Господи, теперь я выгляжу хреново.
— Дорогой, успокойся.
Ее мягкий голос звучит позади меня. Я отвожу взгляд в сторону от зеркала в ванной, когда она обнимает меня за талию и опирается подбородком о мою руку.
— Почему они хотя бы не подправили мой нос? Ужасно, что ему приходится вот так болтаться на лице. Я кажусь грустным.
Меган крепче сжимает меня и пытается скрыть улыбку.
— У тебя идеальный нос.
— У меня трагичный нос.
— Он прекрасен.
— Ага. Да вот только это не так, — я хватаю ее и притягиваю к себе, чтобы поцеловать. Не могу насытиться ее ртом.
Она тает напротив меня с одним из этих маленьких вздохов, от которого мой член встает по стойке «смирно», но она отходит с игривым смехом, когда я сжимаю ее попку.
— Тебя ждут.
— Пусть ждут, — бормочу я, затем снова захватываю ее рот. Целуя ее глубоко, я обнимаю ее, чтобы она не сбежала.
Она такая милая. Чертовски милая. Не думаю, что она понимает, как сильно я ее люблю. Я не могу дышать, когда она вне поля зрения. Я с радостью умру за нее, убью за нее, сделаю что-нибудь существенное или незначительное. Все, что она попросит.
Помимо всего прочего дерьма, я влюбился в нее и обычным способом. Из-за того, кем она является. Из-за ее смелости, ее силы, ее ума. Из-за ее доброты и мягкой натуры, что она прячет под своей жесткой внешней оболочкой. Тот факт, что она сногсшибательна, делу не повредил. Откровенно говоря, она была бы женщиной из моих снов, даже если бы буквально ею не была. Как-то так.
У нас был долгий разговор обо всем, где она рассказала мне то же самое. Я не просто заполнитель ее прошлого. Это трудно объяснить, но я знаю, что когда она смотрит на меня, то видит меня.
А когда я смотрю на нее, то вижу весь мир.
— Тео, — говорит Меган, затаив дыхание и глядя на меня своими великолепными глазами. Они цвета океана, смесь синего и зеленого, которые меняют оттенок в зависимости от освещения. — Тео, если мы сейчас не спустимся, Сюзанна будет причитать об этом без конца.
— Пфф. Она в любом случае никогда не умолкнет. Она живет ради драмы.
— Хватит, она очень много сделала для организации вечеринки!
Я ласкаю ее щеку, затем наклоняюсь и вдыхаю ее запах у шеи. Боже, мне нравится, как она пахнет. Теплая ваниль и что-то сладкое, прямо как свежее печенье из духовки. Я хочу вонзать в нее свои зубы всякий раз, когда чувствую этот аромат.
Когда поднимаю руку от ее талии и нежно сжимаю полную грудь, она предупреждает:
— Дорогой!
— Мы по-быстрому, — шепчу я и толкаю ее своими бедрами назад, пока она не оказывается в ловушке между моей промежностью и раковиной в ванной.
Она гортанно смеется. Это разливает трепет похоти по моему позвоночнику.
— Нет, дорогой, — она хлопает по мне руками, пытаясь оттолкнуть.
Ухмыляясь, я хватаю ее за запястья и отвожу их ей за спину.
— И что теперь ты будешь делать?
— Ну, твои яйца находятся прямо на линии огня для неприятного удара от моего колена, — сладко щебечет она, улыбаясь. — Думаю, стоит проделать такой трюк.
Я притворяюсь сердитым.
— Несправедливо, — тогда начинаю ее щекотать, потому что обожаю, как она визжит.
— Стоп! Нет! Ты засранец! — она извивается и крутиться в моих руках, отчаянно пытаясь убежать, но я все-таки сильнее. Я не смягчаюсь до тех пор, пока она не начинает беспомощно смеяться и обзывать меня каждым матерным словом из словаря.
Я падаю перед ней на колени и прижимаюсь щекой к ее животу.
— Эй, маленькая горошинка, — шепчу я, поглаживая маленький животик. — Как ты там?
Мягкие руки Меган упираются в мою голову. Она расчесывает мои волосы пальцами, я чувствую, как они дрожат.
— С ней все отлично. Она говорит, что любит своего папу.
Я поднимаю взгляд. Ее глаза мягкие и мерцают слезами, они полны любви, что, черт возьми, убивает меня.
— Я тоже ее люблю, — хриплю я. — И ее мамочку, — мой голос прерывается. — Бесконечно.
Она сжимает губы и очень быстро моргает, как обычно, поступает, чтобы не расплакаться.
Откуда-то снизу доносятся раздражающие крики Сюзанны.
— Иисус Христос на костыле, люди, вы идете или как?
Я встаю, целую Меган в ее смеющийся рот, затем хватаю за руку и вывожу из спальни. Спустившись вниз, Сюзанна, Куп и все ребята из «Хиллрайз» дожидаются в главной гостиной с напитками в руках. В углу установлен бар, два официанта в униформе стоят в стороне с серебряными тарелками с крошечными кусочками еды, которые обычно подают на вечеринках и которые нужно съесть около сотни, чтобы хоть как-то насытиться.
Все поворачиваются, когда мы входим.
— Ну вот! Подойдите сюда и скажите несколько слов, прежде чем гости начнут прибывать.
Сюзанна надела красное платье с таким низким декольте, что оно может быть незаконным в некоторых штатах. Куп, уставившийся на него с ухмылкой и обернувший руку вокруг ее плеч, очень занят, оценивая открывшийся вид.
Мы с Меган подходим к камину. Через окна гостиной я вижу парковщика у тротуара на улице. Более трехсот гостей обещали прибыть на торжественное открытие гостиницы «Баттеркуп Инн», но возможно гостей будет больше. Люди любят выпить на халяву.
Меган сжимает мою руку и смотрит на меня вопросительно, но я качаю головой. Я все еще не люблю разговаривать с другими людьми. Думаю, тяжело избавиться от старых привычек.
Она обращается ко всем нашим друзьям с улыбкой.
— Хорошо, мы просто хотим поблагодарить вас, ребята, за все, что вы сделали для «Баттеркупа». Честно говоря, это место стало прекраснее, чем я себе представляла, — она делает паузу, чтобы прижать руку к сердцу. Я обнимаю ее за плечи и прижимаю поближе, зная, что сегодняшний день будет для нее тяжелым.
Словосочетание «горькая радость» придумано как раз для таких случаев.