— Прости, — повторяет он второй раз за вечер. — Ты дашь мне шанс? Нам шанс? Давай попробуем все сначала.
Глава 27
Я не знаю, что на это сказать, поэтому вполголоса предлагаю:
— Хочешь прогуляться?
— Пойдем, — с готовностью соглашается он, берет меня под руку и шагает вдоль набережной.
— А помнишь, — начинает он, — мы с тобой тут гуляли как-то летом, строили планы, и так были заняты разговорами, что не заметили, как спустилась ночь.
— Помню, — смеюсь я, — ты еще залез на парапет и спел «Когда даже ночью плюс двадцать восемь»
— Духота стояла страшная, — подхватывает Саша, — вот и вспомнилась эта песня.
И неожиданно ловко запрыгивает на парапет и напевает продолжение:
«…Что еще скинуть, что снять, да и некуда бросить
Когда все закипает от одной мне улыбки,
А мысли так быстры, как скорость улитки…»
— Тогда это показалось отличной идеей — добежать до фонтана. И мы добежали, помнишь? Только его, оказывается, выключали на ночь.
— Только нас это не остановило, — продолжаю я, — и мы решили искупаться в реке.
— Здорово было, — мечтательно тянет Саша, — а потом сидели на берегу на теплых еще после жаркого дня камнях, ты не хотела домой, сказала, что надо высохнуть сначала.
Одно на двоих воспоминание кружит голову. Тем временем, теплый вечер обернулся прохладой ночи, Саша снял пиджак и накинул мне на плечи, укрывая меня от налетевшего ветра. И я утонула в его запахе. Почему-то именно запахи уносят меня надежней всего. Я могу сколько угодно помнить слова, звуки. Но стоит почуять знакомый запах, как я улетаю на много лет назад или на тысячи километров отсюда. Вот и сейчас — стоит окунуться в Сашин запах, чуть горьковатый и резкий, и я снова та девушка, что пять лет назад не хотела идти домой после ночного купания в реке. Стараюсь незаметно вдохнуть его поглубже, я так скучала по этому запаху, что хочется набрать полные легкие, запомнить, присвоить, оставить себе.
— Кисунь, ты не замерзла? — прерывает молчание Саша. — Что-то прохладно становится. Пошли отвезу тебя домой.
— Давай до фонтана дойдем. Просто любопытно отключают ли его на ночь или нам просто не повезло тогда, — предлагаю я.
До фонтана довольно далеко идти, и мы не успеваем, потому что в считанные минуты налетает сильный ветер, в небе сверкает молния, за ней вторая и почти без перерыва — третья. И тучи, закрывшие звезды, разражаются летним ливнем. Сначала крупные капли капают на голову, заставляя поднимать лицо к небу, чтобы проверить: откуда дождь? Только что луна сияла и звезды, но уже все чаще капли попадают на мою кожу. И через минуту капли превращаются в ливень — вода льет как из ведра. Взвизгиваю и пытаюсь убежать, только промокаю в считанные секунды, так что смысла искать укрытие нет никакого. Но мы все равно добегаем до какого-то навеса и прячемся под ним.
Я уже вымокла до нитки и Саша тоже. Рубашка облепила стройное тело, черт-черт-черт, это же мой фетиш — мистер Дарси, только не из пруда вынырнул, а попал под дождь. Ткань промокла, и я вижу его широкие плечи и красивые мускулы, как будто рубашки вовсе нет. С трудом отрываюсь от разглядывания мужского торса и с усилием поднимаю глаза выше, встречаюсь с Сашиными потемневшим взглядом, и только тогда понимаю, что не одна я тут занята разглядыванием. Опускаю взгляд на свое платье. Оно облепляет мою фигуру, ничего не скрывая, некогда широкая юбка плотно льнет к ногам, обнимая их и старательно очерчивая бедра. Смотрим друг на друга, тяжело дыша. На небе сверкают молнии и то ли очередной раскат грома, то ли иная неведомая сила бросают меня навстречу Саше, я обвиваю руками его шею, и он впивается в мои губы требовательным поцелуем.
Неужели это происходит с нами? Он крепко держит меня, зарывается ладонью в мои волосы, давит на затылок, фиксируя и не давая избежать поцелуя. Не знаю сколько проходит времени — пять минут или пол ночи — но когда Саша отрывается от моих губ и смотрит на меня таким же черным как ночь вокруг нас взглядом, я понимаю, что ливень стихает, больше не слышно раскатов грома, и ветер больше не рвет кроны деревьев.
— Пошли.
— Минутку, — прошу я. Скидываю туфли и смело ступаю босиком на тротуар. Саша тоже решает разуться, закатывает брюки.
— Ну что, вперед? — спрашивает он, хватает меня за руку и бежит под дождь.
Держит он меня крепко, так что мне тоже приходится бежать. Добегаем до остановки, прячемся под козырьками зданий, ныряем в такси и смеемся. Таксист сетует, что весь салон мокрый, я слышу его голос где-то на заднем плане сознания не иначе как чудом, потому что Саша снова целует меня, и мир весь сжимается до его рук и губ.
Оказывается, такси так быстро ездят по ночам: вот только Саша меня поцеловал, а мы уже приехали, и надо выходить из машины. Он держит меня за руку, не давая зародиться сомнениям, гладит по волосам и снова целует в лифте. На полу от нас остаются лужи. А в зеркалах лифта отражаются многократно наши тела, прижатые друг к другу.
— Кисуня моя любимая, — я скорей догадываюсь, чем слышу эти слова, когда он открывает дверь и подталкивает меня вперед в темноту его квартиры.
