Глава семнадцатая
— Пора, — прерывая поцелуй и поднимаясь с лавки, произнес Головин. — Наверняка уже рассвело, нужно лагерь навестить, и еще пару дел сделать.
Ирана вскочила следом.
— Я с тобой.
— Нет, ты останешься здесь, — непреклонно заявил Головин. — Мне одному будет спокойней и проще. Ты сейчас поднимешься наверх со мной, затем опустишься вниз. Когда я вернусь, я сброшу три камня по очереди прямо на подъемник, так что, не прозевай. Кричать не буду, чтобы тварей сюда ненароком не приманить. Как знак получишь, поднимайся наверх.
— А если ты не вернешься? — Ирана сделала шаг и прижалась к его груди. — Мне страшно оставаться одной, у меня даже оружия никакого нет.
Головин снял с пояса свою черту с призрачным клинком и отдал ее спутнице.
— Перчатку не предлагаю, не на твою руку, попробую пошарить в лагере и раздобыть что-то приемлемое для твоей изящной ладошки, не найду перчатку, жезл точно приволоку.
— Еды принеси, а то есть уже хочется, — попросила Ирана. — На одной воде мы долго не протянем.
— Это есть в планах, — подтвердил Павел. — Но лучше бы, чтобы у нас появилась возможность покинуть остров, я очень надеюсь на баркасы. У тебя переговорник есть?
Ирана покачала головой.
— В камзоле остался.
— Попробую поискать. Лучше если у нас с тобой появится связь, в пределах острова она есть, хоть и плохая.
— Иди, — неожиданно жестко произнесла женщина, — иначе я разревусь, и никуда тебя не отпущу.
Головин взял ее за руку, сжал тонкие длинные пальчики и повел за собой к подъемнику. Наверху они оказались через пару минут, медленная платформа ползла, как черепаха. Им оставалось преодолеть еще метров пять, когда Головин улыбнулся и, резко оттолкнувшись от подъемника, взмыл вверх, приземлившись на край шахты. На перчатке активировались молния, клин покинул гнездо и повис перед лицом. Благодаря очкам ночного видения, он смог изучить зал, прежде чем Ирана оказалась наверху. Никто их не поджидал, ни тварей, ни призраков. Но вот кое-что противник предпринял.
— Ощущаю два кристалла, просто валяются на земле, — сообщил ИИ. — Один справа от тебя, в трех метрах, второй слева от подъемника примерно в семи.
Головин улыбнулся и, подхватив телекинезом кристалл, который был к нему ближе, отправил его в полет подальше от входа. Потом в два прыжка добрался до второго и поступил с ним точно так же, и теперь они валялись в каком-то отнорке метрах в тридцати от шахты, где располагался подъемник.
— Они не смогут навредить с такой дистанции, — тут же сообщил ИИ. — Их можно не опасаться.
— Странно это, — мысленно произнес Головин. — Наш враг обладает силой, возможностями, но действует бездарно. Единственная его удача — это атака лагеря с помощью фрадэра. Иначе, хрен он бы нас взял так просто.
— И этого достаточно, — заметил сосед. — Отряд уничтожен, выжили два человека, ему нечего тебя опасаться, засечет, и завалит мясом.
Головин кивнул, соглашаясь, и вернулся к подъемнику.
— Все, Ирана, я пошел, жди условного сигнала. И будь осторожна.
Исследовательница рода Дорк кивнула.
— Я буду ждать тебя, — она сделала шаг и, чуть приподнявшись на носочках, поцеловала его в губы, но не страстно, а быстро, словно скользнув по ним. — Иди и возвращайся.
— Не вернусь через сутки, ты сама по себе, до этого наверх не суйся.
И Головин направился к выходу, который выглядел серым пятном во тьме, снаружи рассвело.
