Дорога, по которой мы мчимся — это старая подъездная дорога к государственному парку. Там запертые ворота, которые Мика без проблем открывает, позволяя им распахнуться со скрипом ржавых петель. Справа от нас раскинулся залив, сверкающий под почти полной луной. Слева — гора, усеянная деревьями и уходящая ввысь, в ночное небо.
Со стороны пляжа есть ограждение, и Тобиас пообещал мне, что мы будем единственным транспортным средством на этой дороге.
— Когда мы с Микой участвуем здесь в гонке, мы ограничиваем скорость до девяноста. Не быстрее, без исключений. — Тобиас прислоняется спиной к дверце со стороны водителя, наблюдая за мной из тени внутри машины. — У тебя есть какие-нибудь вопросы?
Я качаю головой.
— Ты дал мне довольно хороший урок по дороге сюда. К тому же, я умираю от желания просто расслабиться на минутку. — Папа, блядь, убил бы меня — и был бы прав — если бы узнал, что я делаю. Я снова перевожу взгляд на дорогу, когда Тобиас опускает стекло.
— Ты готов, братан? — спрашивает он, и его брат кивает, сжимая пальцами руль.
— Давай сделаем это, — рычит он, и напряжённость в его голосе заставляет мою кровь гореть, адреналин бурлит во мне. Мои собственные руки сжимаются на руле, и я провожу языком по нижней губе. О да. Я, по крайней мере, собираюсь дать ему побегать за его наградой.
— Готов, Чак? — спрашивает Тобиас, и я киваю. Он улыбается, и в свете приборной панели его зубы кажутся зелёными. — По моему счету. Раз… два… ВПЕРЁД!
Моя нога нажимает на газ, но я нажимаю слишком сильно, и машину заносит, в то время как Мика вырывается вперёд. Немного ослабив давление, я заставляю нас двигаться вперёд, но едва вижу красный свет его задних фар передо мной, когда он входит в первый поворот так резко, что чуть не царапает машину о камни.
Я слишком осторожна для этого — и, кроме того, это не моя машина — поэтому я разворачиваюсь пошире и ускоряюсь, ветер дует в открытое окно и треплет мои волосы. С океаном с одной стороны и лесом с другой, это волшебный момент.
— Здесь немного притормози, — кричит Тобиас, перекрывая шум ветра, и я киваю, увеличивая скорость ровно настолько, чтобы, когда из ниоткуда появится крутой поворот, я была готова к этому.
Мика всё ещё так далеко впереди меня, что я и мечтать не могу о том, чтобы догнать его, но смеюсь, и определённо не хочу умереть здесь сегодня вечером, поэтому делаю всё медленнее, чем если бы на самом деле пыталась победить его.
Дорога петляет вверх и вокруг, и, в конце концов, океан исчезает, и по обе стороны остаются только деревья. Грунт состоит из плотно утрамбованной грязи и гравия, но шины «Ламбо» цепляются за него, как сильные пальцы, и я не чувствую никакой опасности заноса.
К тому времени, как мы добираемся до старой, потрескавшейся парковки наверху, Мика уже ждёт, сидя на капоте своей машины и глядя на город с его мерцающими огнями.
Он ухмыляется, когда мы подъезжаем, и я заглушаю двигатель.
— Знаешь, он не заставит тебя поцеловать его, если ты не захочешь, — говорит Тобиас, и улыбка на его лице отстранённая и какая-то задумчивая. Мне кажется, что я вижу его настоящего впервые с тех пор, как мы встретились. И он мне вроде как… может быть, немного нравится.
— Спор есть спор, — отвечаю я, а затем открываю дверцу машины, прежде чем вылезти и запрыгнуть на капот рядом с близнецом Тобиаса. Он садится с другой стороны от меня, и затем мы втроём сидим так некоторое время, двигатель горячий и рычит под нами.
