Первые несколько дней после нашего возвращения всё тихо. Следующее заседание Кулинарного клуба отменяется, поскольку мы всю прошлую неделю готовили что-то вкусненькое для вечеринки в честь Дня святого Валентина.
Папа приставляет Натана к моей заднице в качестве охраны, но, честно говоря, этот парень меня немного пугает. Он всегда пялится, ест и почти не разговаривает. Почти уверена, что ему всего под тридцать, но из-за бороды и пивного пуза он больше похож на сорокалетнего или пятидесятилетнего.
Близнецы и Черч пытались занять его место, но это не имеет значения. К пятнице у меня на пробковой доске обнаруживается ещё одна записка от «Адама».
На этот раз Рейнджер рядом, чтобы прочитать её вместе с нами.
— «Дорогая Ева», — читает он, его челюсть сжимается, ноздри раздуваются. На прошлой неделе, когда мы вернулись с мероприятия в честь дня Победы, я рассказала ему всё о других записках, о теневой фигуре на Хэллоуин, о жутких звуках, которые я слышала в кустах. Я никогда в жизни не видела человека более разъярённого или решительного.
Он думает, что поймает убийцу своей сестры.
А я собираюсь помочь ему.
Даже если это означает, что я должна быть приманкой.
— «Ты меня не слушаешь. Мне не нравится, когда меня игнорируют. И даже не думай об Эверли; она дружит с Адамом». — Рейнджер замолкает и поднимает глаза, явно взбешённый. — Кем, чёрт возьми, этот парень себя возомнил, и чего он от тебя хочет?
— Похоже, он хочет, чтобы она вернулась в Калифорнию, — размышляет Черч, прислонившись к стене с мокко из белого шоколада в руке. Я обнаружила, что Меринда готовит их специально для него в «Щелкунчике». У неё в подсобке есть эспрессо-машина, но если какой-нибудь другой клиент заказывает необычный кофе, она с грохотом ставит на стол кружку с отбитым чёрным кофе и говорит, что если они хотят сливок и сахара, то могут попросить. На самом деле за этим довольно забавно наблюдать. — Но почему?
— Хороший вопрос, — говорят близнецы в унисон, а затем Тобиас вздыхает и убирает с лица красно-оранжевые волосы, в то время как Мика прислоняется к стене, засунув руки в карманы своих тёмно-синих брюк. — Сначала я подумал, что этот псих просто хотел, чтобы Шарлотта убралась отсюда, потому что, знаете ли, у неё есть вагина.
Мои щёки вспыхивают, когда я выхватываю записку из рук Рейнджера.
— Пожалуйста, не говори вагина, — шепчу я, и близнецы обмениваются взглядами, прежде чем ухмыльнуться.
— Вагина, вагина, вагина, — игриво тянут они, и я закатываю глаза. У меня нет проблем с этим словом, но… что-то в том, как они это произносят, заставляет это казаться менее медицинским и более… эм, сексуальным? Фу. Эти придурки из Студенческого совета доведут меня до смерти.
— Хотя, серьёзно, — говорит Мика, выступая вперёд и отталкиваясь от стены. Он хватает со стола большой пластиковый контейнер M&M's и зачерпывает огромную пригоршню. Тобиас идёт за ними следом, и братья устраивают мини-потасовку из-за шоколада, которая заканчивается тем, что яркие шарики разлетаются по всему полу. — Почему этому придурочному самородку не всё равно, ходит Шарлотта сюда или в Эверли? В чём его проблема?
— Придурочный самородок, — хихикаю я, ухмыляясь. Однако это выражение длится всего секунду, потому что я вижу, как Черч и Рейнджер обмениваются долгим молчаливым взглядом. Выражения их лиц серьёзны. Это не сулит мне ничего хорошего.
— Ты думаешь, они охотятся за ней из-за Дженики? — Черч размышляет, и Рейнджер резко кивает один раз. Он забирает у меня записку, комкает её и кладёт к себе в карман.
— А что ещё это могло быть? Но я годами копался в этом дерьме, и со мной никогда ничего не случалось. — Рейнджер вздыхает и закрывает глаза. Он наложил совсем чуть-чуть теней на веки, как какая-нибудь рок-звезда старой школы или что-то в этом роде.
