— Захожу в кабинет, а там он сидит. Красивый! Скулы такие, что залипнуть можно — острые, как я люблю! Глазищами своими как зыркнет на меня после того, как понял, что зашел не тот, кого он ожидал, — Наташка дипломатично обходит скользкую тему кого ж именно от там ожидал.
А я понимаю, что мне не нравится мысль, что он мог ожидать секретаршу свою. Поэтому уцепляюсь за Наткино предположение, что это не его уровень, и выбрасываю ее из головы. А Ната тем временем продолжает:
— Короче, скажу тебе, я поняла как он строит своих подчиненных: он так на меня посмотрел, что я там замерла на ковре у него как кролик перед удавом. Жуть какой строгий взгляд! Даже подумала, не было ли у меня галлюцинаций — ведь сначала то показался взгляд озорной. Дошло, что у него разный арсенал для разных людей. Но он дежурную улыбку нацепил и встал даже из-за стола. — Наташа похоже решила рассказать все в мельчайших подробностях. — Какой у него костюм! Ты видела? Явно шили на заказ, потому что обтянуть такие широкие плечи и узкие бедра и чтобы нигде не морщило и не болталось — это явно индивидуально, не массмаркет.
Мой экс-муж точно произвел впечатление на Наталью. Решаю наконец прервать свое затянувшееся молчание и спрашиваю:
— А он паспорт мой тебе вернул?
— Какой паспорт? — Искренне недоумевает подруга. И тут же спохватывается: — А! Твой паспорт! Вернул конечно. Отсканировал все страницы у обоих и тут же вернул.
— А почему вы расстались? — любопытство Наташи разогрето до предела.
— Не знаю, темная какая-то история, — я опять погружаюсь в воспоминания пятилетней давности. Давит виски, мне до сих пор больно это вспоминать. Я как будто под воду нырнула, и не хватает воздуха, отчего голос мой звучит глуше: — Он уехал на какой-то проект в Москву, сначала мы созванивались, верней пытались, потому что когда он мог разговаривать, не могла я из-за разницы во времени мы никак не совпадали, и все разговоры были короткие и дурацкие какие-то, оборванные. Он про работу, я про учебу. Потом стали переписываться, тоже глупо вышло. Он кидает мем, пока я проснусь, уже глупо вроде как отвечать, ну и не отвечаю, и он молчит.
Когда проговариваю это, то понимаю, как это по-дурацки звучит. Сейчас я повзрослела на пять лет и понимаю, какие темы можно было найти, я бы сейчас писала и звонила, и плевать, что у него совещание — поставит на беззвучку, потом прочтет или перезвонит, как освободится. И от этой мысли прошивает жар:
— Какие мы дураки были, я обижалась, что он уехал, и ничего не видела от этой обиды. Но он-то видимо тоже обижался, что я не пишу и не звоню, а на его сообщения отвечаю односложно, сбрасываю вызовы. Я думала, что он от этого соскучится и быстрее вернется. Только он прекратил почти писать, фразы стали все короче, пока не прекратились в один день. А через неделю меня звонком вызвали в ЗАГС.
Мне плохо от этих воспоминаний, опять начинает бить озноб. Последние фразы я произношу, стараясь не стучать зубами друг об друга:
— Оказалось, он прислал заявление о разводе, и я должна была его подписать.
Я ведь помню этот звонок как вчера. Незнакомый номер, противный голос, и жизнь расколотая на До и После. Положила трубку, а сердце как бешенное колотилось. Хотела выпить воды, а руки так тряслись, что уронила стакан, он разбился у моих ног. Потом второй повторил его судьбу. Тишина такая оглушающая стояла в нашей квартире, мне казалось, что я с ума сойду от тишины. И звон бьющегося стекла наполнил квартиру звуком. Я наверно выжила благодаря случайно разбитым стаканам, звук разлетающихся осколков был как напоминание, что жизнь есть, все не замерло в один момент. И я закричала и схватила еще стакан и уже намеренно бросила его об пол, и снова, и снова, и снова. Пока не перебила всю посуду. И когда она закончилась, вместе с ней высохли мои льющиеся потоком слезы и затих мой крик, я просто не могла больше. Я вышла из дома и поехала в ЗАГС.
— Поехала в ЗАГС, все подписала. Нас развели. Конец истории. — заканчиваю я.
Наташка протягивает стакан воды, и как поняла только, что я дико хочу пить, губы так пересохли, что больно. Сердце колотится, озноб бьет, хочется закутаться в одеяло, чтобы хоть немного согреться.
— По-моему, это не конец, — произносит Наташка, — вот увидишь.