Погода была мерзкая — небо затянуто серыми тучами, моросил мелкий дождик, завывал холодный северный ветер. Павел передернул плечами, все, что он не любил, в одном флаконе, для полного негатива не хватало снега и мороза, ну или ледяного ливня, после которого все стоит обледенелое. Он осмотрел территорию перед входом в шахту. Трупы тварей, которых он убил, были тут, вот только над ними хорошо поработали, мутантов разорвали на части и сожрали, теперь по всему двору валялись плохо обглоданные кости. Несколько минут Головин изучал каждый сантиметр доступного пространства, но и тут не было никакой засады.
— Сосед, я перестаю что-либо понимать, — обратился он к ИИ.
— Как ни странно, логика нашего врага не поддается адекватной оценке, — согласился тот. — По идее, ему нужно было оставить поблизости с полсотни тварей и призраков, ты крут, но тебе хватит, и все, проблема решена. Но нет, он просто отвел своих тварей, словно говоря, да плевал я на тебя, ты не опасен.
— Если так, то он снова ошибся.
Мираж направился к частоколу и, подпрыгнув, уцепился за край, подтянулся, высунув голову и разглядывая территорию. Инопланетяне, создавая его, позаботились о том, чтобы он видел очень хорошо и далеко. Лагерь он разглядел без проблем, вернее, он видел стену лабиринта вокруг него и клубы дыма поднимающегося вверх. Несколько минут он изучал небо, выискивая очередной фарадэр. И как ни странно, обнаружил его, тот висел вдалеке от острова на довольно приличной высоте, даже с его зрением он выглядел маленькой точкой над горизонтом. Это радовало, значит Кренс уже знает о произошедшем, но остров без внимания оставлять не стал.
Павел изучил доступное его глазам пространство. То, что это каменистая равнина, и поля, огромный плюс, твари не появятся ниоткуда, а вот то, что его тоже будет прекрасно видно, минус. Но делать нечего, сначала нужно пошарить в лагере, постараться собрать кучу полезных вещей, затем притащить их сюда, а потом уже заняться баркасами и кострами на пирсе. Нельзя допустить, чтобы Кренс начал высадку. Людей погубит, и врага можно усилить, а вот это будет совсем плохо.
Головин одним прыжком преодолел частокол и, прижавшись к скалам, направился к разгромленному лагерю «гусей». Уже через пять минут он стоял возле лабиринта. Два прыжка вверх позволили ему осмотреть территорию. Все увиденное можно было описать только одним словом — разгром. Обнаружился и противник, две твари рвали трупы погибших наемников и своими сородичами они не брезговали. Они сидели спиной к нему, и их совершенно не интересовало больше ничего, кроме обуглившегося мяса. Фарадэр, расколотый на несколько частей, лежал с правой стороны лагеря. Носом он уткнулся в скалы, широкая просека там, где раньше был лабиринт, который он смел. Палатка Головина была завалена, на ней лежал какой-то обломок летающей лодки, но в остальном было непохоже, что она пострадала. Рядом с ней еще один заваленный шатер, с виду целый, поставленный для Ираны, хотя нет, один его край сильно обгорел. Что ж, уже есть, с чего начать. А вот дальше ничего путного видно не было, похоже, ту часть лагеря фарадэр просто подмял под себя. Но и того, что Головин видел, было достаточно для создания материальной базы. А еду? Ее можно поискать на упавшем транспорте, там точно должен быть камбуз, а значит, и продукты. Вот только, скорее всего, поломало его внутри очень сильно, и не факт, что удастся пробиться.
Головин создал платформу на высоте трех метров и запрыгнул на нее. Один за другим клинья отправились в полет. Первая тварь получила метательный снаряд в затылок, вторая резко развернулась и схлопотала клин в лобешник, обе рухнули на сырую опаленную землю и задергались в предсмертных конвульсиях. Головин же спрыгнул обратно и приготовился ждать. Прошло минут десять, но никто не появился, чтобы посмотреть на пару свежих трупов. Павел счел это хорошим знаком.
