Автомобиль соцработника аккуратно припарковалась у тротуара перед воротами Государственной Гимназии Имени Гагарина. Одного взгляда на это место хватало, чтобы понять, какое сословие здесь обучается. Я бы не удивился, увидь здесь золотые кованные ворота вместо обычных, но на входе стояли турникеты с охранной.
— Вот мы и на месте, — широко улыбнулась Роза. — Государственная Гимназия Имени Гагарина. Теперь ты будешь учиться здесь.
Я кивнул.
— Боюсь, на территорию не пускается никто кроме учеников, охраны, обслуживающего персонала и преподавателей. Считается, что всем должны управлять сами ученики, чтобы было легче потом в реальной жизни, поэтому…
— Служителей порядка пускают? — сразу задал я вопрос, на что Роза рассмеялась.
— Я всё же надеюсь, что обойдётся без этого, Грант. Как-никак, это другое общество, и здесь уже не пройдёт то, что ты мог вытворять в детдоме. Вылетишь быстрее, чем успеешь моргнуть.
— Интересно было бы посмотреть… — негромко ответил я и вышел на тротуар.
Достаточно интересно, как может меняться восприятие от местоположения здания. Если детдом был окружён домами и серостью, то здесь как будто вдохнули красок в реальность. Нет давящего чувства безысходности твоей жизни.
В таких местах стоило строить детдомы, а не школы для богатых.
— Здесь мы с тобой и распрощаемся, — вдохнула Роза. — Веди себя хорошо, учись хорошо, и всё у тебя в жизни сложится. Я буду иногда навещать тебя, но вот по какому поводу — зависит исключительно от тебя.
— Понял, — кивнул я.
Она сделала шаг назад и обняла меня. Пожелай я, мог бы выскочить из её объятий, но она и не пыталась меня удержать. Она была очень странной женщиной.
— У меня вопрос, — решил я узнать.
— Да, Грант?
— Почему вы добры ко мне? Чужой человек, чужой ребёнок. В ваши обязанности не входит проявление чувств к тем, с кем вы работаете.
— Сказал как отчеканил… — вздохнула она. — Может… потому что каждому хочется быть немного любимым и чувствовать, что не всем всё равно. Знаешь, что любовь спасёт мир?
— Я могу оспорить ваше суждение.
— Знаю, что можешь, но тебе уже пора, — она подтолкнула к воротам. — Удачи, Грант, мы ещё непременно встретимся.
Её слова мягким голосом прозвучали как угроза, что обо мне никто не забыл и не забудет. Её автомобиль медленно отъехал от тротуара и скрылся из виду, оставив меня одного.
На входе стояли хлипкие турникеты, которые были призваны не сдержать натиск противника, а скорее рассеять очередь. И что интересно, эти турникеты убирались, а сам проход мог быть закрыт золотыми кованными воротами. А ведь я просто пошутил, даже не подозревая, насколько прав.
Достав из конверта с документами небольшую карту, я остановился перед турникетом, пытаясь понять, куда её засунуть.
— Приложите сюда, — низким голосом произнёс охранник, подойдя ко мне.
Я прикладываю, турникет пикает и открывается, пропуская меня вперёд, после чего сразу же закрывается.
— Я так понимаю, вы новенький, — окидывает он меня пренебрежительным взглядом. Я вижу, что он пытается скрыть своё отношение ко мне, но оно лезет буквально из всех щелей. — Вам надо расписаться в бланках, что вы понимаете и принимаете правила гимназии.
Правила на трёх листах. Я молча пробегаю внимательным взглядом по всем пунктам. Я не собираюсь подписывать непонятно что. Как знать, может здесь взымают плату органами, как было на одной планете, если нет денег. Свои органы я отдавать не собираюсь.
— Вижу умный, — раздражённой пробормотал охранник. — Подписывай давай.
— Я подпишу, когда это посчитаю нужным, — ровным и холодным тоном ответил я. — Стой и жди, пока я закончу. Охранник.
Он перешёл уже на ты, пытаясь показать свою никчёмную власть.
У нас это называли синдромом ровного места. Такие люди ничего из себя не представляют, ими всегда помыкают, почему при каждом удобном случае они пытаются использовать свою власть. Не со всеми, только со слабыми жертвами. Будущие жертвы хаоса без воли и чести.
Однако мне с порога показали, что твоё сословие очень много значит здесь, и это мало отличается от империи. Сын офицера и сын какого-то пастуха будут иметь совершенно разные права. Надо будет взглянуть, также ли здесь неравные законы или нет.
Прочитывая документы, я отметил про себя интересный пункт, запрещающий дуэли. Любая незаконная дуэль будет считаться банальным нарушением закона с симметричными последствиями. То есть здесь проводятся и законные дуэли?
У нас в ордене случались дуэли как между друг другом, так и между представителями других орденов. Не на смерть, но бились мы до последнего. Причиной, чаще всего, служили споры кто лучше или оскорбление чести и достоинства. Но всё это проходило под жёстким контролем ответственных. Как мне довелось слышать, аристократия Империи тоже участвовала в дуэлях, но значительно реже.
