Четвертая неделя осеннего триместра
– Советую вам обоим, а особенно тебе, Ходди, быть осторожней, – сердито сказал Эндрю Кент – Какого черта вы сюда забрались?
Разговор происходил в большой комнате квартиры Дерека Гудмена. Когда Ходди и Клер увидели, кто входит в квартиру, у них отлегло от сердца и они вышли из спальни поздороваться, хотя понимали, что тут же получат нагоняй.
– Мы ищем дневник, который Клер обнаружила в библиотеке. Энди, она тут ни при чем. Это была моя идея.
– А почему бы не проверить библиотечные полки?
– Уже проверяли, – сказала Клер, – Там его нет.
– А ты как сюда попал? – спросил в свою очередь Ходди.
Из внутреннего кармана пиджака Эндрю вынул сложенный лист бумаги. Клер увидела, что это точно такой же, какой Порция дала ему накануне: ксерокс страницы из дневника с припиской рукой Дерека внизу.
– Я тоже ищу этот дневник.
– А сам почему не отправился в библиотеку? – съязвил Ходди.
– Изучил привычки Дерека. Подозреваю, что он должен быть здесь. Вы, значит, тоже пришли к этому выводу?
Клер и Ходди дружно закивали.
– Мы как раз собирались посмотреть в коробках с бумагами, вон тех, возле письменного стола, – сказала Клер.
– И если ты нам поможешь, мы возражать не станем, – прибавил Ходди.
Эндрю неохотно кивнул, ладно, мол, что с вами поделаешь. Они очистили обеденный стол и принесли коробки из кабинета. Поставили их на пол возле ножек стола и принялись вынимать и раскладывать на столе все, что там было.
Странно, похоже, он складывал в эти коробки что под руку попало: книги, бумаги, диссертации, научные журналы – все это в них лежало вперемешку. Третий номер «Исторического журнала» за 1998 год. «Повешенные в Тибурне». Протоколы заседаний Королевского общества за 1672 год. «Старый и новый Лондон». Чертеж водяного насоса примерно того же времени и письмо его изобретателя с просьбой к членам Королевского общества о выдаче патента. Диссертация, посвященная «Опиумным войнам» первой половины девятнадцатого века[34], написанная в тридцатые годы двадцатого. «Кабальный совет»[35] – книга о пяти министрах, которые были советниками Карла II в конце шестидесятых и в начале семидесятых годов семнадцатого века, сразу после отставки лорда Кларендона. Несколько докладов Корпорации врачей. Покрытое пылью лондонское издание «Фармакопеи». «Микрография» Роберта Гука. Клер попыталась расположить все это в каком-нибудь порядке, но так и не поняла, какая связь может быть между этими столь разнородными и пестрыми материалами. Эндрю и Ходди пытались решить ту же задачу, но, похоже, и у них в головах все путалось.
Вдруг в дверь кто-то постучал, и все разом настороженно и испуганно подняли головы. Интересно, что скажет полиция, если их застукают здесь, когда они роются в вещах Дерека? А дойдет до магистра, что скажет он? Странно, но Клер готова была поклясться, что даже в глазах у Эндрю мелькнула некая тень, будто он в чем-то провинился; значит, и ему не чуждо это подленькое чувство, которое испытывала и она сама. Было ли это потому, что так легко позабыть, зачем они сюда пришли, и просто с удовольствием рыться в этих старых книгах и бумагах! Или потому, что было нечто невыразимо приятное вот так сидеть всем вместе и молча заниматься общим делом? Но разобраться в своих ощущениях ей так и не удалось, поскольку человек за дверью забарабанил сильнее, и, взяв себя в руки, Эндрю пошел выяснять, кто там и что ему надо.
– Доктор Кент! – послышался возглас.
За дверью стоял молодой человек и, удивленно раскрыв рот, смотрел на Эндрю – его здесь увидеть он явно не ожидал. По внешнему виду студент: джинсы, мятая вельветовая курточка какого-то сомнительного оттенка, а на ногах, как и у большинства студентов, кеды. На плече висит довольно объемистый холщовый рюкзак ярко-оранжевого цвета.
