.
Терпеливо жду. Активирую запись в тот момент, когда Тимур с Ратмиром ступают на яхту.
Смотрю оттуда на этих двух уродов, один из которых объявил меня своим рабом, а второй сначала вломил мне по приказу своего шефа, а затем так жестоко опустил в глазах Тони.
Ненавижу их.
Помимо воли, мои кулаки сжимаются, а глаза наливаются кровью. Но, сглотнув, я беру себя в руки, и быстренько спускаюсь в кухню-каюту.
Там включаю кофемашину, делаю два кофе. Подумав, приношу из своей каюты и тот, купленный "для Кати" транквилизатор. Щедро добавляю по паре таблеток в каждую чашку и, размешав, слегка пригубляю одну из них, пробуя на вкус.
Сыплю в чашки побольше сахару, чтобы перебить едва уловимый, мерзкий привкус. Надеюсь, это сделает ребят еще более неадекватными!
Попытка не пытка, и все остатки транка я спускаю в унитаз на всякий случай. Пригодится уже вряд ли. На все про все в итоге у меня уходит минут десять.
Ставлю чашки на стол палубы, кладу рядом не распакованную коробочку конфет. Ну, вот и все.
Спускаюсь к ним, цепляю на лицо идиотскую улыбочку:
— Привет всем!
Катя верхом на своем топчане выглядит кисло, а Ратмир с Тимуром смеряют меня одинаково высокомерными взглядами. Ни дать ни взять, хозяева жизни на деловом консилиуме!
— А, спустился, наконец! — усмехается в черную бороду Урусов. Чешет свою мощную татуированную шею, — турист. Че тут у вас вообще происходит?!
Я ловлю Катин взгляд, игнорируя вопрос Тимура.
— Я там вам два кофе приготовил, — обращаюсь к ней, — на случай, если вдруг захотите пообщаться в спокойной обстановке! Мы вам не будем мешать.
Неспешно достаю и грохаю на стол коробку с нардами, которые мы с Катей нашли здесь. Не умею в них играть, но занять Ратмира очень важно.
Вернее, нужно как-то оторвать Тимура от его бодигарда, который везде ходит за ним как приклеенный.
— Ратмир, партию? — предлагаю. Он не отвечает.
Не в первый раз, успокаиваю себя тем, что как только заберу запись, свалю отсюда по-английски.
И пошли они все.
— Кофе? Молодец, услужливый, — хмыкает Тимур, разворачивая свою корму ко мне, — ну так че, Катюх, поднимемся?
Какое-то время они с ней весьма недобро глядят друг на друга, затем Катя встает. Я мысленно потираю ручки.
— Гран мерси! Старался для Кати, — подчеркиваю, продолжая играть роль шута и одновременно провоцируя этим Тимура на агрессию.
Распаляю его посильнее. Смотрю в упор в ожидании насмешки или оскорбления.
И он меня не разочаровывает.
— В постели будешь стараться, идиот, — бросает небрежно, — ну, так я не понял, Катя, что там за звонки у тебя в голове…
Она ожидаемо взрывается:
— Тимур! Выбирай выражения, пожалуйста. Ты заколебал тут уже всех своим гонором! Приди в себя…
— Кать, кофе остынет, — вклиниваюсь, сбавляя градус. Повторяю, — Ратмир, а давайте в нарды?!
Присаживаюсь и начинаю тупо их раскладывать. Буквально как видится.
— Ты че-то, попутал, малый?! Указывать нам будешь, кому и чем заняться? — слышу голос Тимура, но решаю уйти в игнор. Ситуацию спасает Катя.
Она просто уходит наверх, вынуждая его пойти за ней. Ратмир же, засунув руки в карманы, отходит к поручням и там демонстративно делает вид, что любуется заливом.
— Ну, не хотите, как хотите, — весело говорю ему, оставляя нарды в покое.
На самом деле, мне нихрена не весело.
Ратмир по-прежнему не удостаивает меня ответом. Какое-то время мы оба чутко прислушиваемся к тому, что происходит на верхней палубе. Примерно с полчаса оттуда ничего не слышно, и вообще все, в целом, как будто тихо-мирно.
Уже ощутимо устаю от напряжения, когда наверху вдруг раздаются ругань и плеск воды. Одновременно с Ратмиром мы вскидываемся, но я, чисто интуитивно, на секунду опережаю его готовность вмешаться:
— Эй, Ратмир! Сходи-ка посмотри, что там! А то мало ли.
Говорю с ним намеренно небрежно. Его передергивает.
Маленькие чёрные глазки на зашрамленном лице наливаются звериной злобой. Само собой, он не делает этого.
Шипит что-то в ответ, и я с тоской понимаю, что в какой-то момент мне все же придётся удерживать его здесь силой.