Глава 28
Меня будит аромат свежесваренного кофе, пробравшийся в спальню. Это так неожиданно, что я подскакиваю на кровати и сажусь, подтягивая одеяло к груди. Спросонья не сразу могу сообразить где я, и озираюсь по сторонам. Осознание того, что мы переспали, медленно проникает под кожу. Чувствую, как заливаюсь краской: мне понравилось, и я не собираюсь ни о чем жалеть — напоминаю я себе. Саша был так нежен, и мое тело отзывалось на каждое его движение. Картинки прошедшей ночи мелькают перед моим мысленным взором, унося меня из реальности.
— Ты проснулась, кисунь? — доносится из кухни.
Краснею еще больше, закрываю лицо руками и падаю навзничь в подушки.
— Я слышу, ты не спишь, вставай, я кофе сварил!
Оглядываюсь по сторонам, одежды рядом не наблюдается, кричу в ответ:
— Мне нечего одеть! Я не пойду!
— В шкафу полно одежды, — со смехом отзывается он.
Распахиваю дверцы шкафа и наблюдаю длинный ряд белоснежных рубашек. Не долго думая, беру одну из них и выхожу на кухню в рубашке на голое тело, что конечно не остается незамеченным. Бывший оглядывает меня с ног до головы плотоядным взглядом. Хотя какой он теперь бывший? Стесняюсь задать вопрос — кто мы теперь друг другу?
Саша наклоняется и нежно-нежно целует, сладкая истома разливается по телу, делая тяжелыми руки и ноги. Кажется, мое тело готово к продолжению ночи. И, похоже, что Сашино тоже. Отголоски прошлой ночи еще стреляют пузырьками шампанского, будоража кровь, а на них уже накладываются новые ощущения утра вдвоем. Его заботы, запаха кофе, сваренного им для меня. Раньше кофе варила я. От него можно было дождаться завтрака в постель только при условии наступившего восьмого марта и миллиона напоминаний, что я жду завтрак в постель. А тут — смотри-ка — подрос, научился заботиться, а не только принимать заботу. И кофе научился варить вкусный.
— Чем займемся в свой законный выходной? — Интересуется он, пока я судорожно соображаю, в чем же я поеду домой. Одежда вымокла под дождем. И я даже не помню где он меня раздел или я сама разделась? Помню, что мокрое платье никак не желало сниматься, облепляя грудь, живот и бедра. Снова краснею от этих воспоминаний, и не сразу могу понять, что же спрашивает мой собеседник.
— Не знаю, — отвечаю с заминкой. — Может посмотрим кино?
Я очень не хочу отсюда выбираться. Потому что этот мир сегодняшнего утра так хрупок, что может разрушиться стоит нам выйти за дверь Сашиной квартиры. Ну и одеть мне нечего. И я уже хочу задать вопрос о том, где же искать мои вещи, как Саша предвосхищает его:
— Я все постирал и в сушку закинул, так что твоя одежда сухая.
— Кто ты, и что ты сделал с Ярловым? — поражаюсь я таким переменам. Тому Саше, которого я знала, и в голову бы такое не пришло. А этот новый — другой.
Не могу понять как себя вести. Приходит в голову мысль, что раз говорит, про сухую одежду, то наверное мне пора. Хмурюсь, обдумывая ее и решаюсь произнести:
— Я наверное пойду.
— Какое «пойду», Кисунь. Одежда высохла, и сразу бежать? Если в этом дело, то сейчас по-новой можно ее намочить, раз так нужен повод, чтоб остаться. Эти выходные — наши, — он подходит сзади и обнимает меня, разворачивая к себе, заглядывая в глаза: — ты ведь не против? Останешься?
Ничего не говорю, просто киваю, пойманная в плен его пристальным взглядом. И только тогда понимаю, что он нервничал, когда спрашивал останусь ли я: плечи расслабляются и руки становятся нежнее. Будто он планировал удерживать меня силой, если я откажусь.
Два дня пролетают незаметно, сливаются в один счастливый и теплый миг. Мы заказываем доставку, смотрим кино, болтаем обо всем, целуемся, засыпаем в объятьях друг друга. Приходим в себя только вечером в воскресенье, я спохватываюсь, что мне нужно домой, и он больше не удерживает меня. Сказка закончилась. Возвращаемся в свои будни. И уже сидя в такси, яркой вспышкой вспоминаю, как Саша в один из моментов шептал мне:
— Кис, ты же понимаешь, что на работе никто не должен знать о нашем романе? Давай пусть все останется как было: мы чужие люди в офисе. Контракт крупный и у моей фирмы с твоей и у моей фирмы с Правительством региона, понимаешь же, что конфликт интересов будет, в результате которого самое легкое — ты лишишься контракта, но скорей всего конкуренты пойдут дальше, и контракта лишусь уже я. Сама понимаешь, там такие миллионы, что конкуренты это не спустят, да и не только они, и прокуратура и ФСБ — все следят за чистотой сделки. Ладно, Кис?
И когда я соглашаюсь, зацеловывает, заобнимает меня, погружает в морок тепла и нежности, что только сейчас, вдали от него, его слова льдистыми иголками впиваются в мое сердце. И хоть умом я понимаю, что он прав, да, конфликт интересов налицо, но заноза сомнений колет незажившую рану. Если он хочет скрыть наши отношения, может для него это — всего лишь интрижка, еще одна легкая победа в череде побед? Становится неуютно от одной только мысли об этом, я стараюсь выбросить ее из головы, и почти получается, но настроение стремительно ползет вниз до того момента, как через полчаса после моего возвращения домой в мою дверь звонят. И открыв дверь, обнаруживаю на пороге Сашу.