— Тогда, может, нам стоит покончить с этим? — наконец говорит Мика, нарушая тишину. Он поворачивается, чтобы посмотреть на меня, прохладный ветерок ерошит его красно-оранжевые волосы. Его глаза в темноте кажутся чёрными, а изгиб его полных губ отчасти пугающем, а отчасти завораживающим.
Я с трудом сглатываю и снова смотрю в сторону города. Мой телефон в кармане, но я выключила его, как только вышла на прогулку. Я не хочу знать, писали ли мне Моника и Коди… или нет. Думаю, было бы хуже, если бы я узнала, что они даже не потрудились отправить мне сообщение.
— Наверное, нам стоит это сделать, — отвечаю я с долгим вздохом. Внешне я спокойна и хладнокровна. Внутри… я немного напугана. Что, если мне больше понравится целоваться с Микой, чем с Коди? Тогда я действительно не смогу притворяться, что ситуация со Спенсером разовая. Если мне понравится целоваться с Микой, то это означает, что моим отношениям с Коди пришёл конец — независимо от того, верны ли мои подозрения насчёт него и Моники.
Прежде чем я успеваю решить, как нам следует поступить, Мика заводит мускулистую руку мне за спину и усаживает к себе на колени. Вот тогда-то я и вспомнила, что близнецы говорили о том, что увлекаются ММА — смешанными боевыми искусствами. Я мало что знаю об этом, за исключением того, что каждая девушка, которую я когда-либо встречала, падает в обморок при упоминании об этом.
— Ну, привет, Чак, — мурлычет Мика, и, клянусь, я чувствую, как Тобиас ощетинивается у меня за спиной. Его близнец проводит пальцем по моей щеке, затем под челюстью, вниз по горлу и по краю майки, надетой поверх купальника. У неё вырез в виде сердечка, который он благоговейно обводит, прежде чем поднять глаза от моей ключицы к лицу. — Кто бы знал, что низкорослый, уродливый парень в школе на самом деле был горячей цыпочкой под всем этим?
— Ты реальный придурок, ты знаешь это? — я огрызаюсь в ответ, протягивая руку, чтобы поправить очки, прежде чем осознаю, что на мне контактные линзы. Мика улыбается и берёт мою руку в свою, поднося её к губам для поцелуя. Он целует каждый сустав по отдельности, а затем переплетает свои пальцы с моими. В этот момент моё сердце колотится так чертовски быстро, что я едва могу дышать, наши взгляды встретились, его тёплое тело подо мной.
Наконец, он наклоняется ко мне и соприкасает наши губы, это едва заметное поддразнивание, которое вызывает у меня такую сильную боль и желание, что мой разум не способен ни на что другое.
А потом этот придурок отстраняется, и я остаюсь моргать от удивления.
— И это всё? — спрашиваю я, и Мика озорно улыбается мне.
— Что? Ты же не думала, что я собираюсь воспользоваться своим преимуществом и попытаться засунуть в тебя свой язык или что-то в этом роде, верно? — он прикасается своими длинными пальцами к груди и хлопает ресницами, глядя на меня. — Я просто не такой парень. — Мика небрежно пожимает плечами и ухмыляется. — Кроме того, я думаю, мой брат начинает немного ревновать.
Оглянувшись через плечо, я замечаю Тобиаса, который смотрит на город, поджав губы, его пальцы отбивают лёгкий ритм по колену. Он ведёт себя беспечно, но я вижу напряжённые мышцы его спины и плеч. Он бросает взгляд в нашу сторону и пожимает плечами.
— Ревновать? Да ну, конечно. — Тобиас поворачивается ко мне и протягивает руку, проводя большим пальцем по моим ноющим губам. В его зелёных глазах мелькает озорство. — Я уже говорил тебе: мы делимся друг с другом. И это не преувеличение, Чак. — Он наклоняется ближе, и, клянусь, моё сердце вот-вот выскочит из груди и запрыгает по жёлтому капоту «Ламборгини».