Платформа, еще одна, и еще. Длинные прыжки, тридцать метров за семь секунд, и вот он уже спрыгнул на землю. Здесь хватало трупов тварей, их было не меньше десятка. Изрубленные, обгоревшие, раздавленные лианами земельщиков. Вперемешку с мутантами валяются тела пятерых наемников, они приняли свой последний бой, прижавшись спиной к лабиринту, и дорого продали свои жизни. Земля на тридцать метров спеклась от жара и хрустела под ногами. Бой обреченных, бой отчаянных, бой, в котором они погибли, но победили, доказав, что «Дикие гуси» — лучшие в схватке. Да, противник этого не оценит, но Головин будет помнить.
— Странно, что твари пока до этих тел не добрались, — влез в его размышления ИИ. — Тут жратвы много, а ее бросили. Почему?
— Да, у противника вообще с логикой беда, — согласился Головин. — Или он занят чем-то другим. Вот только чем?
— Кренс мог не сдержаться и послать отряд для высадки, — предположил ИИ, — и вот сейчас твари в лесочке прибрежном ждут остатки отряда и гвардейцев рода Дорк.
— Нет нужды, — покачал головой Мираж. — Если он успел раскидать кристаллы по бухте и у пирса, без защиты ни один корабль не причалит. Он подпустит их, затем нанесет ментальный удар, и все на этом закончится. Амулеты, которые мы приволокли с собой, сам знаешь, почти не защита. Вопрос будет только в том что он предпочтет, уничтожить или пустить людей в свои владения, пополнив таким образом армию и обеспечив тварей провиантом. Ладно, это лирика мы слишком долго стоим на одном место. Мы уже тут почти минуту, а еще ничего не сделано.
Головин развернулся в сторону лагеря, и именно в этот момент из обломков фарадэра вышел человек в разорванном кожаном пыльнике и с артефактной чертой в правой руке. Благодаря зрению Мираж без труда опознал гостя, и сначала даже обрадовался, он надеялся, что Хан выжил, быстрый, умелый воин, который, если кому и уступал в ловкости, силе, реакции и умению владения оружием, то только Головину. Вот только присмотревшись, радость от встречи со своим телохранителем поблекла. Тот шел прямо на него, лицо отрешенное, глаза красные, словно в них разом все сосуды лопнули, на открытых участках кожи странные черные точки, которые кое-где уже образовали пятна размером с небольшую монету.
— Арххх, — произнес Хан, остановившись шагах в пяти.
— Ага, — согласился с ним Павел, оркестр в подсознании уже наяривал «Путь в Вальхаллу».
— Я вижу тебя, — неожиданно произнес Хан, но совершенно чужим и потусторонним голосом. — Тебе не скрыться, это моя земля.
— Он под контролем, — тут же выдал ИИ.
— А то я без тебя не догадался, — с максимум сарказма мысленно ответил соседу Головин.
— Ты сделаешь то, что я прикажу, или умрешь, — меж тем вещал враг, используя Хана, как репродуктор.
— С хрена ли? — развеселился Мираж.
— Ты один, тебе не победить. Покорись!
— А давай так, отпусти моего человека, открой дорогу через город, и тогда мы поговорим.
— Он больше не твой человек, он уже вообще не человек. Хороший материал.
— Ну, значит, и разговор закончен, — ответил Головин. — Только запомни, пощады не будет, я найду место, где ты скрываешься, и уничтожу кристалл.
Удар Хана был стремительным, видимо, то, что с ним случилось, добавило бывшему наемнику прыти, но Мираж знал, что не будет никакого вызова и громких слов, будет удар, и это бы сработало с кем угодно, кроме него.
Призрачное лезвие черты было нацелено ему в лицо, но Павел просто слегка склонил голову, и клинок прошел всего в паре сантиметров от уха. Второго шанса он противнику не дал, мощнейший удар телекинезом, и тушка Хана, поднятая в воздух, просвистела над разоренным лагерем и впечаталась в борт разбившегося фарадэра. Через пару секунд кусок мяса, который еще несколько часов назад был его телохранителем, сполз на каменную обожженную землю.
