Несколько последующих дней проходят скучно и однообразно. Ни на занятиях, ни после них Дани Зимина в школе нет.
Лариса Тимуровна больше не лезет ко мне с советами, но смотрит подозрительно. Мне все же не очень-то верится, что Данил мог приставать к ней. Хотя, и в то, что говорил он мне, не верится тоже. Я уже совсем запуталась.
Засиживаюсь сегодня допоздна с проверкой ученических тетрадей в одном из пустующих классов. Мне просто лень тащить их домой, к тому же пришлось бы еще искать какой-то объемистый пакет, потому что в сумку я столько не уложу. Решаю проверить их все сразу, и оставить в учительской.
Краем уха слышу, как по этажам, гремя ключами и охая, ходит техничка. Закрывает классы. Быстренько заканчиваю проверку работ, отложив пару тетрадок на завтрашнее утро. Я успею с ними до начала первого урока. В какой-то момент дверь в класс начинает ритмично поскрипывать.
Поднимаю голову и, надо признаться, вздрагиваю! Из тусклого полумрака общего коридора на меня, улыбаясь беззубым ртом, смотрит девочка. С ней нас сейчас разделяет метров восемь, не больше. Она некрасива, если не сказать безобразна. На вид ей не больше десяти лет.
Заглянув в проём двери класса, она просто стоит молча. В какой-то момент дверь тоже перестаёт покачиваться, и воцаряется неприятная мне, звенящая тишина.
— Здравствуй, девочка, — обращаюсь к ней сипловатым от страха голосом. В школе уже почти везде темно и безлюдно. Я не помню этой девочки среди учениц ее возраста.
Такими поздними вечерами в коридорах школы всегда сумрачно — лампочки-экономки едва освещают выкрашенные дешёвой серой краской стены. Поэтому, силясь ее рассмотреть со своего места, ощущаю некую жуть. Не ответив, она манит меня за собой пальчиком, медленно отступая в коридор. Стараюсь не думать о том, насколько это странно.
Но в голове, как назло, начинает крутиться «кино» из фрагментов ужастиков, когда-либо виденных мною. Как сказал когда-то один мой знакомый — персонажей страшнее маленьких девочек в хоррорах ещё не придумали.
Щёлк! И ее миниатюрная ручка выключает свет в классе. Сбрасывая с себя оцепенение, я вскакиваю. К несчастью, выключатель как раз у входной двери. Теперь я просто вынуждена идти туда. В темноту.
Девочка исчезает в коридоре. Почему она поманила меня за собой жестом? Возможно, глухонемая?!
Напоминаю себе, что, в конце концов, это просто ребёнок. А я взрослая и сильная женщина. Ну, может, не такая уж сильная, но взрослая точно. Педагог, не имеющий права паниковать на ровном месте. Да еще, к тому же, в школе…
Иду за ней, забыв про оставленные на столе тетрадки и ключи от класса, забыв про все.
Выхожу в плохо освещённый коридор. Она тихо смеётся, отбегая от меня подальше. Смотрит внимательно. Как зачарованная, я иду за ней, а у самой мороз по коже от звуков ее детского смешка. Могут ли глухонемые смеяться? Вряд ли.
Спускаемся на один лестничный пролёт. Да что она хочет показать мне?! Странная девочка бежит коридорами дальше, но не быстро, а так, чтобы я видела ее. Вот тут мои нервы начинают сдавать, и я спрашиваю:
— Куда ты меня ведёшь?
Мой голос звучит гулко и странно в этой почти абсолютной тишине. Она не отвечает, но оборачивается.
— Чего ты хочешь, девочка? — снова окликаю ее.
Последний вестибюль перед выходом из школы освещён чуть получше. Я резко ускоряю шаг в попытке разглядеть ее как следует, и даже уже почти догоняю, как вдруг она ловко шмыгает за тяжелые двери куда-то на улицу.
Я — за ней! Но на улице холодина, а я только в кофте и брюках. Девочка, кажется, тоже в чем-то легком, без шапки. Сперва я как будто совсем теряю ее из виду. Потом замечаю, как она машет мне и изо всех ног бежит по направлению к блокам. Что это ещё за малолетняя хулиганка?!
До блоков — жилого дома детдомовцев, недалеко. Решившись, двигаю за ней. Вот сейчас как поймаю!
Но девочка исчезает сразу за дверью детдома. Такое впечатление, что она просто открыла дверь и пропала. Теперь я захожу в абсолютно пустой вестибюль.
— Сюда, — слышу тихий тонкий голосок.
Смотрю, и чуть не подпрыгиваю от увиденного! Это она же, только стоит на лестнице, ведущей на второй этаж. Как она перемещается так быстро?
— Да что ж такое… Как тебя зовут?! — вскрикиваю, спеша за ней. Но она прикладывает палец к губам, словно желая, чтобы я не шумела.
— Аня Маркина, — отвечает, и скрывается в одном из ответвлений коридора уже окончательно.
У меня уже не остается страха, только беспомощность и злость. Вернее, я очень рассержена ее поведением. Озираюсь по сторонам. Ну, и что я здесь делаю, спрашивается? Зачем бежала за ней через снега?
Раздаются чьи-то смешки. Из комнат начинают выглядывать детдомовцы самых разных возрастов. Никаких взрослых из числа персонала здесь, увы, не наблюдается, что было ожидаемо. Ну как руководство может так спокойно оставлять этих детей одних на ночь?!
Дедушка-школьный сторож, насколько мне известно, уже сладко спит, полупьяный, в своей каптерке.
Развернувшись, я уже собираюсь выходить из детдома, когда передо мной неожиданно возникает рослая фигура Зимина.