— О, Тобиас, — мурлычет Мика, протягивая руку и щёлкая брата по лбу. — Я выиграл гонку, а не ты. И я не обязан делиться победой.
Глаза Тобиаса сужаются, и он хмурится, но мне чертовски любопытно… Я наклоняюсь вперёд и целую его, этим жалким, небрежным подростковым поцелуем, который, знаю, я никогда не смогу забыть.
Но, святое дерьмо, это так приятно. Реально. И честно? Так сильно и бесповоротно отличается от Мики.
Моё лицо горит от смущения, когда Тобиас удивлённо моргает, глядя на меня, и я соскальзываю с колен Мики и с края машины, приземляясь ногами на мягкую землю.
— Мне обещали блинчики. — Я поджимаю губы и бросаю взгляд на город и океан за ним, сверкающий серебром под луной. — О, и одежду для мальчиков.
— Уродливую одежду для мальчиков, — лениво растягивая слова, поправляют парни.
Я закатываю глаза, но они оба спрыгивают с машины, и момент упущен.
Я уже боюсь снова встретиться лицом к лицу с Коди.
Потому что теперь у меня есть ответ, который мне был нужен.
Поцелуй Мики и то короткое касание губ Тобиаса были лучше, чем с Коди. Бесконечно. И Спенсером. Я просто не могу перестать думать о Спенсере…
Близнецы и я хватаем блинчики в кафе, а затем отправляемся в большой магазин складского типа открытый допоздна. Они оба сидят на скамейке в раздевалке, хаотично меняясь местами, так что каждый раз, когда я выхожу, я должна угадать, кто есть кто.
На самом деле, теперь, когда я провела немного времени с ними, это не так сложно. Конечно, они могут говорить и двигаться в унисон, но у Мики жёсткий взгляд, которому Тобиас противопоставляет сильный, но мягкий.
Они приносят мне кучу одежды для примерки, так много, что в итоге нас выгоняют из магазина уже при закрытии — но только после того, как они тратят на меня почти пятьсот долларов.
— Спасибо, — говорю я им, когда они высаживают меня у машины Коди на стоянке у набережной. Я держу ручки сумки для покупок обеими руками, прикусываю нижнюю губу и изо всех сил стараюсь не покраснеть.
Я вроде терплю неудачу, но неважно.
— Не за что, — отвечают они вместе, обмениваясь взглядами. Тобиас достаёт сумку с заднего сиденья своей машины и протягивает её мне. — Только потому, что ты очень уродливый мальчик, это не значит, что ты не великолепная девочка, — говорит он с ухмылкой, когда я заглядываю в сумку и нахожу красивое жёлто-белое платье. Мои щёки из бледно-розовых становятся розово-красными, и я знаю, что они оба могут заметить, что я краснею, даже в темноте.
— Значит, когда мы вернёмся в Адамсон, вы, ребята, действительно начнёте быть добрыми ко мне? — шепчу я, оглядываясь на них.
Они смотрят друг на друга, прежде чем снова повернуться ко мне с парой одинаковых улыбок Чеширского кота, больших, широченных и полных бессмыслицы.
— Определённо, блядь, нет, — говорят они, а затем оба гладят меня по голове и садятся в свои одинаковые спортивные машины.
Я замечаю, что они не выезжают с парковки, пока не убедятся, что я делаю это первой.
Как это по-джентльменски с их стороны.
Когда я возвращаюсь к Монике, они с Коди сидят на диване в медиа-комнате и смотрят фильм. Они оживляются, когда я вхожу, но поскольку спинки сидений такие высокие, я не могу сказать, прижимались они друг к другу или нет.
На данный момент мне даже всё равно.
Я со вздохом плюхаюсь на стул напротив Моники, роняя свои сумки с покупками на пол.
— Ты бросила нас, чтобы отправиться в Таргет? — она давится пронзительным смехом, прижимая руку к горлу. — Это… интересный выбор. Шарлотту, которую я знала, не нашли бы даже мёртвой в мусорке дешёвого универмага.