Головин поднял выпавшую из рук телохранителя артефактную шапагу, которую местные называли чертой, и медленно отправился к фарадэру, где шевелясь и подергиваясь, лежало то, что осталось от Хана. Да мутация, которая случилась с его ординарцем, боролась за жизнь объекта до конца.
Павел с секунду постоял над телом и одним ударом пробил голову умирающего Хана, после чего вскинул клинок в воинском салюте.
— Прощай, я отомщу, — произнес он негромко, после чего развернулся и направился к своей завалившейся палатке, нужно было поспешать.
— Торопись, внук, — когда Головин замер, решая, как лучше забраться внутрь тяжелого шатра, произнес дед, — скоро сюда пожалуют твари и призраки, чтобы закончить дело.
И верно, надо поспешать. Павел поднял руку, и тяжелое полотно поднялось в воздух. Как только обрисовался вход, Головин прошел внутрь. Подняв шест, он воткнул его в землю, затем проделал это со вторым, и аккуратно опустил на них ткань палатки.
Окинув взглядом нутро, он поднял валяющийся на земле плащ и быстро натянул его на себя. Затем настала очередь артефактной сумки с его барахлом. Следом он поднял сумку Хана, там всегда было много полезных вещей. Он иногда, словно фокусник, извлекал оттуда необходимое. В нее он и запихнул пару спальников, которые скатками валялись на земле. Спать им с Ираной нужно, и лучше это делать максимально комфортно. Грязный котелок туда, пару мисок он оставил валяться на земле, найдет чистую посуду.
Головин огляделся и, не обнаружив больше ничего ценного, вышел наружу. Следующей его целью стала палатка, в которой квартировала Ирана и ее телохранители. С ней Головин поступил еще проще, он поднял ткань в воздух, отрывая от костылей, забитых в каменистую землю, и отшвырнул в сторону. Стол, на котором располагалось артефактное оборудование, привезенное с собой исследовательницей, опрокинулся, и теперь все оно валялось на земле. Три спальных места у дальней стены фактически не пострадали. Павел быстро обшарил сумки, которые стояли рядом со спальниками, две из них принадлежали мужчинам, а третья явно женщине, это оказался вполне себе удобный артефактный рюкзак, и, скорее всего, там было очень много всего нужного для нее, поэтому Головин, не думая, застегнул открытый клапан и забросил его себе за спину. Мираж бросил взгляд на опрокинутый стол, длинный, раскладной, он занимал весь центр палатки. Среди частично побитого исследовательского оборудования валялся боевой жезл. Судя по сиреневой рукояти, это было электричество, а вот рядом еще один, этот явно огненный.
— Заряжены под пробку, — сообщил ему ИИ, когда он сунул трофеи в свою сумку. — Кстати, вон там, под одним из приборов, валяется перчатка, по размеру женская, правда, боюсь, кристалл мог пострадать.
— Заменить — не проблема, — мысленно ответил Головин, и телекинезом сбросил с перчатки какой-то тяжелый ящик, покрытый рунами. — Главное, чтобы была не порвана, а то рунным цепочкам конец. А кристаллы для них для всех одинаковые, сниму с какой-нибудь другой перчатки, тут их много валяется.
— Цела, — уверенно заявил ИИ после того, как Головин внимательно осмотрел очередной трофей. И кристалл цел, вот только заряжен процентов на шестьдесят, сам знаешь, без артефакта они напитываются энергией куда медленней.
Больше в этой палатке искать было нечего. Предназначения артефактов, которые были разбросаны по земле, он не знал, пара из них повреждены, там были какие-то линзы, и теперь они осколками валялись рядом.
Павел направился к фарадэру. Корпус разломился на три части, и если он прикинул все правильно, то камбуз должен был быть в хвостовой, которая валялась метрах в сорока от лагеря посреди каменного лабиринта.
— А вот и группа зачистки, — сообщил ИИ.