Уж очень не хочется испортить многообещающий видосик!
Ведь судя по звукам сверху, брат с сестрой подрались, или кто-то кого-то скинул в бассейн. Вода плещется, Тимур отчаянно и громко вскрикивает.
Ратмир, зарычав, бросается к ним по лесенке.
Метнувшись к нему, я хватаю его за ногу и, навалившись всем весом, рывком сбрасываю наши тела за борт.
От неожиданности Ратмир на секунду замирает, и мы оба тут же грузно уходим под воду. В этой бухте довольно глубоко.
Ожесточённая драка между нами начинается прямо под водой. Надо признать, вода немного уравнивает наши шансы.
Я бью, как могу сильно, то уворачиваясь, то нападая. Пару раз серьезно пропускаю, что приводит к тому, что Ратмир вцепляется мне в горло бульдожьей хваткой. Душит как насмерть.
Топлю ему коленями в живот, сбивая их о его сплошной мышечный корсет, чего он даже почти не чувствует. Целю в пах, единственное место без мышц у этой скалы, и Ратмир скрючивается, глотая воду, ослабляя хватку.
Еле вывернувшись из клинча, наношу ему удар по голове. Он уходит под воду, а я цепляюсь за гладкие борта яхты, чтобы взобраться на палубу.
Неожиданно он дёргает меня на себя, и я снова ныряю. Наша возня, к счастью, привлекает внимание со стороны.
Какие-то мужики с соседней яхты вылавливают нас и вытаскивают буквально как рыб, зацепив сеткой. Потому что иначе мы поначалу не соглашаемся.
Основательно помятый Ратмиром я, однако, не чувствую своих ссадин, упиваясь видом его истекающей кровью, разбитой о борт судна головы.
Хотя, уверен, что если бы не эти яхтенные соседи, рано или поздно он притопил бы меня.
Какое-то время у нас всех уходит на то, чтобы успокоиться, и объясниться со случайными свидетелями сложившейся ситуации.
Ратмир в ярости оттого, что я так изрядно подпортил его фейс. Но он просто вынужден сдерживаться, потому что парни грозятся вызвать сюда полицейских.
Когда мы заверяем их, что шума больше не будет и перебираемся на яхту, Ратмир принимается угрожать мне. Я почти не слушаю его, думая только о том, что на яхте стало как-то подозрительно тихо.
— Заткнись ты уже, горилла. Давай лучше посмотрим, как они, — пытаюсь его унять.
Как раз в этот момент из нижней каюты к нам выбегает Катя. Бледная, испуганная, выглядит она неважно.
— Помогите! — трясет телефонным справочником, — вызовите скорую, я не понимаю, как это сделать! Ратмир…
— Успокойся. Что случилось? — хватает он ее за плечи, перебивая.
— Там, — бессильно указывает Катя куда-то наверх.
Мы несёмся на верхнюю палубу, она — за нами. Увиденное шокирует.
На дне бассейна, не двигаясь, лежит Тимур. Ратмир вытаскивает его за секунды, пока Катя, всхлипывая, сбивчиво объясняет мне, что не смогла самостоятельно вытащить брата.
Мы наблюдаем за тем, как Ратмир пытается вернуть шефа к жизни. Но проходит пять, а затем десять минут, однако на посеревшем лице Тимура не проглядывается никаких признаков жизни.
Все тщетно! Дыхания нет, сердце не бьется.
— Как это случилось? — не помню толком, кто из нас спросил об этом первым.
— Я не знаю. Мы поссорились, я толкнула его… не давала вылезть из бассейна… не поверила, что ему плохо! Потом, когда он начал захлёбываться и пошел ко дну… я пыталась его вытащить, но он был слишком тяжёлый! Я думала, он шутит..
— Почему же ему стало плохо?! Что ты с ним сделала?! — уточняет Ратмир в неподдельном отчаянии.
Я слушаю их, не вмешиваюсь.
— Говорю же, не знаю! Мы пили кофе, все было нормально. Потом он принял дозу, мы начали ссориться… все вышло случайно! — кричит она почти в истерике.
Видя, что Катя не в себе, пытаюсь как-то успокоить ее. Ратмир, взвалив на себя тело, спускается с ним на нижнюю палубу:
— Давайте! В больницу, срочно!
Катя бежит за ним.
— Мы с тобой! Или нет, стойте, — торможу их у самого выхода на трап, — у Тимура, скорее всего, был передоз. Давайте так… Он сам пошёл купаться, никто его не толкал. Если что. Запомнили?
Оба они застывают на пару мгновений, вслушиваясь.
— С ним мы общались, а ты спустилась в каюты, — продолжаю, кивнув на Ратмира.
Катя реагирует раньше него:
— О Господи! Даня прав.
Ратмир странно смотрит на меня, и во взгляде я вижу нечто похожее на недоверчивое уважение.