Моя бровь подёргивается от гнева, и я чувствую, как дёргаются мои губы, когда я перевожу взгляд с неё на Коди. Мой взгляд на мгновение задерживается на его расстёгнутой ширинке и раскрасневшемся лице, и когда я снова смотрю на неё, я вижу, что её помада размазана.
Ох.
Не нужно быть гением, чтобы сложить все кусочки воедино.
— Ты только что сосала его член? — спрашиваю я, не заботясь о том, насколько грубо это звучит. Мои глаза встречаются с карими глазами Моники, и её взгляд расширяется от удивления.
— Что за хуйня, серьёзно? — Коди давится вымученным смехом. — Почему ты так говоришь, милашка? — Моника бросает взгляд в его сторону, и он поджимает губы. Она аккуратно заправляет свои тёмные волосы за ухо и оглядывается на меня.
— В чём твоя проблема, Шарлотта? Ты странная с тех пор, как приехала сюда.
— Я? — спрашиваю я, издевательски смеясь и садясь. Пакеты с покупками, которые подарили мне близнецы, укрепляют моё мужество. Я прижимаю ногу к боку одного из них и направляю энергию парней МакКарти. — Вы двое обращались со мной как с незнакомкой с первой секунды, как увидели. — Мои глаза наполняются слезами, и мне приходится закрыть их, чтобы сохранить силу своей убеждённости. Когда я снова открываю их, они оба просто тупо смотрят на меня. — Кто-нибудь из вас вообще помнил, что сегодня мой семнадцатый день рождения? — они оба расширяют глаза от удивления, и я получаю от этого некоторое удовлетворение. — Незнакомцы на долбаном Facebook поздравляют меня с днём рождения, а два моих лучших друга не могут блять вспомнить? — мои глаза снова начинают слезиться, и на этот раз я просто позволяю слезам скатываться по моему лицу. Они должны увидеть, как сильно они причиняют мне боль, потому что это не нормально.
— Просто ты пришла сюда с этим высокомерным отношением к Восточному побережью, — язвит Моника, и у меня от удивления отвисает челюсть. — Как будто ты слишком крута для грёбаной школы. — Она встряхивает своими тёмными волосами и бросает взгляд на Коди, словно ища поддержки. — Я думаю, нас это так расстроило, что мы забыли о твоём дне рождения.
— Ты считаешь, что это моя вина? — шепчу я, мой голос срывается. Моника даже не вздрагивает, просто встречает мой пристальный взгляд в упор.
— Мы с Коди встречаемся, — произносит она, и Коди съёживается, потирая затылок, как будто он слишком труслив, чтобы даже вступиться за свою новую девушку. — Вообще-то, мы занимаемся этим с июня прошлого года.
Я сражена наповал. Я серьёзно, чёрт возьми, сбита с толку.
— Что… — я вздрагиваю, переводя взгляд с одного на другого. — Но мы с Коди… ты попросил меня подарить тебе свою девственность, — шепчу я, уставившись на него, как на монстра, которым он и является. Теперь, когда я сижу здесь и размышляю более трезво, это заявление кажется жутким, поскольку всё выходит наружу. Отдать ему свою девственность? Фу, Девственность — это не товар, которым можно торговать. Это на самом деле довольно тревожно, если вдуматься… — Всего за несколько дней до моего отъезда в Коннектикут — в августе.
Моника поворачивается, чтобы посмотреть на Коди, и он поднимает ладони в умиротворяющем жесте.
— Эй, эй, не втягивай меня в свою кошачью перепалку.
— Кошачью перепалку? — Моника сплёвывает. — Ты серьёзно, Коди? Ты сказал, что мы расскажем ей всё вместе! — но Коди — никто иной, как трус, и он уже встаёт и протягивает мне руку.
— Слушай, просто отдай мне мои ключи, и я свалю отсюда, пока вы не разберётесь со своим дерьмом.
