– Обычная – еще не означает утвержденная.
– Значит, для нас закон не существует?
– К сожалению, не я издаю законы.
– Но ведь это же произвол! – воскликнул я.
– Подавайте в суд.
– В суд! Без адвоката дело пропащее.
– А вы возьмите адвоката.
– Но это стоит денег.
– К сожалению, ничем не могу помочь зам. Прошу прощения. – И с легким поклоном он сел.
Я понял, что разговор наш закончен.
По улице взад и вперед, наседая Друг на друга, мчались, как оглашенные, трамваи, автобусы. Семафор, регулируя движение, беспрерывно выбрасывал свои плоские руки. Шум, говор, крики, звон, гудки, вой сирены. И над всем этим вздыбленные гиганты-небоскребы. И вдруг я, почувствовав себя одиноким, беспомощным и микроскопически маленьким в этом хаосе, растерянно опустился на первую попавшуюся тумбу.
…Прошло немало минут, пока я пришел в себя, и мысль снова зашевелилась. Адвокат! Адвокат! А где его взять? Легко сказать!.. Правда, я где-то слышал, что бывали случаи, когда молодые, начинающие адвокаты ради практики и рекламы бесплатно защищали дела бедных клиентов. Но где они, такие адвокаты?… Я безнадежно махнул рукой. А мысль назойливо работала, обрывалась и снова и снова возвращалась к той же теме – мифическому адвокату. И вдруг вся улица с ее движением, шумом, толпой, небоскребами мгновенно провалилась и на ее месте моему воображению предстала другая улица: 6-е авеню, контора крупного адвоката на шестнадцатом этаже. В этой конторе у окна, которое я мою, сидит за конторкой молодой клерк-юрист. Он с любопытством следит за моей работой.
– Ты так свободно возишься на подоконнике, словно голубь, – говорит он. Он в шутку прозвал меня «чемпионом окномоев».
Этот клерк был прост и общителен, он интересовался моим прошлым и рассказывал о себе. Через месяц, Другой он намерен открыть свою собственную контору – и тогда милости просим. Я не придал тогда значения его словам и воспринял это как обычную рекламу. Но сейчас я с радостью и надеждой вспомнил о нем. Этот молодой юрист разговаривал просто, не то что этот корректный бюрократ-уполномоченный. Я даже помню фамилию клерка: мистер Корнер. Я уверен, что он не откажется помочь мне. Адрес его можно получить в конторе, где он служил клерком, или в справочном бюро. И, не теряя времени, я решительно вскочил на ноги и смело нырнул в уличную пучину, чтобы час спустя вынырнуть у двери конторы мистера Кернера.
– Войдите! – услышал я знакомый голос.
Мистер Корнер, опустив голову, усердно работал. Шкафы вдоль стен были туго набиты книгами и папками дел. Стол был завален кипами бумаг, папок и книг. На самом видном месте лежали две толстые книги. Повидимому, это был свод законов. Казалось, что за столом сидит старый, матерый адвокат, заваленный делами.
– Галло, Билл! – весело встретил он меня. – Как поживает чемпион окномоев? Рад видеть вас. Садитесь!
Я впервые за эти дни улыбнулся и счел своим долгом ответить на приветствие.
– Как поживает мистер Корнер? Как дела?
– Отлично! Как видите… – и широким жестом он указал на кипу дел на столе и в шкафах. – Завален по горло! Даже жениться некогда, – захохотал он. – Клиенты меня ценят.
Разговаривая с ним, я с удивлением разглядывал его голову. За какие-нибудь восемь месяцев его небольшой лоб увеличился почти вдвое. Как это могло произойти? На плешь не было ни малейшего намека. Та же рыжая густая шевелюра аккуратно зачесана назад. Вглядевшись пристальней, я понял: он просто-напросто тщательно сбрил часть волос над лбом. Лоб мыслителя.
«Повидимому, – подумал я, – такая же бутафория у него и на столе и в шкафах». Мистер Корнер внимательно выслушал меня, возмущенно покачивая головой, морщил широкий лоб, но, когда я кончил, сказал:
– Дорогой Билл, к сожалению, ничем не могу вам помочь.
– Почему?
– Я беру за дело не менее 25 долларов. С вас я мог бы взять 15, но это, разумеется, вас тоже не устроит. Я очень, очень сожалею.
Мне оставалось только сказать ему: «Гуд-бай!»
И все же я решил довести свое дело до конца. С помощью соседа по койке я подал прошение в суд, а через несколько дней получил повестку.
…В приемной суда было много народу, и все это был простой народ. Хмурые лица и угрюмая тишина навеяли на меня тоску.
Одна за другой вызывались фамилии присутствующих… Неужели так быстро разбираются дела? Смущало еще то, что сидели мы не в зале суда, а в приемной, словно суд совершался при закрытых дверях и все присутствующие – подсудимые. Шопотом я обратился к сидевшему рядом со мной человеку в комбинезоне:
– По какому делу?
Человек медленно повернул ко мне худое, усталое лицо.
– Мои вещи на тротуаре.
Я понял. По закону домовладелец имеет право за невзнос квартирной платы «вынести вещи» квартиранта на тротуар.
– А хозяин предупредил тебя?
Он кивнул головой.
– За сутки.
– А вещи не растащат?
– Нет. При них жена с девочкой.
– Работаешь?
– Нет.
– На что надеешься?
– Хочу просить судью разрешить мне вернуться на квартиру. Через несколько дней добуду денег.
– А если не разрешит?
– Будем сидеть на вещах, пока добрые прохожие не помогут: кто пятаком, кто гривенником… – И он умолк.
– А судья хороший человек? – спросил я старика справа.
– Псих, – последовал ответ.
Человек, высунув голову из комнаты суда, назвал мою фамилию.
…С первого взгляда на судью я окончательно почувствовал себя в роли подсудимого. Почтенного возраста человек, со свирепым лицом и взлохмаченной головой, стоял у стола без пиджака и жилетки. Они висели на спинке его кресла. Казалось, что судья приготовился драться со мной. Сморщив лицо, он нетерпеливо постукивал по столу деревянным молотком и так злобно смотрел на меня, словно я давно уже надоел ему… вот-вот он запустит в меня молотком.
– Давай! Давай! Давай! – заверещал он голосом старого попугая.