– А, это вы, Робби... Ну заходите, – сказал Эндрю, открывая дверь шире и отходя в сторону – С доктором Хамфриз-Тоддом вы знакомы. А это доктор Донован, наш новый преподаватель, она замещает доктора Скотт. Познакомьтесь, доктор Донован, это Робби Макинтош, один из учеников доктора Гудмена.
Аспирант, догадалась Клер, пишет у Дерека Гудмена магистерскую. Точнее, писал.
Робби зашел в квартиру и беспокойно огляделся. На лице его явно читались следы общераспространенного недуга всех аспирантов, которые пьют кофе литрами, почти никогда не бывают на солнце и спят урывками.
– А где доктор Гудмен? – спросил он.
– Доктор Гудмен? – переспросил Эндрю.
Он обменялся тревожным взглядом с коллегами.
– А вы разве не знаете?
– Что именно?
– О господи, – вздохнул Ходди.
– Что случилось? – беспокойно спросил Робби.
– Мне очень жаль, что именно мне приходится сообщать вам об этом, Робби, – сказал Эндрю. – Дело в том, что доктор Гудмен... с ним произошло несчастье. – Он снова бросил многозначительный взгляд на коллег: мол, будем придерживаться пока этой версии, – Он умер.
– Умер? – Робби перевел взгляд на Клер, а потом на Ходди, – Вы, наверное, шутите.
– Увы, какие тут шутки. Доктор Гудмен вышел погулять на Бэкс, неудачно упал и ударился головой о что-то твердое. Это случилось вчерашним утром. Вас что, здесь не было?
– Отца положили в больницу, и мне пришлось на несколько дней уехать домой. Я только что вернулся.
Он запустил всю пятерню в волосы и потерянным взглядом окинул развороченную комнату.
– Боже мой.
– Не хотите присесть? – спросил Эндрю.
Робби снова посмотрел на Эндрю; глаза его были совершенно безумны.
– Куда?
– Возьмите мой стул.
Робби уронил рюкзак на пол и шлепнулся на свободный стул прямо напротив Клер, сидящей с другой стороны стола. Он снова пальцами взъерошил волосы. Что-то не похоже, что, услышав новость, он сильно переживает, подумалось Клер. Скорее напуган, и изо всех сил старается скрыть это. Впрочем, кто знает, возможно, она ошибается. Начало занятий, болезнь отца, смерть научного руководителя – от этого у кого угодно крыша поедет.
Эндрю встал рядом с ним и оперся руками о стол.
– Мне очень жаль, Робби. Я понимаю, потеря научного руководителя расстроила вас. Но к вам, конечно, сразу же прикрепят другого.
Робби ничего не ответил, но у Клер создалось стойкое впечатление, что расстройство аспиранта имеет более глубокие причины, чем просто смерть Дерека Гудмена.
– Скажите мне вот что, Робби, – сказал Эндрю, – Для обсуждения вашей работы вы всегда встречались с ним именно здесь?
– Конечно, – кивнул Робби.
– У вас есть какое-нибудь представление о том, над чем он работал сам?
– Откуда? – пожал тот плечами.
– Просто я подумал, может, он как-нибудь обмолвился, зачем ему здесь столько книг.
– У него в работе всегда было несколько тем сразу.
Робби вздохнул и, казалось, несколько успокоился, на губах его даже показалась дрожащая улыбка.
– Меня другое удивляло: он всегда знал, где у него что лежит.
– Как это?
– Понимаете, у него была абсолютная память.
– Да, он мне об этом говорил, – сухо отозвался Эндрю. – И не раз.