Глава 13
Если она и планировала что-то мне сказать насчет того конец это или не конец, то она все равно б не смогла, потому что мой телефон пиликнул входящим сообщением. Мы обе опустили глаза на дисплей моего телефона, где на экране уведомлений всплыло «новое сообщение от Александр Владимирович». Наташка хмыкнула, а я открыла сообщение и ахнула: сообщение состояло из авиабилетов. В Гонконг. Вот уж не ожидала, почему-то при слове командировка в моей голове возникала Москва или Санкт-Петербург. Подозрительно это было, я ведь две недели назад просто так ляпнула в разговоре про Гонконг. И я думала, что вылет будет в субботу, а оказалось, что ночью с пятницы на субботу, что означает, что до вылета мне осталось всего несколько часов, которые я провела в беготне, доделывая дела, передавая подписанные технические условия и попутно пытаясь как-то собраться в поездку.
Я написала Саше, что надо б заранее предупреждать о таких вещах, что я не успеваю собраться, на что получила короткое сообщение, что можно и не собираться. «Там все есть, Кисунь! Все, что надо купим. Паспорт бери и телефон». Я в ответ спросила кто еще летит, но это сообщение уже осталось непрочитанным, и я больше не спрашивала.
Как зашла в аэропорт, как будто стрелка компаса во мне настроена, я среди толпы сразу увидела его, он стоял вполоборота, а я все смотрела и смотрела. Он был не в костюме, а в джинсах и темно — серой футболке и, возможно, это и сыграло со мной злую шутку.
Не знаю отчего, но я ощутила, как будто я попала в Дежавю. Я и он в этом же самом аэропорту пять лет назад. Мы оба были в джинсах и серых футболках, его — чуть темнее, почти черная. Мы стоим, обнявшись среди зала, из моих глаз текут слезы. Мне было так больно его отпускать. Воспоминания наслаиваются на реальность, я с силой моргаю и понимаю, что в нынешней реальности он резко поворачивается и почти бежит ко мне, перед ним расступаются люди. Мы как связаны тросом, и он движется точно между нами натянут канат.
Кажется, теряюсь во времени. Вот мы пять лет назад, я даже оделась сегодня так же. О чем я думала вообще? Да у меня не было особо времени думать — одергиваю себя. И кажется, что я там, пять лет назад: вот только что смотрела ему вслед как он уходит, и тут он развернулся и возвращается ко мне. В мозгу грохочет: «Неужели не улетит? Неужели выберет меня, а не работу и деньги?»
И вот он уже заглядывает мне в глаза, он так близко, что даже сложно дышать. Его запах съедает кислород вокруг меня, я вдыхаю его как яд, он что-то творит с моей головой. Ничего не понимаю, только чувствую, что из глаз текут слезы.
Горло схватывает спазм, звуки отдаляются, и становится не по себе, меня будто накрывает огромная волна, неминуемо и беспощадно. И я уже не знаю, как там на поверхности, я под толщей воды. Она давит сотнями атмосфер на мои плечи и сдавливает грудь. Хочется тряхнуть головой, чтоб звуки стали четче и очень хочется закричать, но я лишь как рыба, выброшенная на берег, открываю и закрываю рот, пытаясь найти чем дышать и хлопаю глазами.
Я сейчас задохнусь в этом аэропорту. Не могу позвать на помощь. Сердце долбит по ребрам с такой бешенной скоростью, что даже не чувствую пауз между ударами. Удар-удар-удар.
Перед глазами плывет, не могу сфокусировать взгляд, кажется предметы то дальше, то ближе. И вдруг перед глазами возникает встревоженное Сашино лицо:
— Эй, Кисунь! Ты чего? Прекрати меня пугать! — Он резко трясет меня за плечи, а у меня дергается голова от этой встряски. И вдруг прижимает меня к себе и гладит по волосам:
— Тише, тише, ну ты чего? — Бормочет он, и странным образом эти тихие слова пробиваются ко мне сквозь толщу воды накрывшей меня паники. — Давай, три-четыре, вдох, дыши, дыши, дыши! Раз, два, три, четыре, выдох. Раз, два, три, четыре — вдох. И повторяет эти простые слова пока мое дыхание действительно не выравнивается, пульс перестает долбить в уши. Я прихожу в себя, и становится ужасно стыдно своей панической атаки, не знаю, что и сказать. Как я скажу ему, что перенеслась в тот день, когда он улетал от меня пять лет назад, и опять испугалась, что он улетает от меня? Как это вообще можно объяснить?
Но кажется ему не нужны объяснения, как только мое дыхание становится нормальным, а сердце больше не выскакивает из груди, он спокойно спрашивает как ни в чем ни бывало:
— У тебя есть багаж, нужно сдавать? Пойдем быстрей, а то скоро регистрация окончится. Надо поторопиться, паспорт давай! Знал бы, что ты такая нервная, сам бы собрал и привез. Все будет хорошо, я помню, ты любишь летать. Да и летим мы вдвоем. Вдвоем, слышишь? Я никуда не денусь, Кисунь, даже не надейся отделаться!
— Я не полечу никуда! — заявляю я на его увещевания.
