— Точно, думаю, Эйнштейн это сказал, верно?
Я поднимаюсь на цыпочки и целую его в щеку, заставляя его покраснеть.
— Да. Конечно, Эйнштейн.
Куп усмехается, по-дружески сжимая мою руку.
— Ты разговаривала с Сюзанной с тех пор, как выбежала из церкви, как будто тебя преследовал Святой Дух?
— Нет, — я задумываюсь на мгновение. — Должно быть, это было интересным зрелищем.
— Не хотелось бы расстраивать тебя, Меган, но сейчас только об этом и говорят. Новенькая девушка в городе начинает смеяться как гиена в начале проповеди, а затем выбегает из дверей со скоростью ста километров в час. Все сошлись на том, что ты либо на наркотиках, либо атеистка. Кстати, наркотики — лучший вариант. Люди здесь довольно беспристрастны, но никто не любит безбожников. Нельзя доверять человеку, который не верит в Бога.
Я улыбаюсь на это.
— Уверяю тебя, Куп, сегодня утром я не атеистка.
— Значит, дело в наркоте, — дразнится он. — Думаю, мне стоит заставить заплатить тебя за работу наперед, а то вдруг тебя посадят в тюрьму за хранение. Таким образом, мы продолжим заниматься гостиницей, пока ты мотаешь срок.
Я смеюсь, прижимая руку ко лбу, потому что чувствую, что мозг плавиться под черепом.
Куп качает головой и вздыхает.
— Ладно, обдолбыш, прочь с дороги. Мне надо работать, — он щипает меня за нос и проходит мимо, грохоча ботинками по деревянному полу.
* * *
Ночью я жду Тео, но он не приходит. И не приходит ни в следующую, ни через ночь. К пятнице я лезу на стену от отчаяния, потому что хочу увидеть его.
Плыть против течения слишком тяжело.
Между тем, люди «Хиллрайз Конструкшн» усердно трудятся, превращая мое видение «Баттеркуп Инн» в реальность.
Одна бригада работает над главной спальней, начав с уничтожения раковины и душевой в ванной комнате, а другая команда латает крышу. Кампания по прокату мусорных контейнеров припарковала два грузовика с огромным кузовом для мусора вдоль бордюра. Каждый божий день здание заполняется все большим количеством рабочих и техники. Куп держит меня в курсе всех планов и прогресса, но я обращаю внимание на его отчет только одним полушарием.
Другая половина в Теотауне отчаянно ищет своего тезку.
Десяток раз я сажусь за компьютер, чтобы написать ему письмо, но в итоге его удаляю. Поднимаю трубку, чтобы позвонить Тео, но быстро скидываю звонок, получая лишь липкую от холодного пота кожу. Голос в моей голове продолжает истерически предупреждать, что дареному коню в зубы не смотрят.
Я заключила сделку, написав в письме, что мы не будем обсуждать сумасшествие друг друга. Я обязана держать свое слово, даже если его выполнение делает меня еще более безумной.
Наконец, в пятницу вечером он возвращается.
В самый темный период ночи я лежу на кровати и разглядываю потолок, как вдруг внизу раздаются шаги. Мой пульс резко учащается, я сажусь и смотрю на закрытую дверь спальни. В течение нескольких долгих минут прислушиваюсь, как кто-то бродит в темноте, переходя из одной комнаты в другую, ненадолго останавливаясь, прежде чем двинуться дальше.
Я знаю, что это Тео, и я знаю, что он делает. Тео проверяет, как проводятся работы в его отсутствии.
Когда тяжелые ботинки начинают подниматься по лестнице, мое сердце колотится до боли в груди.
За дверью шаги замирают. Волоски на моей коже электризуются. Затем дверная ручка спальни поворачивается.
Ему потребовалась целая жизнь, чтобы распахнуть дверь. Когда она открывается шире на несколько сантиметров, Тео бесшумно пробирается в комнату. Мы пристально смотрим друг на друга сквозь тени с затаенным дыханием, и все, о чем я думала до этого момента, растворяется, когда я замечаю страсть в его глазах.
Я вскакиваю с кровати и влетаю в его распростертые объятия.
