Странно, но Светка встретила меня вовсе не надутой - забыла обиду, что ли? Моментально сунулась любопытным носом в пакет: ой, а это ты чего принес? пирожки? мне? от какой бабушки Тони? а с чем? у-у, я такие люблю! вау, а что за кассета? я погляжу, ага? - все, ускакала к видику с пирожком в зубах. А я ушел на кухню, машинально громыхнул чайником о конфорку. Будь что будет. Авось не узнает....
- Пап-ка... - прошелестел из комнаты восхищенный вздох, - Это ты, что ли?!
Я ткнулся лбом в холодное стекло и зажмурился. Ну и дерьмо же ты, Сашенька.... Сколько я так простоял - минуту, час? Не знаю, не помню.
Светка обхватила меня поперек так называемой талии, потерлась носом между лопаток.
- Папуль.... Ты не сердись, что я на тебя рычу иногда, ладно?
Я закусил губу, повернулся к Светке и обнял ее, уткнувшись носом в макушку, почему-то пахнувшую воробьями. И мы долго стояли так и молчали. А что тут скажешь?
- Пап, - шмыгнула Светка носом и вытерла его о мой свитер, - Пойдем, еще раз посмотрим вместе? Ой, чайник сейчас выкипит! Ты завари, а я чашки притащу, ага?
И мы сидели рядышком на диване, и пили чай с пирожками, и восхищенная Светка сыпала вопросами, от которых я порой обмирал и заикался: Ой, а это когда было? Ты тогда в институте учился? И меня еще не было? А ты еще маму тогда не знал? Ой, а банданы уже тогда носили? А, и ты тоже! А сам на наших мальчишек бухтишь! И кроссовки точно такие, как сейчас носят - мода возвращается, да, пап? А прыгать страшно? Только честно! Не, ну ты молодец, па! Я бы точно не смогла, правда! А почему ты раньше не рассказывал?
И хоть я и трясся, и вякал что-то невнятное, а все равно замечательный был вечер. И, уходя спать, Светка чмокнула меня в небритую щеку, чего не делала, по-моему, еще с третьего класса.
А вот ночка была.... Ох, врагу не пожелаешь такой ночки. У кого совесть чиста, у того подушка в головах не вертится, ага. Досталось бедной подушке в ту ночь.... В конце концов даже Светка не выдержала и пришлепала босыми пятками, щелкнула кнопкой торшера:
- Пап, у тебя болит чего?
- Да нет, доча, нормально все.
- А чего ты тогда ворочаешься и вздыхаешь, как бабы Манина буренка в сарае? Аж у меня в комнате все слышно...
- Извини, Светланка. Больше не буду.
- Ты спи, пап, ладно? А то три часа уже, а у меня контрошка завтра-а... - зевая, дочь ушла к себе.
А я завернулся в одеяло и затих, молча грызя себя изнутри. Вот черт! Черт! И еще тысячу раз черт! Пацан, трепло несчастное, чмо лысое! Как в глаза-то дочери смотреть теперь будем, а? Эх, Серега, будь ты неладен. И откуда ты только взялся, а? Или самим дьяволом мне послан? Обольстил яблочком, ага. Плоским, твердым и пластмассовым. Засунуть бы тебе эту кассету в одно место, чтоб в следующий раз пораньше о совести вспоминал, дурак старый! Ну почему, почему я такой идиот? Ладно, сегодня было все хорошо, а дальше? Что изменилось? Ты-то остался тем же самым. В лучшем случае эта кассета скоро забудется, а в худшем будет только раздражать. И опять - молчаливое жалостливое презрение семьи к папаше-неудачнику. Пропади оно все пропадом... И сама собой, так легко и просто пришла мысль: а чего тянуть? Хорошего от жизни уже ждать не приходится. Наверное, будет больно, но недолго. Зато придет освобождение от этой муки, которую уже терпеть нет сил никаких!
Эх, если бы все так просто было... Не знаю, сколько горя, а вот проблем семье подкинул бы выше крыши. Светке - шок: заходит это ребенок утром в туалет, а там подарочек висит. Радуйся, детка. Жене - телеграмма: мамуль, привет, у нас тут проблемка. Отдохнула мама, называется, первый раз за десять лет. Старикам - все заначки, что на собственные похороны отложили, вытаскивать придется - а как же, надо ведь этого придурка по-людски проводить. Да добирайся до этой Москвы, хозяйство на соседей оставив, да всю пенсию на билеты потрать. И на сколько их жизнь укоротится?..
