Грета вдруг резко привстала и принялась дубасить кулаками по перине.
– Идиот, дурак последний, хам!
Она заплакала в голос, всплескивала руками, пытаясь сдержать рыдания.
– Ну и ну, – протянул сбитый с толку Энгель. – Вот так фокусы.
– Никаких фокусов, сам ты жуткий немецкий скот! – кричала она, заливаясь слезами.
– Какая наглость! Она смеет называть меня немцем. По достижении совершеннолетия непременно сменю это проклятое имя и эту идиотскую фамилию.
– Пусть поспит, завтра будет здорова, – сказал Витек. – Ведь она же могла плохо себя почувствовать, а теперь все прошло, и завтра будет полный порядок.
– Нет, чтобы такая валькирия обзывала меня немцем! Неслыханно. Взгляни, какие у меня скулы. Типичный монгол, верно?
Трясущейся рукой он погасил свет, друзья вернулись на кухню, на прощанье Энгель хлопнул дверью. Пастор поднял голову от книги, рассеянно заморгал. Очки без оправы жадно ловили отсвет кухонной лампы.
– Was ist denn los, mein Sohn? Что случилось, сын мой? – робко осведомился он.
– Говно святого отца.
– Was ist das Kufno? Что такое куфно?
Энгель мрачно погляделся в облезлое зеркало, висевшее между немецкими ковриками.
– У меня к вам одна-единственная просьба – зовите меня Владек, – проговорил он с яростью. – А фамилия у меня будет Древновский. Владислав Древновский, ясно?
В кухонной плите попискивал угасающий огонь.
– Когда ваша матушка вернется из Германии? – тихо спросил Витек.
– Она никогда не вернется. Идем, я провожу тебя до калитки.
Они сошли вниз по железным ступеням. Дождя уже не было. Студеный ветер метался по сникшему саду. Сквозь тьму неба пробивались и тут же гасли невнятные звезды.
– Знаешь что, Витек, знаешь?
– Нет, не знаю.
– Тебе-то хорошо.
– Мне хорошо?
– Да, тебе хорошо, – выпалил Энгель и обхватил его поперек туловища, словно собирался оторвать от земли.
– Ты спятил, Энгель?
– Не Энгель, Владек.
С минуту они повозились, резким движением Витек вырвался из рук друга, и тот побежал к дому.
– Владек, что ты хотел сказать? – воскликнул Витек. – Что все это значит?
– Да пошел ты к черту!
– Погоди, в чем дело?
– Ты ничего не понимаешь!
Загремели железные ступени, как старая цистерна. Где-то в садах подала голос разбуженная собака. Попробовала завыть, но не смогла, видимо не найдя луны на небе, только несколько раз тявкнула без особого рвения. Низко, почти задевая за верхушки деревьев, пролетела птица. И воцарилась пронзительная, жуткая ночная тишина, какая бывала в прежние времена.
– Что случилось? – спросила мать. – Где ты пропадал целый день?
И смешала пасьянсные карты на столе.
– Да как-то так получилось. Немножко позанимался.
Мать отложила очки, медленно подошла к сыну. Запахло ванилью или, может, имбирем. Она повернула его лицом к лампочке. С минуту рассматривала мокрые волосы, глаза, обветренные губы. Витек попытался освободиться из ее рук. Боялся, что она догадается о том, что он делал вечером.
– Я знаю, что у тебя есть девушка, признайся!
– Откуда ты взяла, мама? Скажешь тоже.
– Я раскладывала пасьянс и погадала. Вокруг тебя плохие карты. Какое-то несчастье и дальний путь. Витек, все до гроша, до злотого, идет на тебя. Ты должен стать знаменитым врачом, увидеть весь свет. Витек, Господь дал тебе красоту, разум, и ты не потратишь этого впустую, правда, сынок? – Мать прижалась головой к его груди.
– Стоило мне однажды вернуться домой поздно, и сразу же разыгралась целая трагедия.
– Нет, дело не в этом. Чувствую, что-то неладное с тобой творится. Скажи, сынок, может, ты влюбился?
– Я – влюбился? Мама, мама, да я, наверное, никогда не влюблюсь.
В соседней комнате жалобно скрипнула кровать. Дед демонстративно разразился кашлем. Витек тихо вошел в боковушку.
– Вы все говорите и говорите, а я ничего не знаю, никто со мной не делится, и никому я не нужен.
– Мы ложимся спать, дедушка. Желали друг другу спокойной ночи.
– А когда я наконец усну? Господи, какие длинные теперь ночи. Подойди сюда, малыш, проверь, здесь ли свеча и лежат ли спички.
Витек приблизился к изголовью и ощутил горячий смрад умирающего тела. Нащупал на стуле свечу, обросшую стеариновыми натеками, и сплющенный коробок.
– Все на месте. Не бойтесь, дедушка. Ведь мы спим рядом.
– Снова хотел сегодня дополнить, но мама твоя не разрешила.
– Что дополнить?