- Вы слышали про Мияваки? - спросила она.
- Ни единого словечка.
- Они жили в этом доме. Очень достойное семейство. У них две дочери, обе ходили в известную частную школу. Мияваки-сан владел несколькими семейными ресторанами.
- А что же они уехали?
Девушка так поджала губы, словно хотела сказать: "Не знаю".
- Может, он запутался в долгах. Это было похоже на бегство - за одну ночь исчезли. Наверное, уже год прошел. Теперь все зарастает сорняками, кошки еще развелись. Моя мать все время жалуется.
- Неужели так много кошек?
Не выпуская изо рта сигарету, девушка посмотрела на небо.
- Всех видов. Некоторые линяют, попадаются одноглазые: вместо глаза какой-то комок мяса. Бр-р-р!
Я кивнул.
- У меня есть родственница, у нее на каждой руке по шесть пальцев. Она чуть-чуть старше меня. У нее рядом с мизинцем есть еще один палец, маленький, как у младенца. Она так научилась его подгибать, что большинство людей ничего не замечают. А вообще она очень хорошенькая.
Я снова кивнул.
- Это что-то наследственное, да? Как это называется: передается с генами.
Я сказал, что не очень разбираюсь в генетике.
Девушка помолчала. Я сосал карамельку и таращился на кошачью тропу. Никто на ней не появлялся.
- Вы в самом деле не хотите пить? - спросила она. - Пойду принесу колы.
- Мне ничего не надо, - ответил я.
Она встала с шезлонга и исчезла в тени деревьев, чуть волоча поврежденную ногу. Я поднял с травы ее журнал и пролистал его. К большому удивлению, это оказался журнал для мужчин, один из этих ежемесячников. Женщина на развороте красовалась в тонких трусиках, через которые просвечивали все ее прелести. Она восседала верхом на стуле в нелепой позе, широко расставив ноги. Я положил журнал на место, скрестил руки на груди и снова сосредоточился на кошачьей тропе.
Прошло немало времени, пока девушка не вернулась со стаканом колы в руках. Послеполуденная жара донимала. Сидя долгое время под лучами солнца, я чувствовал, как затуманивались мозги. Меньше всего мне хотелось думать.
- Скажите, - сказала она, возвращаясь к прежней теме, - если бы вам нравилась девушка, а у нее оказалось шесть пальцев, что бы вы сделали?
- Продал бы ее в цирк, - ответил я.
- Вы что, серьезно?
- Конечно, нет, - сказал я. - Шучу. Думаю, меня бы это не очень волновало.
- Даже если бы это могло передаться вашим детям?
Я немного подумал.
- Нет, для меня это, правда, неважно. Что в лишнем пальце плохого?
- А если бы у нее было четыре груди?
Я снова задумался.
- Не знаю.
Четыре груди? Этот разговор может продолжаться до бесконечности. Я решил сменить тему.
- Сколько тебе лет?
- Шестнадцать, - ответила она. - Только что исполнилось. Перешла в повышенную школу1.
- Давно в школу не ходишь?
- Нога еще болит, если много ходить. Потом эта ссадина у глаза. В школе все такие надоедливые. Если узнают, что я поранилась, упав с мотоцикла, начнут болтать: то да се. Поэтому считается, что я "отсутствую по болезни". Можно год пропустить, ничего страшного. В следующий класс я не тороплюсь.
- Понятно.
- Ну, так как? Вы вот говорили, что женились бы на девушке с шестью пальцами, но четыре груди вам не подходит:
- Я не говорил, что не подходит. Я сказал: не знаю.
- Что вы не знаете?
- Не знаю: мне трудно представить такое.
- А с шестью пальцами можете представить?
- Конечно. Думаю, да.
- Какая разница? Шесть пальцев или четыре груди?
Я подумал еще немного, но вразумительного ответа не нашел.
- Я задаю слишком много вопросов?
- А что, тебе такое говорят?
- Случается.
Я снова стал смотреть на кошачью тропу. Какого черта я здесь делаю? За все время не показалось ни одной кошки. Сидя со сложенными на груди руками, я на полминуты закрыл глаза. По всему телу стекал пот. Солнечные лучи, наполненные необыкновенной тяжестью, обливали тело. Кусочки льда в стакане девушки при каждом ее движении позвякивали, как колокольчик на шее коровы.
- Можете поспать, если хотите, - прошептала она. - Как только кот появится, я вас разбужу.
Не открывая глаз, я молча кивнул.