Выхожу на своей остановке. Схожу с ума от противоречивых эмоций и не знаю, как пройдут завтрашние уроки в единственном в этой школе выпускном классе. Если Данил будет и дальше себя вести так, да еще при всех, то мой учительский авторитет окажется под ударом.
А дома ждут Ирчик и Ленчик — не сказать, чтобы мои прям близкие подруги, скорее, просто девочки, с которыми удобно снимать квартиру. И не сказать, что ждут. Каждая занята своими делами, но по вечерам мы часто собираемся на кухне вместе. Давняя традиция.
Одна из девочек моя старинная приятельница, тоже учитель, но в обычной школе. Другая провизор в аптеке. Девчонки хорошие, живём с ними дружно, парней и компании домой не водим.
По уборке зон общего пользования у нас сложился чёткий график, так что поводов для ссор никаких. В холодильнике у каждой своя полочка, в шкафах своя посуда. И финансово получается красота — полная независимость от родителей!
Я своих, конечно, очень люблю, и живут они недалеко, но вместе нам тесновато, ведь я давно уже взрослая. С мамой одну кухню делить неохота, да и им спокойней без меня. С ними еще живет мой младший брат Вовчик, первокурсник, и, думается мне, будет он там жить, пока не женится. Он не особо самостоятельный.
Невольно сравниваю его и Даню Зимина. Вот уж где контраст проявляется очень ярко! Они почти ровесники. Такие мальчишки, как Зимин, взрослеют быстро. И девчонки тоже. Жаль только, что цена этому взрослению непомерно высока. Живут себе в детдоме как цветы в поле — кто выстоял, тот окреп и выжил, кто нет, поломался навсегда. Мне поэтому еще сложно общаться с Зиминым, я очень боюсь его обидеть. Как обездоленного.
Конечно, мышление детдомовца и домашнего мальчика не сравнить. Я-то ведь тоже из домашних девочек. «Ничьи» дети слишком рано взрослеют и привыкают рассчитывать только на себя. Может быть, поэтому они во многом для нас странные. Деформированная психика, как выразилась психолог из детской комнаты милиции. Хотя, все это никоим образом не оправдывает странности Данилы Зимина в отношении меня!
У меня же к нему складывается тоже своеобразное отношение. Какая-то адская смесь страха вперемешку с трепетом. И все же, он хороший парнишка, я чувствую. И честно спрашиваю себя — могла бы у меня возникнуть заинтересованность в нем, как в мужчине? Нет, это звучит смешно и нелепо. Несмотря на нехарактерный для его возраста напор и полное отсутствие комплексов, несмотря даже на то, что он похож на мальчика только внешне. Обычно прыщавые юнцы его возраста вечно сомневаются в себе, ищут недостатки. Боятся «обломаться». Но это не про этого человека точно. Он ведет себя как взрослый.
А парня у меня действительно нет, я не соврала ему. Были отношения, но, скорее, ни о чем, вообще ничего серьёзного. Хотя, мне ведь всего только двадцать три, скоро двадцать четыре. Я знакомлюсь иногда в интернете, даже хожу на свидания. Вот только от этих встреч пока одни разочарования.
На следующий день я шла на работу в школу, волнуясь, как дурочка. Ведь в выпускном классе сегодня мне предстояло провести целых три урока, два по русскому языку и один по литературе.
Впрочем, мои переживания рассеялись как дым, когда оказалось, что Зимина там нет. Более того, никто из его одноклассников не смог ответить внятно, где он. Включая Алю Зайцеву. Уроки в целом прошли хорошо, но грустно в том плане, что дети совсем не старались.
Я была расстроена. Заметила, что почти у всех есть мобильные телефоны. Ребята пользовались ими в открытую, не опасаясь или попросту игнорируя меня, и не только на переменах. Конечно, я не собиралась их «сдавать», но это было неприятно. И еще, меня разбирало любопытство — откуда у них деньги на телефоны?
Когда последний урок закончился, Аля задержалась в классе. С таинственным видом, она подошла шепнуть мне, что с Данилом все в порядке.
— Да, и где же он сейчас? — спрашиваю равнодушно. Она колеблется, прежде чем ответить, — не бойся, я никому не расскажу. Снова сбежал в город?
— Ага, — робко кивает в ответ.
А я как раз мучительно раздумываю, ставить ли ему «энку» об отсутствии в классном журнале.
— Зима записывается с Соммертом, представляете?! Он приехал сюда специально, из Москвы, — доверительно, и в то же время с нескрываемым восхищением сообщает мне Аля. Шепчет, понизив голос, — только вы, пожалуйста, никому…
— Соммерт? Кто это? — я, правда, не знаю.
— Серьезно?! Ну, вы загуглите, — не унимается она, — это известный исполнитель и блогер, как вы не знаете? Они запишут совместный трек!
Смотрит во все глаза, как будто ждёт на меня аплодисментов. Как минимум.
— И что дальше?
— А дальше они разместят это среди контента Соммерта, — возбужденно разъясняет, — и пойдут просмотры, лайки, реклама! Соммерт потом поделится бабками с Зимой, а Зима выставится всему нашему этажу, а может и не только нашему… Эээ, извините, этого я вам не говорила! Мы если тусим обычно, то тихо… знаете, что такое бесшумная туса?