— Должно быть, она близка к тому, чтобы найти что-то, что мы упустили, — добавляет Черч, его медовые волосы блестят на солнце. Это такой насыщенный, тёплый блонд. Заставляет меня задуматься, каково было бы провести по ним пальцами…
— Должно быть, — размышляет Рейнджер, переводя свой пронзительный сапфировый взгляд на меня. — Ты уже заглядывала в комнату Дженики?
Мои брови поднимаются, и я качаю головой.
— Я не знала, которая из них была её. Кроме того, многие двери заперты, а у меня никогда не было инструментов, чтобы взломать их. — Я думаю о ломе, который я подняла на днях.
— Давай, — говорит Рейнджер, выдыхая и засовывая записку в карман. — Мы тебе покажем. — Он выходит из общежития для парней, и я следую за ним, Черч и близнецы плетутся за мной.
Здесь, рядом с ними, гораздо менее страшно. Я чувствую себя как бы… защищённой. Они могут вывалить на меня пауков и полить мёдом мои волосы, но, эй, я не позволю, чтобы меня убил парень с ножом!
«Что за жизнь я веду», — думаю я, стараясь не позволять себе думать о лёгком выходе.
Я могла бы просто вернуться в Калифорнию. Кажется, папа действительно согласился бы в этот момент. Он не упоминал о моём переводе в Эверли с тех пор, как мы вернулись, но я готовлюсь снова встретиться с ним лицом к лицу.
Рейнджер идёт, чтобы открыть незакреплённую доску, когда я размахиваю перед ним ключами, которые украли близнецы.
— Ваша прославленная команда из Студенческого совета не совсем состоит из ангелов, — говорю я, бросая на близнецов взгляд, на который они отвечают парой лучезарных улыбок.
— Больше похоже, что он состоит из дьяволов, — ворчит Рейнджер, когда я открываю дверь, и мы все заходим внутрь, Рейнджер поднимает свой телефон в качестве фонарика. На улице ещё не совсем темно, но все окна заколочены, так что здесь довольно мрачно. Света из открытой входной двери просто недостаточно, чтобы проникнуть в такое большое здание.
Мы поднимаемся по семи лестничным пролётам на верхний этаж. Похоже, здесь должен был быть установлен лифт, но всё, что тут сейчас есть — это пустая шахта. Однажды я заглянула в неё, но, похоже, она ведёт прямо в подвал, и я не могу найти другого способа спуститься туда. Так жутко.
— У твоей сестры был номер в пентхаусе, да? — спрашиваю я, пока мы поднимаемся, поднимаемся, поднимаемся. Лестницы извилистые и декоративные, перила покрыты тонким слоем пыли. Наши шаги кажутся чересчур громкими, отдаваясь эхом на лестничной клетке, когда мы поднимаемся к небу.
— Она была первым и единственным человеком, который когда-либо жил здесь, — наконец произносит Рейнджер. Он даже отдалённо не похож на запыхавшегося, но я тяжело дышу и отдуваюсь, как сумасшедшая. Может быть, это не так уж и хорошо, что я пропускаю физкультуру, а? Я действительно чертовски скучаю по серфингу.
Мы поднимаемся на верхний этаж и направляемся прямо к двери. Рейнджер достаёт из-за пазухи цепочку с ключами и отпирает дверь, распахивая её, чтобы впустить нас в залитую светом комнату с прозрачными занавесками, свежеприготовленной кроватью и свободными от пыли выступами.
Он заботился об этом месте, Рейнджер заботился.
— Ты часто здесь зависаешь? — спрашиваю я, думая о звуках, которые слышала наверху. Он кивает, и я улыбаюсь. — Я прохлаждалась в общей зоне. Удивлена, что наши пути никогда не пересекались.
— Ну, я полагаю, ты была осторожна, чтобы тебя не поймали? — спрашивает он, бросая взгляд через плечо, приподняв бровь. — Я тоже. — Он поворачивается и идёт в спальню, со вздохом садится на край кровати и проводит своими большими руками по лицу.
— Где ты взял ключ? — спрашиваю я, и Рейнджер поднимает голову, его ноздри раздуваются от гнева.