— Но как же ты не дала ему вылезть из бассейна?! — обращается он к ней, — как это вообще возможно?
Катя снова начинает плакать.
— Он сказал, что ему плохо. Цеплялся за бортики руками. А я их ногой сталкивала… потом как-то быстро стал тонуть, и все! Я пыталась помочь, честно. Но боялась, думала, что он и меня утопит.
Замолкает. Недолго молчим.
— Ладно, езжайте! — тормошу их, — яхту закрывать долго, я побуду здесь до вашего приезда. Или до приезда ментов.
От этих моих слов Катя вздрагивает.
— Он прав, не будем терять времени, — еще раз коротко взглянув на меня, говорит Ратмир, — поехали! Сначала в больницу, а потом и правда придется в полицию.
Он снова берет бездыханного Тимура на руки, и Катя покорно семенит за ним. Убедившись, что они уехали, я возвращаюсь на верхнюю палубу.
Никто никогда бы не подумал, что такое может произойти. Катя, разумеется, приложила руку к гибели своего брата, но я, возможно, больше.
И, если уж совсем по-честному, то это я виноват, что он сдох.
Скорее всего, транквилизаторы плохо сочетаются с наркотой, а то, что Тимур очутился в воде в таком состоянии и не смог из неё вылезти, просто роковое стечение обстоятельств.
Я не огорчен его смертью, наоборот. Но отчего-то мне очень хочется пойти сейчас в ближайший бар и напиться!
Кажется, я убил человека.
Нет, нельзя. Меня ведь тоже будут трясти местные полицаи.
Размышляя таким образом, я забираю телефон, даже не проверяя запись. Просто пересылаю ее себе на электронку, а в телефоне удаляю. Потом звоню Павлу с указанием немедленно отпустить мамашу, и залечь на дно.
Спускаюсь вниз, чтобы ждать. Тупое ожидание убивает, время как будто останавливается. Не выдержав его тягостно-медленного течения, через какое-то время я сам звоню Кате.
Она пребывает в шоке от случившегося, потому что медики уже подтвердили смерть. Я прислушиваюсь к себе, ожидая какого-то внутреннего ликования, но его нет. Наверное, я просто слишком истощен последними событиями.
Вскоре на яхту прибывают полицейские и эксперты-криминалисты. Коротко представившись, начинают свою работу. Ратмир с Катей, почерневшие от горя, неузнаваемые, возвращаются тоже.
А спустя еще несколько долгих часов допросов и расспросов, нас троих отпускают на все четыре стороны под подписку о невыезде. Тело Тимура отправляется на вскрытие в местный морг, яхту опечатывают до окончания следствия.
Я, Ратмир и Катя едем на арендованной Тимуром машине в ближайший отель.
— Дань, я никогда не забуду того, что ты для меня сделал! — говорит она горячо и пылко, не стесняясь присутствия притихшего, мрачного Ратмира, с которого смерть шефа вдруг сбила всю накопленную годами спесь, — я могла бы сесть в тюрьму, если бы не ты!
Это так.
Но я молчу в ответ, потому что понимаю степень своей вины и то, что какая-то тёмная часть меня сейчас все-равно неудержимо торжествует.
В том числе, от осознания того, что об этом человеке не очень-то горюет даже его собственная сестра, так ловко избежавшая ответственности.
— Ратмир, ты остаешься в штате на том же положении, что и был. Начальником охраны, только теперь моей, конечно, — продолжает Катя, наконец, отлипнув от меня с изъявлениями вечной благодарности.
Тот по-прежнему угрюмо молчит. Едва кивнув, до самого отеля глядит только на дорогу.
Ближе к вечеру выясняется, что Малена Яковлевна нашлась. Катя как будто немножко стесняется радоваться при нас, но я, как и Ратмир, вижу в ее глазах это неконтролируемое счастье.
Теперь она снова с мамой, и к тому же единственная наследница, над которой больше ни в каком виде не довлеет Тимур Урусов.
Ещё через несколько дней местными правоохранителями точно устанавливается, что Тимур был наркоманом с многолетним стажем. На его теле не найдено никаких травм или повреждений, зато в крови обнаружена ядреная смесь из наркотиков, транквилизатора и алкоголя, которые он принял в тот день.
Его матери выдают свидетельство о смерти, и заключение о том, что смерть ее сына наступила в результате несчастного случая. Убитая горем, она напрочь забывает о случайном «фиджийском» любовнике.
Нас всех отпускают в Москву. Летим туда ближайшим рейсом.
Итак, Тимур остался на Фиджи. Строго говоря, его тело все-таки вернется для похорон на родину, но это меня уже не касается.
Мое место теперь дома, рядом с Тонечкой! Никто и ничто больше не отменит нашу свадьбу!