Но Мираж и без этого предупреждения видел врага. Твари вынеслись из-за обломков фарадэра, их было шесть, они бежали прямо на него на четырех лапах, припадая к земле, выгнув слегка горбатые мускулистые спины.
— Ну-ка попробуем, — прошептал Павел и упал на одно колено.
Мусора вокруг столько, что недостатка в метальных снарядах не было. Камни, обломки досок, несколько разорванных тел, какие-то железки…
Мутанты стали притормаживать, выравнивая строй и расходясь фронтом, стараясь охватить его и с флангов. Все же какие-то зачатки знаний о тактике у них имелись, построение было выбрано правильное — полумесяц. Вон они снова рванули вперед, и когда до них оставалось метров десять, Павел нанес свой удар. Он сконцентрировал силу имплантата в правой руке, и хлопнул ладонью по земле прямо перед собой. Он рисковал, впервые он использовал этот прием, поскольку раньше у него это сожрало бы слишком много энергии, но теперь…
— Что ж, эксперимент можно считать удачным, — подвел итог атаки ИИ, — правда, два процента от имеющегося заряда, как не бывало. Но учитывая, что теперь это некритично, это весьма эффективный прием.
— Верно, — согласился Головин, вставая.
Телекинетическая волна подняла в воздух огромное количество хлама и камней, и с невероятной скоростью понесла его на тварей. Она смела их, словно те были тополиным пухом на бульваре, когда перед грозой поднялся сильный ветер. Некоторые из них еще живы, они пытаются подняться на лапы, скаля свои острые зубы, их прочная шкура пробита в десятках мест, кости переломаны. Один насажен на острую доску, торчащую из обломков. Она вошла ему в спину и пробила его насквозь, как булавка бабочку. Три минуты, чтобы добить подранков, имплантат немного нагрелся, но так же быстро остыл. «Путь в Вальхаллу» прекратил звучать в голове, разоренный, заваленный трупами людей и тварей, лагерь снова тих и безмятежен.
— Неплохо, — продолжил анализировать ИИ, — ты уверенно поразил все на сто восемьдесят градусов. Эффективная дистанция — пятнадцать-двадцать метров, дальше волна сильно сдала, но мелкие камни и прочий мусор унесло примерно метров на семьдесят. Против массового противника — отличный прием.
Но Павел почти не слушал соседа, он уже дошел до обломков хвостовой части фарадэра, и теперь прикидывал, как забраться на вторую палубу, пустой, сильно пострадавший трюм, его совершенно не интересовал.
— Вон там справа чистый проход, высота метров пять. Вроде это центральный коридор вдоль правого борта, он точно тебя должен привести на камбуз.
Головин кивнул и, отойдя метров на десять, взял разбег. Прыжок, платформа появляется в пустоте прямо под ногой. Оттолкнуться, и вот он стоит на краю обломка. В коридоре было темно, только свет снаружи. Через щели разошедшихся досок и двух проломов, вот и все, освещение. В двух шагах от края валяется тело, изломанное, с расколотой головой. На спине, едва не перерубив пополам, лежит рухнувший с потолка тяжелый брус.
Головин переступил через покойника. Время уходит, скоро явятся новые твари, а ему требуется сделать, ой, как много. Нужна еда, хотя бы на пару дней. Потом он добудет еще, и желательно, чтобы она была горячей, а это значит, что нужна посуда, в которой ее можно готовить, хорошо хоть плитку тащить не нужно, она в шахте имелась. В лагере их было пять на каждый десяток, но сейчас их нереально разыскать среди этих обломков.
Павел медленно шел по коридору. Пол под его весом поскрипывал. Очень выручали очки ночного видения. Ели бы не они, у него был неплохой шанс провалиться в разлом, образовавшийся при ударе. Нет, конечно, падение с высоты пяти метров ему бы не особо повредило, даже если бы там какие-то обломки валялись, все же он человек только внешне, и ни поломаться, ни заполучить дыры на шкуре, ему не грозило, но пришлось бы лезть обратно, а это время. Через две минуты он перебрался через небольшой завал из нескольких балок и досок и, наконец, увидел дверь, ведущую на камбуз. Ее перегораживал стол, рядом с ним валялось два тела, у одного в руке сжата рукоять черты, у второго нож, длинный и тяжелый. И то, и другое измазано в крови.