— Нет, если честно, — отвечаю слегка растерянно, — догадаться могу, конечно, но… Только если включить воображение.
— Ну, это, на самом деле, круто, — радостно продолжает Аля, находясь в явном предвкушении, — пацаны делают вылазку в город и приносят горы всяких вкусностей. Потом мы слушаем музычку в наушниках или смотрим фильмы, и много, много едим…
Последнее она произносит уже мечтательно.
— И часто у вас такие бесшумные тусы по ночам?
— Бывают, — отвечает уклончиво, словно спохватившись. Про спиртное или сигареты, или еще чего покрепче я уже даже не уточняю, скажет вряд ли. Наконец, она быстренько прощается со мной и, резво вскочив с места как большинство подростков, уходит.
— Приходи завтра на дополнительные, — кричу ей вслед, но так и не дожидаюсь ответа.
Вот, значит, как. Соммерт! Решаю вечерком загуглить информацию о нем, подробно. А заодно и посмотреть, что они там вместе с Зимой творчески наваяли. Вообще, песни и танцы Зимина мне нравятся. Абсолютно объективно, талант у него есть!
Развивать бы только, жаль что за счёт уроков. Но вдруг у него не получится, что будет делать? Участь простого рабочего — это лучшее, что ему светит в таком случае. Ещё и спиться может от безнадеги.
Всегда лучше иметь запасной план — но кто ж ему это объяснит? Ни мамы, ни папы, ни авторитета, судя по всему, у этого парня нет. А пропадать ему нельзя. Из такого безбашенного еще, чего доброго, и маньяк может получиться!
Уже собираясь домой после уроков и факультатива с младшими, я встречаю в учительской Татьяну Ивановну.
— Ну как ты, девонька? — ласково спрашивает меня она, — не устаешь с нашими хулиганами?
— Не устаю, — улыбаюсь в ответ, — ребята все замечательные.
А «энку» Зимину я все-таки влепила! На всякий случай. Вдруг потом его отсутствие как-то откроется. Можно, конечно, сказать, что ему, к примеру, нездоровилось, по словам одноклассников, но это же все равно отсутствие.
А ребята просто отмалчивались. Может быть, даже не все знали, где был Данил на самом деле?
— Татьяна Ивановна, — я медлю немного, стоя уже на пороге, одетая на выход, — я слышала, кажется, звонок мобильного телефона в классе на переменке. Откуда у них телефоны?!
Завуч отвечает не сразу. Вздыхает.
— Ох, это тоже, Тонь, знаешь, у нас совсем не приветствуется! Мы им ни одного ещё не выдали. Кто ворует, а кто, — она разводит руками как бы в жесте бессилия, — подрабатывает где-то. В город старших пускаем редко, но они, видишь, как-то умудряются!
— А денег наличных у них не бывает?
— Нет, конечно, — смеётся, — никогда. Бог с тобой, зачем им деньги? Одеты-обуты-накормлены… Спонсоры иногда сладости присылают, и на том спасибо.
Я прощаюсь с ней, немного озадаченная. Бедные дети. Вот как так — даже денег в глаза не видели? Ну, теоретически. Тяжело же им будет входить во взрослую жизнь, они так оторваны от реальности. Самых элементарных понятий нет. То, что кажется нам часто привычным и обыденным, им недоступно.
На улице ранний вечер. Так что по дороге домой я решаю заглянуть к дяде Ване в гости, в районное отделение полиции. Сколько себя помню, в детстве нередко захаживала туда, а он поил меня в своем кабинете чаем с сушками. И, хотя на работе у дядьки я не была уже давненько, не считая того похода к психологу в детскую комнату полиции, благодаря ему наш райотдел мне, можно сказать, как дом родной. Теперь он шутит, что и жениха мне здесь подыщет хорошего.
Но, сегодня мне определенно не везет! Дядя Ваня оказывается где-то на вызове, по делам службы. Зато меня заметила в коридоре и позвала к себе на кофе тетя Маша, инспектор по делам несовершеннолетних.
— Ну, Антонина, рассказывай. Как тебе работается в интернате? — весело спрашивает она сходу. Я честно выдаю, что народ там, как и предупреждали, специфический, но все далеко не так страшно и запущенно.
— Сказали, что даже классное руководство у старших со временем доверят, — решаю похвастаться.
— Молодец, — одобрительно отзывается тётя Маша. И вдруг, непонятно по какой причине, дернуло же меня спросить:
— Теть Маш, а кто-то из моих старшеклассников есть у вас сейчас на учёте?
— Ну а то, — с готовностью отзывается она, — расскажу, кто и за что, если хочешь. Героев надо знать в лицо! Там воровство, в основном, по мелочи. «Хулиганка». Хотя есть и такие, которые в спецколонию отправились прямиком из десятого класса.
Она отставляет свою недопитую чашку, встает и долго роется в больших пыльных папках, перевязанных канцелярскими веревочными бантиками.
— Вот все ваши, — бухает на стол одну из папок, — не густо пока. В прошлом году Зимина поставили на учёт, статья тяжелая. Паршин, Бондарь — мелкое хулиганство…
— А Зимин за что?! — во рту пересыхает.
— За участие в групповом изнасиловании. Сто сорок вторая, часть первая.