— Я не имею права обсуждать это.
— Забавно, доктор Гарнер, потому что закон конфиденциальности позволяет врачу обсуждать состояние здоровья пациента с его семьей.
Если он впечатлен моим знанием федеральных законов о конфиденциальности в области здравоохранения, то никак это не демонстрирует. Сухим, как пыль, голосом он отвечает:
— Да. Позволяет. Но раскрытие информации происходит на усмотрение врача.
Черт возьми. Этот парень — кирпичная стена.
— Мне казалось, Вы хотите сделать все возможное, чтобы помочь Тео выздороветь.
Наступает пауза, после которой доктор Гарнер заявляет:
— Простите меня за прямоту, миссис Валентайн, но я могу сказать то же самое о вас.
Словно взбешенная кошка, я ощетиниваюсь.
— Как это понимать?
— Вы знаете о природе галлюцинаций Вашего мужа?
Я сглатываю, моя оборона исчезает так же быстро, как и появилась.
— Он… он упоминал призраков. Голоса.
— Шизофрения характеризуется бредом…
— Шизофрения?
Мой крик ужаса прерывает доктора Гарнера, затем он продолжает в более резком тоне.
— Я не знаю, насколько Вы знакомы с тяжелыми психическими расстройствами, миссис Валентайн, но Тео нуждается в уходе до конца своей жизни, чтобы справиться с симптомами своей болезни. Это означает медикаментозное лечение, терапию и, самое главное, поддержку со стороны семьи и друзей.
Голос доктора становится еще более резким.
— Он дал понять, что не может говорить с Вами о своем состоянии, так что, если честно, я тоже не склонен обсуждать это с Вами.
Я выливаю остатки виски в свой стакан. Жидкость прожигает горло огненной тропой, отражая пламя безумия, пробивающееся сквозь мой мозг.
Может быть, причина, по которой Тео не может говорить со мной о своих галлюцинациях, в том, что я играю в них главную роль? Может то, что он считает галлюцинациями, это совсем другое?
Например, воспоминания…
— Доктор Гарнер, Вы верите в реинкарнацию? — дрожащим голосом интересуюсь я.
— Нет, — категорически заявляет он, — и также не верю ни в Деда Мороза, ни в Зубную Фею. Если Вы хотите помочь своему мужу, убедите его продолжить свое пребывание в нашей клинике.
— Продолжить? Вы имеете в виду…
— Он завершил курс лечения, на который подписался. Не думаю, что он представляет угрозу для себя или для кого-то еще, поэтому ничего не могу сделать, чтобы удержать его здесь. Но я твердо верю, что стабильная, терапевтическая среда, подобная той, которую мы предлагаем, в его интересах.
Я встаю, пытаюсь сохранить баланс, держась для поддержки за кухонный стол, расправляю плечи и глубоко вдыхаю. Когда выдыхаю, переполняюсь решимостью.
— Я скажу вам, что в его интересах. Находится дома со мной.
Повесив трубку, поднимаюсь наверх и заползаю под одеяло рядом с Тео, который спит на стороне кровати Касса так же тихо и неподвижно, как Смерть.
* * *
Я просыпаюсь в тихий серый час перед рассветом, возбужденная и дезориентированная. Провожу мгновение в этом туманном пространстве между сном и реальностью, мои конечности и веки тяжелы, сердце колотится медленным и устойчивым темпом.
Рука, сильная и грубая, скользит вверх по бедру.
Вот источник всего этого тепла: Тео обернулся вокруг меня, как одеяло. Его ноги вытянуты позади меня, грудь прижата к моей спине, одна мускулистая рука касается моей головы. Губы целуют мою шею.
Его возбуждение — еще одно тепло, твердый и пульсирующий стояк, упирающийся в мою задницу.
Рука поднимается вверх от бедра к грудной клетке, обхватывает мою грудь, лениво поигрывает с соском, пока тот не затвердевает. Его горячий и влажный рот скользит по моему плечу.
— Доброе утро, — шепчу я.
В ответ он нежно впивается зубами мне в кожу.
— Хорошо спал?
Он посасывает там, где только что были его зубы, спускается рукой к моему животу и между ног. Я тихо вдыхаю, когда пальцы добираются до самой чувствительной точки меня. Они творят чудеса, выводя медленные круги. Через несколько мгновений я негромко постанываю, повернув голову для поцелуя.
Тео захватывает мой рот. Поцелуй глубокий и эротичный, такой же неторопливый, как и его руки. Вскоре из моего горла вырывается хрип, мне нужно больше.
И мне это дают.
Раздвинув мои ноги, Тео проскальзывает своим членом между моих бедер и использует свою руку, чтобы направить ее в мою влажность. Но не толкается внутрь. Просто скользит назад и вперед, размазывая влагу по моим складкам, продолжая игру пальцев.
Я издаю бессвязный звук удовольствия, качая бедрами в такт мягким, ровным взмахам.
Мужчина продолжает в том же духе, невыносимо медленно, пока я не начинаю тяжело дышать и вдавливаться в его руку сильнее. Из его груди вырывается хрип, глубокий и темный — звук его желания. Он хватает мою ногу, поднимает ее выше и раздвигает бедра, пока не получает правильный угол. Одним ударом вонзается в меня.
Я изгибаюсь, стону и вздрагиваю. Тео прижимает ладонь к моему животу и притягивает меня ближе, продолжая вдалбливаться, сначала поверхностно, пока жадное движение моих бедер не заставит его погрузиться глубже.
Он перекатывает меня на живот, зажимает мои волосы в кулаки и принимается трахать, пока я не начинаю задыхаться.
Разрядка слишком сильная: пальцы сжимают простынь, животные звуки удовольствия хрипят в моем горле. Тео кряхтит одобрением У него прерывистое дыхание, тело напряжено и он вдавливает меня в кровать. Думаю, сейчас он тоже кончит, но он замедляется, отступает, и я оказываюсь на спине. Он опускается на меня и глубоко целует, не прерывая толчки.
Так хорошо. Настолько естественно. Как на небесах.
Он будто моя вторая половина.