— Тут не с чем разбираться, — говорю я ему, вставая и швыряя ключи ему в грудь. Они попадают ему прямо в лицо, что на самом деле довольно забавно, и он ругается на меня, прежде чем наклониться, чтобы поднять их. — Я тоже ухожу. — Вытаскивая сотовый из кармана, я набираю номер Мики. Он украл его из моего кармана и ввёл свой номер, пока мы были в Таргете.
Он отвечает после первого гудка.
— Чего ты хочешь, Чак? — спрашивает он, но его голос звучит достаточно игриво.
Я быстро облизываю губы, когда Коди и Моника пристально смотрят на меня. Вероятно, мне следует смягчить свой вопрос чем-то вроде: я знаю, что мы не очень хорошо знаем друг друга, но… или извини, что беспокою тебя, правда… Я не хочу, чтобы Коди и Моника что-либо знали о моих отношениях с близнецами.
— Ты можешь заехать за мной? Когда я пришла сюда, моя теперь уже бывшая лучшая подруга сосала член моего теперь уже бывшего парня. — Я с трудом сглатываю, когда линия замолкает, а затем, через мгновение, Мика хихикает.
— Придурки. Хочешь, чтобы мы побили их для тебя?
— Моника только что пристыдила меня за покупки в Таргет, потому что она думает, что богатство её семьи делает её выше людей, которым приходится покупать одежду с ограниченным бюджетом. Парни, вы не могли бы заехать за мной, чтобы я могла убраться отсюда к чёртовой матери?
— Это намёк на то, чтобы привезти «Ламбо» и показать этой сучке, насколько она на самом деле не богата? Потому что, если это так, то я убит горем. — На другом конце провода раздаётся какой-то шум и девичий голос, который заставляет меня сильно нахмуриться. Почему с ними там девушка? Меня внезапно охватывает паника, и я даже не знаю почему. Может быть, у близнецов есть девушки? Или… девушка? Имею в виду, насколько я знаю, могло быть и так. На самом деле я ничего о них не знаю.
— Да, пожалуйста, — шепчу я. — Я пришлю тебе адрес смс. — А потом я вешаю трубку.
— Кто, чёрт возьми, это был? Если это была Андреа, то она не приедет за тобой. Ты ведь знаешь это, верно? — Моника встаёт со стула, скрещивает руки на груди и свирепо смотрит на меня. Коди уже направляется к выходу, но как только она это видит, Моника бросается за ним, оставляя меня совершенно одну.
Я даже недостаточно ценна для неё, чтобы за меня бороться.
Шмыгая носом, я беру свои сумки с покупками и оставляю их у входной двери, чтобы подняться наверх и забрать свой багаж. К тому времени, когда я возвращаюсь вниз, они стоят в фойе и орут друг на друга.
— Ты сказал, что любишь меня! — кричит Моника, и мне почти становится жаль её, когда Коди беспечно пожимает плечами и бросает на неё свой холодный взгляд, который так не вязался с его обычной напускной манерой плейбоя. Ему действительно всё равно, так ведь? И на меня, и на неё.
— Ага, ну, это же я сказал Андреа, — говорит он, ухмыляясь. Моника протягивает руку и даёт ему пощёчину как раз перед тем, как открывается входная дверь и оба близнеца МакКарти вальсируют, словно они хозяева этого места. — Кто вы, нахрен, такие?
— Мы? — спрашивают они, указывая друг на друга. Они оба улыбаются, и это некрасивые улыбки. — Просто бойфренды Шарлотты. А кто ты, чёрт возьми, такой?
— Что за…? — Коди вздрагивает, выглядя чертовски глупо, когда смотрит на них, разинув рот. — Как? Что?
— Мы ходим в Адамсон, — растягивают они слова, всё ещё одетые в свои красные майки и шорты, демонстрируя свои мускулистые руки и ноги. Моника практически пускает слюни, когда они приближаются к ней, а затем расходятся, идя по обе стороны от неё, пока снова не оказываются вместе передо мной.