— Ты что-нибудь понимаешь? — спросил Головин у ИИ.
— Тут и понимать нечего, — отозвался сосед, — эти двое убили друг друга. Думаю, ментальная атака. Вопрос лишь в том, как это случилось, как кристаллы попали на борт?
Головин перешагнул через тела и перелез через стол, который перегораживал проход. Под ногой хрустнули осколки, весь пол усеивала битая посуда, среди них валялись овощи и банки с консервами. Фарадэр был обычным гражданским, и пассажиров кормили из хороших тарелок, а не металлических мисок.
Тучный мужчина в поварском колпаке выскочил на него из-за одного из шкафов, как чертик из табакерки. Его челюсть была свернута на бок, лицо — сплошной синяк, левая рука сломана. Мыча что-то неразборчивое, он атаковал Головина огромным поварским тесаком. В глазах ни капли разума. Нападение было неожиданным, Павел просто не думал, что тут мог кто-то выжить, но, несмотря на внезапность, отреагировал, как положено. Тушу местного кока отбросило на разделочный стол, от души приложив спиной. Тот рухнул на пол, но тут же вскочил, вот только Мираж не стал ожидать повторной атаки, в воздух поднялись два керамических осколка, короткий свист, и тело с пробитым навылет черепом повалилось на спину, засучив ногами.
Снаружи раздался уже знакомый вой, это означало, что твари где-то поблизости, а значит, вскоре будут либо тут, либо поджидать среди обломков. Головин прошелся по камбузу, больше выживших не обнаружилось. Пара здоровых мешков, в один из которых отправились бумажные пакеты с крупами, и кое-какие овощи, в другой консервы, небольшая кастрюля литра на три, пара железных кружек и мисок, одна, правда, была слегка погнута, но Головина это не смутило.
— Так, что я еще забыл? — пробормотал он, разглядывая разгромленный камбуз.
— Соль, — напомнил ИИ, — и зерна саввы можно поискать.
— Точно, — хлопнул себя по лбу Павел, — и сахар.
Поиск нужного занял еще пять минут. Пока обшаривал шкафы, нашел пару бутылок вина и одну бутылку местного вискаря, все это тоже отправилось в мешок. Завязав горловину, Павел ухватил мешки и направился к выходу. Самым большим минусом было то, что руки теперь заняты, но ему они были и не особо нужны. Если не будет тесного контакта, то вообще никаких проблем. Телекинезом он поднял с пола пару небольших столовых ножей, массивных, тяжелых, просто созданных, чтобы пробивать тела. Да, они не слишком острые, но с его мощью это и не требовалось. Силы телекинеза было достаточно, чтобы обычной керамической тарелкой с неострым краем снести человеку голову.
— Ух ты, — выдал ИИ, глядя на лагерь.
— Ух ты, — согласился с ним Головин, пригнувшись и отступая обратно в коридор.
Снаружи было людно, хотя это слово совершенно не годилось для описания трех десятков мутантов, которые слонялись вокруг обломков и в лагере, хотя, наверное, все же можно было употребить данный термин, поскольку раньше они были людьми.
— Призраки, — подал голос ИИ, который, используя глаза Головина, замечал все гораздо больше и быстрее анализировал увиденное. — И много, под сотню.
— Плохо, — мысленно отозвался Павел, отступая в коридор и опуская на пол мешки. — Как бы они в шахту не нагрянули, Иране с ними не справиться.
— А тебе? — задал его верный спутник вполне резонный вопрос.
— Технически можно, вот только не нужно, — ответил Головин. — Перебью этих, придут другие. Придется ждать, пока сами уберутся.
Он опустился на пол и вытянул ноги.