— Он висел у неё на шее — вместе с петлёй. — Он морщит лицо, как будто знает, что должен был бы рассказать мне всё это, но не хочет.
— Неужели она… — я вздрагиваю, прикусывая нижнюю губу, когда близнецы занимают места на подоконнике, а Черч прислоняется к стене рядом со мной. Здесь пахнет нафталином и кедром, как будто этой комнатой не пользовались очень, очень давно.
— Оставила записку? Да. — Рейнджер взъерошивает свои тёмные волосы и бросает взгляд на Черча. Президент Студенческого совета поворачивается ко мне и встречается с моими глазами своим медовым взглядом. Сейчас он не улыбается и не холоден как лёд, как будто, возможно, это и есть его истинная сущность. Я вижу это в первый раз в жизни.
— «Дорогой ДжР, я думаю, они знают о нас. Я мало что еще могу сделать. Если ты захочешь встретиться со мной, ты знаешь, где меня найти. Я буду ждать вместе с ангелами. С любовью, Джей». — Черч делает паузу и скрещивает руки на груди. — Судя по тому, как она подписалась Джей, это должна была быть она сама.
— Подожди, ждёт вместе с ангелами? — спрашиваю я, и Рейнджер издаёт разочарованный звук, не обязательно обращённый ко мне, но как будто ему приходилось объяснять это сто раз сотне разных людей.
— Раньше в лесу стояла пара статуй ангелов. Именно там она встретилась со своим парнем. Я продолжаю говорить людям это; я говорю им это с тех пор, как мне было чёртовых восемь лет, и никто не хочет слушать. — Рейнджер протягивает руку и кладет её на металлический столбик кровати, вращая пальцами маленький декоративный металлический шарик на конце.
— Откуда тебе об этом знать? — спрашиваю я, и он поднимает на меня взгляд, прежде чем пожать плечами.
— Брат Спенсера. Раньше он руководил этой школой. У него были карты всего, как какое-нибудь дерьмо в стиле Гарри Поттера. Никаких волшебных следов, но все вещи безумно детализированы. В любом случае, он обычно брал нас со Спенсером поиграть в прятки и всякое такое дерьмо. Статуи ангелов, которые стояли там годами, исчезли в тот же день, когда умерла Дженика.
У меня голова идёт кругом от возможных вариантов, и я тяжело присаживаюсь на край кровати, пока близнецы обмениваются M&M's. Очевидно, Тобиасу больше нравится зелёный, а Мика предпочитает синий. Видите, я же говорила вам, что их легко отличить друг от друга.
— Кажется, ты уже так много знаешь, — начинаю я, пытаясь понять, что именно во мне не так, что представляет угрозу. Есть только одна вещь, о которой я могу думать. — Должно быть, это как-то связано с моим полом. — Я поднимаю взгляд. — Вот причина, по которой эти люди охотятся за мной.
— Но что в этом такого, что делает угрозой тебя, а не меня? — спрашивает Рейнджер, глядя в мою сторону.
Но я понятия не имею, что ему ответить.
Ни единой грёбаной зацепки.
Позже тем же вечером, когда сижу в своей комнате в пижаме, я оглядываюсь и замечаю декоративные металлические шарики на концах столбиков моей кровати. Когда я подхожу к одному из них и начинаю крутить его так, как это делал Рейнджер, то замечаю, что он сразу отваливается. Внутри него ничего нет, но есть пустое пространство, где что-то могло бы быть.
Просто ради интереса я проверяю оба крайних места, верхний правый… а затем верхний левый. Внутри него я нахожу золото.
На одном конце есть ключ с наконечником в форме сердца, на другом — толстые коренастые зубы скелета, а по центру обмотана маленькая розовая ленточка. Он даже висит на тонком розовом шнурке.
Я позволяю ему болтаться у меня перед лицом.
Он выглядит точно так же, как ключ на шее Рейнджера, за исключением того, что он золотой, а не серебряный. У него даже есть такая же деталь из ленты и такой же шнурок.
— Святое. Долбанное. Дерьмо.