— Могу я взять твою сумку? — спрашивает Тобиас, и я киваю. Я не уверена, что смогла бы заговорить, даже если бы захотела.
Он поднимает её, когда Мика поворачивается и рассматривает Коди и Монику.
— Разве ты не та, чьи родители только что попросили банк моего отца продлить выплату по ипотеке? — Мика указывает на Монику и прикусывает нижнюю губу, прежде чем щёлкнуть пальцами. — Верно, так и есть! Сожалею, что вы в таком тяжёлом финансовом положении. Давай выбираться отсюда, Чак.
— Чак? — шепчет Моника, выглядя немного бледной и дрожащей. Сейчас мне даже немного жаль её. Коди, с другой стороны, просто насмехается над близнецами, как будто думает, что мог бы их избить.
Я бы хотела посмотреть, как его обкуренная задница попытается это сделать.
Нет, правда, хотелось бы посмотреть. Ему бы надрали задницу.
— Значит, ты мне тоже изменяла? — Коди сплёвывает, взъерошивая свои обесцвеченные волосы. — Какая ты грёбаная лицемерная шлюха.
Оба близнеца замирают, и их охватывает некая энергия, которая одновременно пугает и возбуждает меня.
— Не называй её шлюхой, — произносят они вместе, и Тобиас роняет мою спортивную сумку с таким видом, словно собирается указать Коди на дверь.
— И почему же? — Коди сплёвывает, хмурясь. — Она не дала мне после двух лет свиданий, а потом отдалась ради пары придурков? Я сказал это однажды, и я скажу это снова: Шарлотта — грёбаная шлюха.
Тобиас двигается так быстро, что я едва успеваю его разглядеть, а затем Коди перелетает через спинку дивана, из его носа хлещет кровь. Он падает на пол, а Моника кричит и подбегает к нему. Тем временем Тобиас вытирает кровь с костяшек пальцев о перед рубашки.
— Лучше бы мне не подхватить венерическое заболевание из-за этого дерьма, — бормочет он, когда Мика ухмыляется, а я в шоке открываю рот. Он хватает меня за руку, другой поднимает мою спортивную сумку и подбородком указывает на пакеты с покупками.
— С тобой всё будет в порядке, неандерталец ты этакий. А теперь подбирай это дерьмо и пошли.
— Я звоню в полицию! — Коди кричит, но близнецы просто обмениваются взглядами, пожимают плечами и оглядываются через плечо.
— Продолжай. Посмотрим, не всё ли нам равно.
Мика вытаскивает меня на улицу и поручает Тобиасу загрузить багажник моими вещами.
На подъездной дорожке стоит только одна машина.
Я решаю указать на этот совершенно очевидный факт.
— В этой машине только два сиденья.
— Именно так. — Мика ухмыляется, а затем хватает меня, затаскивая на пассажирское сиденье рядом с собой. Наши лица практически прижаты друг к другу, и я нахожу невозможным отвести взгляд от его сочных губ.
— У этой машины очень, гм, низкая крыша, — говорю я, восхищаясь собственным красноречивым гением.
— Да, это так, — мурлычет Мика, лукаво улыбаясь.
— И она тесная. — Моё сердце колотится, как табун диких лошадей, и между грудей проступает капелька пота.
— Я уверен, что это так. — Он наклоняется и прижимается своим ртом так близко к моему, что, если бы я выдохнула, наши губы соприкоснулись бы. Только… Я не могу дышать. Я перестала дышать в тот момент, когда он притянул меня к себе на колени.
— Блестящий двусмысленный подтекст. — Я уверена, что сейчас я флиртую. Уверена в этом.
Тобиас забирается внутрь, захлопывая дверь под крики моего бывшего, а Коди, спотыкаясь, выходит через парадную дверь и спускается по ступенькам. Когда он бросается под машину, Моника наблюдает с крыльца широко раскрытыми, полными слёз глазами, Тобиас просто заводит двигатель и начинает давить на газ.