– Это правда! Он даже устраивал из этого целое представление. Бывало, закроет глаза, отвернется и попросит подойти к полке или к стеллажу, взять что-нибудь наугад и сказать, откуда я взял, ну, скажем, третий шкаф, четвертая полка сверху. И всегда угадывал, что у меня в руке. И не просто угадывал, какая книга или еще что, а давал комментарий, например: «“Письма Дизраэли”, издание тридцать девятого года, издано отвратительно» или: «Такая-то и такая-то диссертация, защищена в тысяча девятьсот пятьдесят третьем году, с начала и до конца полная чушь, автора следовало бы повесить». Вот в таком духе.
– Впечатляет.
– Ужасно противно.
– А вам известно что-нибудь про дневник тысяча шестьсот семьдесят второго года? – спросил Ходди.
Клер ясно видела, как по лицу Робби пробежала какая-то тень. Испугался? Что-то его явно обеспокоило. Аспирант окинул взглядом заваленный книгами и бумагами стол.
– А в чем дело? Вы что-то ищете?
– Как раз этот дневник и ищем, – сказал Эндрю, – В разговорах с вами он когда-нибудь упоминал о нем? О дневнике, текст которого зашифрован?
– Да, один раз, может, два.
– И что он вам о нем говорил?
– Да ничего особенного. Что его писала какая-то женщина-врач, которая лечила любовницу короля от, мм... – он быстро скосил взгляд на Клер и снова отвернулся, – от какой-то болезни.
– Любовницу Карла Второго?
– Какую именно?
– А у него была не одна?
– Гораздо больше чем одна.
– Не знаю, – снова пожал плечами Робби.
– А почему доктор Гудмен интересовался этим? – спросила Клер.
– Кажется, писал статью про шифры и скоропись.
Он встал и поднял свой рюкзак.
– Послушайте, мне уже надо идти. У меня сейчас важная встреча.
– Подождите минутку.
Эндрю достал из кармана сложенный листок бумаги – копию страницы из дневника и протянул его Робби.
– Вам известно что-нибудь об этом? Знаете, о чем здесь написано?
Робби быстро пробежал листок, и глаза его задержались на приписке его научного руководителя: «Я тебя предупреждал – теперь плати сполна».
– Это почерк доктора Гудмена?
Робби покачал головой.
– Извините, я не знаю, о чем это.
Он нервно закинул рюкзак за спину.
– В общем, мне действительно очень нужно...
– И больше вы ничего об этом не можете нам сказать? – не отставал Эндрю.
Робби снова вздохнул, понимая, что так легко он отсюда не уйдет.
– Про свою научную работу он не любил болтать лишнего. Правда, однажды вечером выпил много пива и проговорился, что с помощью этого дневника можно раскрыть одно убийство.
– Какое убийство?
– Не помню. – Он уставился в пол, стараясь вспомнить. – Какого-то Осберна, что ли... Или, может, Осборна?
– Роджера Осборна?
– Точно, именно его.
Эндрю, казалось, был совершенно потрясен услышанным.
– Дерек Гудмен говорил, что собирается раскрыть убийство Роджера Осборна? – спросил он еще более настойчиво.
– Ну да, я хорошо помню, он так и сказал. Я понятия не имел, о чем он толкует. Эпоху Реставрации я плохо знаю. У меня диссертация о национальных меньшинствах в Англии восемнадцатого века. Если честно, я подумал, что он спьяну заговаривается или у него с головой что-то не то.
– Сволочь, – сказал Эндрю шепотом.
– Простите, что вы сказали?
– Ничего особенного. А где же сам дневник?
– В библиотеке Рена.
– Вы уверены, что его здесь нет?
– Совершенно. Пилфорд никогда не позволил бы его вынести.
Робби попятился к двери.
– А теперь, если вы не против, я пойду.
Когда Робби ушел, Эндрю закрыл дверь на ключ и занял свое место за столом.
– О чем это вы тут говорили? – спросила Клер.
– Я уже пять лет изучаю эпоху Карла Второго, но так и не докопался до правды.
– Какой правды? – спросил Ходди.
– Об убийстве Роджера Осборна.