Глава 14
Бывший недоверчиво смотрит, наверно испугался, что действительно не полечу. А может у него также перемешалось время в голове? Мы ведь оба как нарочно сделали все, чтоб запутаться: оделись также, как и пять лет назад, я еще кольцо обручальное ношу, не снимая, последнее время. Да кто б его снял на моем месте, если оно реально работает? Мне никогда в жизни так не везло, как последние недели. Все получается, будто кто-то записывает мои желания и исполняет со стопроцентной точностью. Мне даже бывает не по себе от такой своей удачливости. Объясняю себе все это тем, что Сашка всегда был невероятный счастливчик, про таких говорят «в рубашке родился», он сам это знал и пользовался напропалую. Вытянуть единственный выученный билет на экзамене — это Саша, выиграть тендер, обойдя соперников на один рубль — тоже Саша. И на меня просто чуть распространяется действие его нереальной удачливости, потому что я ношу его кольцо — так я себе объясняю происходящее. Да и вообще-то по большому счету вся моя удачливость заключается в подписании контракта с правительством края, быстром согласовании технических условий и прочих рабочих моментах, а все эти рабочие моменты связаны с ним, и в итоге работают в его пользу, так что мы оба тут счастливчики получаемся. Только он больше.
Каким-то шестым чувством понимаю, что бывшего тоже отбросило назад во времени в его воспоминаниях. И если я погрузилась в свои размышления про удачливость, он похоже проживает тот день пять лет назад. Вцепился в меня и пытается заглянуть в глазу, прочесть там ответ на вопрос полечу я с ним или нет. О, как бы я хотела отказаться! Сейчас, когда стала мудрее на пять лет, когда он все сделал, чтоб мы полетели вместе, а я бы развернулась сейчас и ушла, а он бы смотрел мне в спину как тогда смотрела ему вслед я. И не могла понять, как мне жить дальше.
Но мой синдром отличницы не позволяет привести свою угрозу в действие, и я покорно хватаюсь за ручку чемодана и иду вслед за Александром, который схватил меня за руку и тащит как на буксире.
На регистрации выясняется, что летим мы первым классом.
— У нас же дальний перелет, — объясняет мне Саша причины почему такой тариф.
И только, зайдя в самолет, я понимаю одновременно две вещи. Первая вещь — почему требовались объяснения отчего у нас первый класс. Вторая — что пришедшая мне в голову в аэропорту идея не лететь была в общем-то отличной идеей. А теперь стюарды уже закрыли дверь в самолет, как только мы с ним ступили на борт, и глупо требовать выпустить меня обратно. Замираю на несколько мгновений, прежде чем сделать первый шаг. Еще бы: у нас отдельное купе, с закрывающимися дверями, внутри раскладывающиеся кровати. Стюардесса с улыбкой предлагает нам шампанское с клубникой и сообщает, что меню находится на столике.
Сашка кладет ладонь мне на талию и с нажимом чуть придает мне ускорения, самолет уже начинает выруливать на взлетную полосу. И так как я все равно медлю, произносит, наклонившись к уху:
— Кисунь, давай вперед уже, стоя полетим что ли? Ты же смелый котик, не дрожи как осиновый лист, хорошо долетим! Давай шагай уже! Стоя взлетать все равно не разрешат, — усмехается он.
Чувствую себя в ловушке, ну не стану же я скандалить и требовать поменять мне место в эконом классе? Улыбаюсь этой глупой мысли и усаживаюсь в удобное кресло, рядом тут же плюхается Саша и умело управляется с кнопками управления: поднимает нижнюю часть повыше. И перегнувшись через меня, предлагает:
— Смотри, вот кнопка поднятия вот этой нижней части для ног, вот эта — спинку регулировать, можно вообще кровать разложить, но это после взлета.
От нервов хватаю бокал шампанского, который так и манил меня танцующими вереницами пузырьков. Выпиваю сразу половину, не чувствуя вкуса, и ставлю бокал обратно. Стюардесса сразу же приносит клубнику, а мой сосед тут же просит к клубники сливки. Я чуть не хватаюсь за голову от его наглости, но не успеваю моргнуть, как сливки оказываются в креманке на моем столике.
Тем временем, самолет отрывается от земли и взмывает в воздух. Решаю допить шампанское, тем более, что оно действительно вкусное и холодное, да и клубника пахнет сногсшибательно. Беру ягодку и по совету Саши макаю ее в сливки, кладу в рот и запиваю шампанским. Вот это вкус! И удивительным образом меня больше уже не смущает мой сосед, он кстати тоже допивает свой бокал и предлагает:
— Кисунь, если хочешь можем местами поменяться, может ты хочешь посмотреть на облака?
Он наклоняется слишком близко ко мне, и я отшатываюсь от него, а он видимо решил посмеяться надо мной:
— Кис, расслабься, я не планирую тебя соблазнять на высоте, перестань дергаться, можем просто фильм посмотреть или поболтать. Полет длинный, еще и поспать успеем. Давай пока начнем с еды? — он берет меню и начинает изучать, — позволишь заказать тебе еды на свой вкус? Тогда фильм ты выбираешь, идет?
Он накрывает своей ладонью мою холодную руку и говорит:
— Замерзла совсем, сейчас отогрею.