Я соскакиваю с края кровати и выбегаю за дверь, мчусь по коридору, по ступенькам и пересекаю лестничную площадку, пока не добираюсь до комнаты Рейнджера. Я видела, как он выходил из этой комнаты достаточно много раз, чтобы знать, что я в нужном месте.
Мой кулак стучит по дереву всего мгновение, прежде чем он открывает её… и я обнаруживаю, что Спенсер смотрит прямо на меня.
О-о-о.
Всё его лицо вытягивается, когда он видит меня, и я понимаю, что нам удалось продержаться целую неделю, не обсуждая то объятие.
Кроме того, на мне супер мешковатая пижама с длинными рукавами, но… Я чувствую себя немного беззащитной без своих лент, без обуви, без нижнего белья. Я имею в виду, я знаю, что Спенсер не может видеть, что на мне нет трусиков, но я знаю, что на мне нет трусиков, и это всё, что имеет значение.
— Устраиваешь полуночный секс со своим любовником, да? — выплёвывает он, насмехаясь надо мной.
— Чувак, я же говорил тебе: я чёртов натурал. А теперь иди и принеси те закуски, которые я просил. Теперь твоя очередь прибраться на кухне. — Рейнджер выталкивает Спенсера в коридор и бросает на меня взгляд. Должно быть, он что-то увидел на моём лице, потому что отступил назад, чтобы впустить. — Мы не трахаемся. Мы просто… Я не знаю, заводим дружбу или что-то в этом роде.
— Да, как скажешь, — рычит Спенсер, срываясь с места и показывая нам средний палец через плечо. — Если вы собираетесь это сделать, сделайте это быстро, потому что я уйду ненадолго. — Я смотрю ему вслед, пока Рейнджер полностью не закрывает дверь, закрывая мне обзор.
Оглянувшись через плечо, я вижу пару кроватей в противоположных концах комнаты. Если бы они не были королевских размеров и не были украшены огромными кожаными изголовьями, это могло бы выглядеть как любая другая комната в общежитии. В изножье каждой кровати стоят письменные столы, напротив кроватей — шкафы, а посередине — огромный плюшевый ковёр из искусственного меха.
— У вас, ребята, есть долбаный камин? — сухо спрашиваю я, указывая на стену между двумя кроватями, где висит каминная топка. В камине потрескивает пламя, отчего комната выглядит такой уютной. Над каждой кроватью есть окна, занавески раздвинуты, открывая вид на мерцающие звёзды снаружи.
Когда я впервые пришла в эту школу, все остальные ученики смотрели на меня как на полного придурка за то, что я получила комнату на верхнем этаже. Теперь я вижу, что комната на верхнем этаже — самая отстойная.
— Да, и что? — Рейнджер кладёт ладонь на стену над моей головой и наклоняется, так близко, что я чувствую его запах кожи и сахара, эту дихотомическую смесь твёрдого и мягкого, от которой у меня поджимаются пальцы ног на каменном полу. — Что ты здесь делаешь… Шарлотта? — он срывает моё имя с кончика своего языка таким образом, что это звучит одновременно как обещание… и предупреждение. — У Спенсера уже сложилось неверное представление, и всё такое. Кстати, когда ты собираешься ему сказать? Он продолжает обвинять меня в том, что я пытаюсь заставить тебя отсосать мой член.
— Эй, эй, почему он решил, что это я сосу член? Может быть, это ты сосёшь мой член?
Рейнджер ухмыляется мне и наклоняется так близко, что наши губы почти соприкасаются.
— О, Чак, не обманывай себя: никто так не думает. — Он хихикает, и этот звук заставляет меня вздрогнуть так сильно, что я чуть не сползаю по стене в лужу. Рейнджер протягивает руку и трогает пальцами отворот моей пижамной рубашки. — Ты пассив, это точно. Я понял это в первую же секунду, как увидел тебя. Что касается меня, то я — актив. — Он отталкивается от стены и прислоняется спиной к противоположной стене, его огромное тело заполняет узкое пространство коридора.
— Я не пассив, — бормочу я, но потом вспоминаю, зачем я вообще бежала сюда, и достаю ключ из кармана, позволяя ему болтаться в воздухе между нами. Рейнджер бросается вперёд, его руки накрывают мои и наполняют меня этим странным теплом.