Он посмотрел на Ходди, потом перевел взгляд на Клер и увидел, что оба сгорают от нетерпения, желая, чтобы он их просветил.
– Осборн был торговец из Сити, который принял сторону Кромвеля, боровшегося против Карла Первого, а потом, когда восстановилась монархия и на трон сел Карл Второй, ни с того ни с сего стал роялистом – наверное, решил, что так ему будет удобней. Человек вполне типичный для своего времени. Осборн ссужал Карла Второго деньгами, и ему простили его прежние парламентские грешки. Он присутствовал при встрече Карла с его сестрой Генриеттой Анной в Дувре, а потом, спустя короткое время, был свидетелем ее смерти в Париже. Некоторые источники утверждают, что принцесса доверила ему одну тайну, и что он действовал в интересах короны. В других говорится, что он был шпион.
– Французский? – спросила Клер.
– Нет, работал на английских антироялистов. Некоторые подозревали, что взглядов своих он никогда не менял, только делал вид, словом, притворялся. В конце тысяча шестьсот семьдесят второго года его тело нашли... – Эндрю встал, оглядел лежащие по всему столу книги и бумаги и закончил с большим воодушевлением: – Господи, его нашли во Флит-дич! Вы только посмотрите, вот перед вами книги «Родники, ручьи и минеральные источники Лондона», издание тысяча девятьсот десятого года; «Старый и новый Лондон», очередное переиздание, тысяча восемьсот восемьдесят первый год, но и здесь целая глава посвящена реке Флит. А вот, – он нагнулся и полез в коробку, стоящую рядом с его стулом, и вытащил еще одну книгу, – так и называется: «Флит», издание тысяча девятьсот тридцать восьмого года.
– А две карты Лондона семнадцатого века, висящие в спальне, с красными пометками... – начал Ходди.
– Три из них проставлены прямо возле Флита, – добавила Клер.
– Он напал на какой-то след, – сказал Эндрю – Но вот какое отношение личный дневник какой-то дамы, пусть даже врача, может иметь к Дувру, Генриетте Анне и Роджеру Осборну, – это выше моего понимания, и я умираю от желания докопаться до истины.
– А что, если Дерек Гудмен погиб как раз из-за того, что докопался? – спросила Клер.
– Вы думаете, его убили за то, что он раскрыл убийство, случившееся три сотни лет назад? – захохотал Эндрю.
– Конечно, если формулировать так, как это сделали вы, звучит маловероятно.
– Думаю, вы правы. Среди ученых, конечно, попадаются и головорезы, но в нашем случае это было бы слишком.
Эндрю стал натягивать куртку.
– Вы сейчас куда? – спросила Клер.
– В библиотеку Пипса. Хочу спросить, можно ли расшифровать этот документ сразу. Хотите со мной? В конце концов, это вы разыскали дневник.
Клер улыбнулась.
– Конечно хочу.
Она повернулась к Ходди.
– А вы с нами идете?
– На этот раз на меня не рассчитывайте.
Он поднял книгу, которой на вид было не меньше трех сотен лет.
«Советы Венецианской республике. Как пользоваться властью в государстве и за пределами его, чтобы не утратить суверенитет», – прочитал он заголовок, – Я искал эту книгу целых два года. Это такое чтиво – не оторвешься. Спасибо за предложение, но лучше пойду к себе и получу удовольствие.
Клер надела плащ.
– Вы должны кое-что мне объяснить, – сказала она Эндрю.
– Что именно?
– Для начала все, что связано с Дувром и с Генриеттой Анной. Если вы помните, истории Венеции я посвятила последние несколько лет.
«Опиумные войны» против Китая были развязаны Великобританией с целью защиты своих торговых интересов и расширения торговли, в том числе опиумом.
Кабальный совет (также кабальное министерство, 1667-1673) – тайный совет Карла II, названный по первым буквам фамилий его членов: Клиффорда, Арлингтона, Бекингема, Ашли и Лодердейла.