Кендал особо не обращала внимания на напыщенную речь психопата.
Она была занята отпиливанием скотча куском стекла, который она успела схватить, прежде чем Эринии вымела все из фургона.
А затем, внезапно, она сделала это. Ее руки были свободны.
Теперь ей надо была схватить пистолет. Эринии положила его в сумку, которая всего в нескольких шагах от нее.
Кендал боялась. Но ее страх не был так силен, как ее решимость.
С нее хватит.
Она устала быть жертвой.
Она устала быть беспомощной.
Она устала быть просто вещью, вместо того, чтобы быть человеком.
Когда Эринии занялась Томом, Кендал начала действовать.
Одним плавным движением она наклонилась вперед, залезла в сумку и вытащила пистолет.
У Эринии расширились глаза.
Кендал навела оружие на нее и сжала спусковой крючок.
Ничего не произошло.
Эринии начала смеяться.
― Ты глупая маленькая девочка. Никогда раньше не держала пистолет, да?
Ее отец многому учил Кендал. И некоторые из его учений были ужасны. Он учил тому, что маленькие девочки не должны знать.
Но не все, чему он ее учил, было ужасным.
И это больше всего не укладывалось в голове Кендал; то, что ее отец не был конченым монстром. Он насиловал Кендал. Но также он делал все те вещи, что делали все отцы. Он научил ее, как завязывать шнурки. Читать. Ездить на велосипеде.
Как стрелять из полуавтоматического пистолета.
Эринии кинулась.
Кендал сняла с предохранителя и дважды выстрелила этой чокнутой сволочи в лицо.
Эринии упала.
Кусочки черепа, которые отбросило в воздух, упали секундой позже.
Кендал не нравилось число два. Она предпочитает все делать по три.
Но каким-то образом, по непонятной причине, она могла дать отпор самой себе и не стрелять снова в Эринии.
В этом не было нужды.
Ни один человек, будь то мужчина или женщина или кто-то еще по гендерной идентичности, не мог быть мертвее, чем это.