Ну не собачья ли жизнь у человека, если он даже такой роскоши, как спокойно повеситься, и то позволить себе не может?
Брился я утром на ощупь, чтобы не глядеть в зеркало на вурдалака с синяками, окружавшими отвислые мешки под красными глазами. И кролики с глазами пьяницев.... Или наоборот?
На работе шеф пронзил меня донельзя подозрительным взглядом и, здороваясь, отчетливо втянул воздух нервным, как у добермана, носом.
- Виктор Павлович, - услышал я свой голос, - Это замполиты солдат после увольнения обнюхивают, а я ведь не первогодок уже....
Шеф посмотрел на меня с интересом. Золоченые новомодные круглые очки в компании с тонким кривоватым носом отчетливо образовали на его лице выразительное слово: "Ого... "
- Да нет, я ничего, - холодновато ответил он, - Все мы взрослые люди, так сказать... А все-таки.... Что за повод такой был - среди недели-то?
- Да не пил я вообще, - равнодушно проговорил я, - Бессонница просто....
Шеф недоверчиво сверкнул очками, тонкие ноздри его предательски дрогнули, он хмыкнул, качнул аккуратной ранней лысинкой.
- Значит, можно Вас поздравить с переходом в третью возрастную категорию?
- Это как?
- Ну, знаете, как говорят: первая возрастная категория - это когда всю ночь пьешь и гуляешь, а наутро по тебе ничего не заметно. Вторая - когда всю ночь пьешь и гуляешь, и наутро по тебе все видно. А третья - это когда не пьешь и не гуляешь, а наутро все равно выглядишь так, словно всю ночь пил и гулял. Извините, - вдруг смутился он, - Студенческий фольклор, знаете....
Тронул меня легонько за плечо и пошел к себе. А мне вдруг стало легче. Нет, все же неплохой он мужик, чего там. Если и взбодрит когда, так за дело, а так по пустякам никогда не цепляется. И - порядочный, несмотря на то, что бизнесмен. Как это ему удается?
За день, пока работал настроение у меня почти пришло в привычную норму. И совесть уже не грызла меня беспощадным волкодавом, а словно прилегла поодаль, зорко приглядывая за искусанным беспомощным нарушителем холодными желтыми глазами. Лежит себе и спокойно ждет, пока конвойный явится. И этот конвойный явился.
- Привет, Сань, - услышал я вечером в трубке его хрипловатый басок, Как жизнь?
- "Как жизнь", - вздохнул я, - Он еще спрашивает....
- Чего такое? - искренне забеспокоился Сергей.
- Того такое. Удружил ты мне с этой кассетой..., - презирая себя, сдавленно пробурчал я, прикрывая плотнее дверь в комнату, - Что дальше делать - ума не приложу.
- Угу. Кажется, я врубился, - хохотнул Серега, - Дочка посмотрела, восхитилась, а тебя теперь совесть пожирает, так?
- Смеешься? - огрызнулся я, - Психоаналитик. Тебя бы на мое место....
- Сань, да перестань ты переживать. Ну, виноват я, прости. Не подумал....
- Не подумал он....
- Слушай, да этой беде помочь запросто можно!
- Да как помочь-то?! - у меня вдруг предательски скребануло в горле.
- Ну, как... Поедешь со мной в аэроклуб и прыгнешь. И будет все по честному, скажешь - нет? - спокойно так сказал, участливо даже - словно умная учительница, успокаивающая зареванного первоклашку.
Ко мне в желудок упала холодная чугунная гиря.
- Ты что - серьезно? - наконец, смог выговорить я.
- А то!
- И когда? - спросил я так, словно Сергей приглашал меня на Юпитер.
- Так, сегодня у нас что? Четверг? В субботу можно, если погода будет. Я ребятам только позвоню, уточню.... Ну так как? Давай?
- Давай! - вдруг обозлился я на себя, на Серегу и на весь белый свет. Как это все делается-то?
- А заскакивай завтра ко мне после работы, я все и растолкую.
x x x