— Где ты это нашла?! — спрашивает он сдавленным голосом. — Я тщательно обыскал весь этот кампус. — Я позволяю ему взять ключ, наблюдая, как он вытаскивает один из-за пазухи и соединяет их вместе. Они практически идентичны, за исключением цвета и небольшого различия в зубьях.
— Он был в моей кровати, — говорю я ему, — внутри одного из этих декоративных металлических шаров на концах столбиков. — Рейнджер смотрит на ключи, а затем поднимает на меня горящие сапфировые глаза.
— Нам нужно пойти проверить те, что на кровати Дженики, — произносит он, поворачиваясь, чтобы направиться к двери. Я останавливаю его, протягивая руку и обхватывая пальцами его руку, изо всех сил стараясь не слишком волноваться из-за его мускулов.
— Не сегодня, — говорю я ему, желчь подступает к горлу при вспышке воспоминаний о прошлой ночи. — Это слишком опасно. Давай сходим утром перед школой.
Рейнджер напрягается, а затем со вздохом замолкает, проводя пальцами по волосам.
— Наверное, ты права, — неохотно признаёт он. — Я уверен, что теперь и я у них на радаре. Вероятно, следующей будет моя задница, висящая на том же ужасном дереве. — Он сжимает в кулаке пару ключей, стискивая их так сильно, что у него белеют костяшки пальцев. — Хотя я не такой уж жаворонок. Заранее прошу прощения, если буду вести себя как капризный придурок. — Он засовывает ключи в карман, а затем смотрит на меня. — И тебе нужно придумать способ, как рассказать Спенсеру свой секрет.
— А кто сказал, что я хочу ему рассказывать? — выпаливаю я, и Рейнджер бросает на меня долгий, прямой взгляд.
— У вас двоих такие серьёзные, чёрт возьми, отношения, что меня от этого тошнит. Скажи ему, и просто трахните друг друга, покончи с этим. Тогда мы сможем прекратить всё это томление, нытьё и хандру, которыми он занимается.
— Он хандрит по мне? — спрашиваю я, стараясь не выдать интереса. Потому что это не так. Мне даже всё равно. Серьёзно. Рейнджер закатывает глаза, но наш разговор приостанавливается, когда Спенсер открывает дверь и вваливается с пакетом, полным вкусностей, которые он стащил внизу.
Он бросает на меня прищуренный взгляд своих бирюзовых глаз, и я вздрагиваю.
— Что вы, два засранца, здесь делаете? — говорит он, протискиваясь мимо меня и направляясь к своей кровати, чтобы плюхнуться на неё и высыпать все угощения. Я отчетливо вижу в смеси один из моих батончиков гранолы.
— Ты хрен! — рявкаю я, направляясь туда и хватая батончик с кровати. — Я знал, что кто-то крадёт мои батончики гранолы. Я думал, это Натан, жуткий охранник, но, конечно же, это был ты.
— Это Натан, жуткий охранник, — отвечает он, не потрудившись поднять на меня глаза. — Я только что поймал его с поличным. Потом я подумал, что если он собирается сбежать с ними, то я с таким же успехом могу взять их с собой.
— Я называю это чушью собачьей, — фыркаю я, засовывая батончик гранолы в карман. — Похититель еды. — Я торжествующе вздёргиваю подбородок, и Спенсер поднимает голову, чтобы посмеяться надо мной.
— Мудило, — бормочет он.
— Лицо в гондоне. — Это единственное, что я могу придумать, и мои щёки вспыхивают. Спенсер просто ухмыляется, как будто это вызов, который он с радостью принимает.
— Пожиратель пенисов.
— Слизняк.
— Ершик для унитаза.
— Пятно от дерьма.
— Онанист.
— Свинья в заднице, — выпаливаю я, и Спенсер приподнимает одну из своих тёмных бровей.