Мое внезапное нападение не сдвигает его ни на сантиметр. Он просто стоит с широко расставленными ногами и держит меня, словно я ничего не вешу. Мои ноги оборачиваются вокруг его талии, руки вокруг его плеч, а лицо утыкается в его шею. Дрожа, я втягиваю воздух, впитывая его древесный аромат.
— Ты здесь.
Он кивает. Его пульс бьется на моих губах, а его сердце также бешено стучит возле моей груди, как и мое.
— Тебя так долго не было, — шепчу я. — Такое чувство, что прошла целая вечность.
Он прижимается в нежнейшем поцелуе к моему виску, легко касаясь губами моей кожи. Затем медленно относит меня на кровать.
Уложив меня, избавляется от моих шорт и футболки, отбрасывая их с низким хрипом. Он срывает с себя куртку и рубашку, затем так же быстро их откидывает. Наблюдая за его неуклюжими попытками расстегнуть верхнюю пуговицу на джинсах, я начинаю ерзать от нетерпения. Сев, убираю его руки в сторону и помогаю ему с ширинкой.
Признак его возбуждения — большая, напряженная выпуклость под белыми боксерами. Я прижимаюсь к ней щекой, упираясь носом в пульсирующую вену под трусами. Тео погружает дрожащие пальцы в мои волосы.
Я опускаю вниз пояс боксеров, высвобождая его великолепный член. Сжав его, начинаю облизывать от основания до верха, вращая языком вокруг набухшей головки. Тео тяжело дышит сквозь зубы.
Когда я беру его в рот, мужчина начинает стонать. Он стискивает мои волосы в кулаки и приподнимает бедра, заставляя меня взять его глубже.
Но мне нужно больше его стонов. Я хочу довести его до грани, чтобы он выпустил такие же хриплые и нуждающиеся звуки, какие издаю я.
Сжимаю его бархатные шарики в трусах и продолжаю ласкать их одной рукой, поглаживая основание его стержня другой, не прекращая посасывать вершину. И тут же получаю желаемый стон — глубокий, гортанный, в паре с непроизвольными содроганиями. Я поднимаю глаза и вижу, как он смотрит на меня. Его волосы закрывают часть лица, но видно глаза, наполненные туманным удивлением.
И темной, опасной похотью. Интенсивность этого заставляет мое сердце биться чаще.
Он отстраняется и толкает меня на спину. Мужчина поднимает мои ноги и закидывает обе лодыжки себе на плечи. Затем скользит ладонями от моих голеней до бедер. Глядя на меня горящими глазами, он проводит большим пальцем по моему влажному лону, пока я не задыхаюсь и не начинаю покачивать бедрами навстречу к его ласке.
— Тео. Пожалуйста. Твой рот.
Недолго думая, он опускается на колени и дает то, что мне нужно.
Задыхаясь, я выгибаюсь над матрасом. Он кружит языком, скользя глубоко внутри меня сначала одним, затем двумя пальцами. Мои дрожащие руки находят его волосы. Тихо постанывая и начиная потеть, я сжимаю их по мере извивания своего тела от ударов его языка. В комнате прохладно, но мне невыносимо жарко. Кожа уже заметно увлажнилась. Сердце так сильно колотится, что того и гляди выпрыгнет.
— Подожди, хочу тебя внутри, — прошу, задыхаясь.
Я с трудом сдерживаю себя, мне едва удается контролировать свое тело. Он, должно быть, услышал отчаяние в моем голосе, потому что перестает меня ласкать, хватается за мои бедра и оттаскивает к краю матраса. Стряхнув с себя ботинки, срывает джинсы и боксеры, после чего располагается у моего входа. Затем погружается глубоко внутрь меня, так глубоко, что я откидываю голову назад, чтобы закричать.
Но ничего не выходит. Удовольствие украло мой голос. Я не могу издать ни звука, пока Тео начинает жестко и быстро трахать меня, оттягивая мои волосы и посасывая твердый сосок, периодически царапая его зубами.
Он вдалбливается в меня, как будто владеет мной — и телом, и душой.
Так и есть. И он принадлежит мне. Каждый взгляд и прикосновение — свидетельство его полной капитуляции. Каждый поцелуй — еще одно звено, добавленное к цепи.