Когда Коди цепляется за капот, выкрикивая непристойности, Тобиас опускает стекло со стороны пассажира.
— Тебе лучше пошевеливаться, засранец, пока я не размазал твою лживую тушу по тротуару.
— Ты отправишься в тюрьму за нападение! — Коди рычит, а Тобиас закатывает глаза. Он снова поднимает стекло, бросает взгляд на брата, а затем, по лёгкому кивку Мики, заводит двигатель.
Он срывается с места по гравию, сбрасывая Коди с капота на крышу, откуда тот кувыркается вниз, на подъездную дорожку. Я разинула рот от шока, но близнецы, похоже, считают это забавным.
По крайней мере, я вижу, как Коди встаёт и снова начинает кричать, прежде чем мы покидаем территорию.
— Ты только что сбил моего бывшего парня-изменщика? — спрашиваю я, всё ещё моргая от шока. Тобиас весело улыбается, крепко держа руки на руле, и бросает на меня взгляд.
— Уверен, что так и сделал. — Он поднимает вверх один палец. — Но не забывай: вначале я его ударил.
Смех вырывается из меня прежде, чем я успеваю его остановить. Я не должна поощрять такой уровень насилия, но… возможно, было немного потрясающе видеть, как Коди получает своё. Я не могу поверить, что он назвал меня шлюхой. Жалкий. Единственной шлюхой в той комнате был он.
Как бы я не злилась на Монику, я увидела боль в её глазах, когда Коди упомянул нашу общую подругу Андреа. Судя по тому, что я слышала из этого разговора, он переспал с ней тоже.
Какой подонок.
— Не могу поверить, что я когда-то встречалась с этим парнем, — шепчу я, морща лоб. Я очень стараюсь не думать о тесноте машины или о том, насколько мы с Микой близки. Его член прямо под моей задницей, я его чувствую. Должно быть, он читает мысли или что-то в этом роде, потому что ухмыляется мне и опускает руки на бёдра.
— Это случается с лучшими из нас, — говорит он, и в его голосе есть что-то загадочное, что пробуждает мой интерес, но затем он поворачивается ко мне, и я вспоминаю, как чертовски близко находятся наши лица. — Ты хочешь, чтобы мы тебя где-нибудь высадили?
«Хороший вопрос, Шарлотта. Что теперь?»
Последнее, чего я хочу — это возвращаться в отель к папе. Не сегодня.
— Эм… — я подумываю попросить их подбросить меня до дома моей тёти Элизы, но потом думаю, что она, вероятно, позвонит моему отцу и скажет ему, что два горячих близнеца на дорогой спортивной машине высадили меня посреди ночи. Не самый лучший способ начать зимние каникулы.
— Ты можешь вернуться к нам, — предлагает Тобиас, небрежно пожимая плечами. Хотя в нём есть какое-то напряжение, которое заставляет меня немного нервничать. — У нас намечается вечеринка, которая, вероятно, продлится до восхода солнца, но, если тебя это не беспокоит, есть много комнат вдали от места действия.
— У вас, ребята, вечеринка? — я перевожу взгляд с одного на другого. — Она началась… после того, как вы высадили меня на набережной?
— На самом деле, несколькими часами раньше, — говорит Мика, ухмыляясь, его зелёные глаза блестят. — Мы просто встали и свалили. Там стало скучно.
— Все те же старые идиоты, заискивающие перед нами, выпрашивающие хоть каплю внимания. Это надоедает. Нам гораздо больше нравится в Адамсоне. Там все богатые засранцы, так что пресмыкательств гораздо меньше. — Тобиас включает поворотник, сбавляет скорость и резко сворачивает налево на дорогу, которая проходит вдоль ряда особняков, расположенных прямо на пляже.
— Ого, ничего себе, вот это проблема, — отвечаю я, закатывая глаза. — Все эти поклонения фанатов, должно быть, раздражают.