— Ладно, это было немного странно даже для меня. Ты победил. Хотя лицо в гондоне было довольно креативным. Я мог бы позаимствовать его, чтобы оскорбить близнецов. — Спенсер останавливается, чтобы стянуть рубашку через голову, отбрасывая её в сторону и оставляя меня изумлённо пялиться на красивые, ровные очертания его груди. Он замечает, что я смотрю, и бросает взгляд в мою сторону, его веки опускаются, и он смотрит на меня из-под тяжёлых век, с похотливым взглядом. Уголок его рта приподнимается в ухмылке, когда он наклоняет голову набок. — Нравится то, что видишь? — спрашивает он, когда Рейнджер издаёт разочарованный звук, закрывает мне глаза ладонями, а затем поворачивает меня к двери.
— Хватит таращиться. Позволь мне проводить тебя обратно в твою комнату. — Спенсер смотрит нам вслед, его глаза сужаются, когда он усмехается и отворачивается. — Ты знаешь, что рано или поздно тебе придётся ему рассказать, — добавляет Рейнджер, когда мы поднимаемся обратно по лестнице. Я бросаю на него взгляд, но он просто отвечает мне пристальным взглядом. Его взгляд не терпит возражений. — Если мы собираемся разгадать эту тайну вместе, он нам нужен. Он знает этот кампус лучше, чем кто-либо другой. Ну, или, может быть, тебе просто стоит вернуться в Калифорнию.
— Нет ничего, что могло бы заставить меня вернуться туда, — выпаливаю я, мои щёки краснеют. Я никогда не чувствовала себя как рыба, вытащенная из воды, чем тогда, когда вернулась туда, где должно быть моё место, и почувствовала себя не более чем изгоем. Кроме того, мама на реабилитации. И моя тётя милая, но… несмотря на то, что она предложила мне пожить у неё, думаю, я всегда знала, что на самом деле она не хотела бы этого. Ей всего двадцать восемь, и она не хочет, чтобы какой-то подросток оставался в её доме и портил настроение. — Кроме того, твоя сестра заслуживает того, чтобы её имя было очищено.
Мы останавливаемся возле двери моей спальни, когда Рейнджер снова достаёт ключи и изучает их. Он наклоняется и пробует золотую кнопку на моей двери, но она не подходит. Серебряный ключ, однако, подходит к двери Дженики. Интересно.
— Ну, и для чего, чёрт возьми, это всё? — бормочет он, потирая лицо двумя пальцами. — Дженика, что, чёрт возьми, ты задумала? — его глаза смотрят вдаль и печальны, и мне интересно, на что похожи его воспоминания о старшей сестре. Ему, должно быть, было, сколько, семь или восемь, когда она умерла? Бедный ребёнок. Я даже представить себе не могу такую боль. Я думаю, это похоже на то, что я чувствовала, когда моя мать бросила нас с папой. С другой стороны, если я действительно хочу её увидеть, то, по крайней мере, знаю, что она всё ещё где-то там. — Кстати, у меня есть её дневник. Во всяком случае, часть его. Когда я приеду домой на весенние каникулы, я сделаю несколько фотографий и отправлю их тебе, если ты захочешь его прочитать. — Рейнджер выглядит таким ужасно смущённым, что я наклоняюсь и быстро чмокаю его в щеку.
— Спасибо, что поделился этим со мной, — говорю я ему, и он коротко кивает. Хотя то, как он смотрит на меня… по выражению его лица ничего невозможно прочесть.
— Конечно. Я имею в виду, что вся твоя безопасность связана с этим дерьмом. Держи дверь запертой. У тебя есть оружие?
— У меня есть лом и молоток, — весело отвечаю я, и он ухмыляется.
— На сегодняшний вечер этого хватит. Может быть, завтра мы купим тебе что-нибудь получше. Я попрошу Черча прислать тебе мой номер; позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится.
— Спокойной ночи, — молвлю я ему, заходя внутрь.
— Спокойной ночи, — тихо говорит он в ответ, его голос хриплый и далёкий. Более чем вероятно, что он погружён в мрачные мысли о сестре. Не могу сказать, что я его виню. Рейнджер ждёт, пока я закрою и запру дверь, проверяя ручку, прежде чем я услышу его удаляющиеся шаги по коридору.
Я чувствую себя немного лучше, зная, что он на моей стороне.
Сейчас… Я просто должна убедить отца в том же.
Я уверена, что это будет весело.