— Бедный маленький богатый мальчик, верно? — Мика смеётся, когда Тобиас везёт нас по подъездной дорожке, заставленной машинами. Я уже слышу музыку отсюда. — Что он пытается сказать, так это то, что он предпочёл бы мучить тебя во время Кулинарного клуба, чем напиваться и обкуриваться с этими придурками.
Тобиас паркуется, и Мика пинком распахивает дверь, поднимая меня и вытаскивая из машины, отчего у меня кружится голова. Он буквально несёт меня, как будто я ничего не вешу. Когда он, наконец, ставит меня на ноги, я цепляюсь за его мускулистую руку, чтобы удержаться на ногах.
— Пошли, — говорит Тобиас, перекидывая ремень моей сумки через плечо. — Я покажу тебе твою комнату.
Он ведёт внутрь, Мика плетётся следом. Повсюду люди, которые пьют, целуются и курят травку. Они наблюдают за нами, когда мы проходим мимо, но я не обращаю на них внимания. Это всего лишь временное явление. После окончания каникул… Я вернусь в Коннектикут, обратно в мужскую академию Адамсона.
Меня охватывает усталая грусть, и мне требуется всё, что у меня есть, чтобы подняться по огромной изогнутой лестнице на второй этаж и пройти по коридору к причудливым белым двойным дверям в конце.
— Подожди. — Мика хлопает ладонью по одной из них, закрывая её, и смотрит поверх моей головы на своего близнеца. — В этой комнате?
Тобиас свирепо смотрит в ответ.
— Да, в этой комнате. — Между ними нарастает напряжение, которое в одно мгновение возрастает с нуля до ста. Я лихорадочно перевожу взгляд с одного близнеца на другого, но понятия не имею, что происходит.
— Нет.
— Да. — Тобиас идёт открывать другую дверь, а Мика проносится мимо меня, захлопывая её плечом. — Убирайся к чёрту с моей дороги. Это не тебе принимать решение. Ты отказался от этого выбора давным-давно.
Ноздри Мики раздуваются от раздражения, и он отталкивается от двери, проносясь по коридору и сбивая по пути растение с подставки. Ваза разбивается вдребезги, но он не останавливается, направляясь к лестнице и оставляя меня с разинутым ртом стоять у него за спиной.
Тобиас смотрит ему вслед, качает головой, а затем открывает дверь, вводя меня в огромную хозяйскую спальню с балконом с видом на океан.
— Это… — как дворец, — шепчу я и вижу, как его губы растягиваются в улыбке. Мы выходим на крыльцо, и я облокачиваюсь на перила, глядя на воду. — Я думала, вы, ребята, всё делаете вместе? — я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Тобиаса, но его лицо уже застыло.
— Не всё, — отвечает он, а затем натянуто улыбается. — Комната твоя до тех пор, пока ты этого хочешь. Я сообщу своей маме, что ты здесь. Мой папа не появится до понедельника, но если ты захочешь остаться на Рождество…
— Я собираюсь навестить маму, — говорю я, чувствуя головокружение от усталости. Мои глаза, кажется, закрываются сами по себе. Внезапно меня поднимают в воздух, и я тихонько вскрикиваю от удивления, когда Тобиас подхватывает меня на руки. Он укладывает меня на огромную двуспальную кровать, прозрачные занавески развеваются позади него от океанского бриза. — Вы действительно собираетесь продолжать дразнить меня, когда мы вернёмся в школу?
— Может быть. — Он ухмыляется мне и обходит кровать, останавливаясь в последний раз, чтобы отсалютовать мне. — Спокойной ночи, Чак.
А потом он уходит, тихо прикрыв за собой дверь.
Через несколько минут шум океана убаюкивает меня, и всё, о чём я думаю — это девушка с длинными тёмными волосами и загадочной улыбкой.
Кем она была… и почему никто не хочет говорить о ней?