А как здесь обстоят дела с этим?
Дочитав до последнего пункта, я осторожно поставил то, что можно было считать росписью, после чего охранник с неудовольствием забрал документы, проверил мой паспорт, что мог сделать, пока я читал правила, и указал на главные ворота.
— Там тебя будут ждать. А теперь иди отсюда.
Я уже было сделал шаг, когда останавливаюсь. Медленно оборачиваюсь к улыбающемуся охраннику, который наверняка чувствовал себя сейчас всесильным, и произношу чистым ровным голосом.
— Я сам решу, когда мне идти. Знай своё место, сын собаки, — развернулся и пошёл своей дорогой.
Я не знаю ругательств, не выучил, однако это возымело эффект. Лицо, как у него, можно было увидеть только у тех, кто получил в пах с ноги.
— Да как ты…
Я не слушаю. Иду своей дорогой к главному корпусу. Реагировать на каждый такой выпад — быть похожим на них.
Надо признаться, здесь было несколько интереснее, чем в детдоме. Если там перед зданием был лишь голый газон, неотличимый от пустырей перед трущобами, то здесь в разные стороны расходились каменные тропинки, росли цветы и деревья, стояли скамейки и фонтан. Всё говорит о том, что здесь всё хорошо, что миром правишь только ты, а остальное — иллюзия. Будто отдельный мир, оторванный от реальности. Пахнет ересью, хотя и в Империи подобной грязи хватало.
Двери в главное здание открывались на удивительно легко несмотря на громоздкий вид. В главном холле меня уже поджидала интересная парочка.
Девушка и юноша чуть старше меня. Девушка имеет рыжеватые волосы и такие же рыжеватые глаза, высокий рост и талию. Парень был с неё ростом, и выглядел крепким, имел те же волосы и глаза.
Едва я появился на пороге, они окинули меня взглядом. Девушка начала морщить нос, юноша просто держал маску, но думаю, чувства у них были схожи. Как схожи были они между собой. Я подозреваю, что это брат и сестра.
— Ты опоздал, — заметила девушка, морщась, будто от меня воняло.
Я посмотрел на часы, что расположились на противоположной стене.
— Я прибыл минута в минуту, — отчеканил я.
Она уже собиралась что-то ответить, но вмешался юноша, сделав шаг вперёд.
— Добро пожаловать в Государственную Гимназию Имени Гагарина, новоприбывший. Мы рады приветствовать новый ум в этих стенах. Мы — старосты школы. Меня зовут Роберто Даркмод. Мой товарищ по учёбе, Эйлис Даркмод. Мы здесь, чтобы провести для тебя небольшую экскурсию, показать, что где находится и ответить на твои вопросы.
Территория гимназии, ожидаемо, была больше территории детдома. Здесь находились сразу школа, общежития, плавательный бассейн, спортзал, большой зал для занятий физической культурой, библиотека и ещё несколько зданий под клубы. И это было не всё.
Больше всего меня заинтересовала библиотека, что сразу заметил Роберто. Длинное помещение, по левой стороне огромные шкафы, по правой у окна ряды массивных столов. Здесь был даже деревянный балкон, чтобы можно было достать книги с верхних полок.
Мне отдалённо напомнило это место имперские библиотеки. Разве что те бы в десятки раз больше. Однако здесь атмосфера иная, загадочная и полная неизвестности. Я бы сказал, таинственная.
— Любишь читать? — спросила девушка.
— Познавать новое, — ответил я, пройдя вдоль полок и пробежавшись взглядом по книгам. Не удержался и провёл по корешкам пальцами.
— Ты ведь выиграл олимпиаду по математике, верно? — уточнила она. Её вроде звали Эйлис. Если я правильно запомнил. — Тот умный из детдома.
— Да, всё верно.
— Значит, выбрал уже профессию, на которую тебя будут подготавливать?
Профессия… Да, здесь преподают те предметы, которые понадобятся тебе для получения той или иной профессии, поэтому меня предупредили, что придётся что-то заполнить, на основании чего мне выдадут программу для обучения.
Роберто проводил меня столу, после чего Эйлис аккуратно положила передо мной лист и ручку. Стандартное заполнение формы. Разве что в конце надо отметить профессию.
— Тогда не стоит ли сначала пройти проверку дара перед выбором профессии? — позволил я проявить себе любопытство.
— Вообще да, сначала проходят проверку дара, но, боюсь, сегодня тест на дар ты пройти не успеваешь, — ответил Роберто. — А план обучения нужен уже сегодня, чтобы завтра ты смог посещать занятия. Поэтому сейчас выбери профессию, а завтра, если что-то изменится, попросишь сменить её.
— Даже интересно посмотреть, что выберешь… — хмыкнула Эйлис. — Только не разочаровывай меня и не отмечай профессию охотника.
— Я думаю решу этот вопрос сам, — ответил я с невозмутимостью, заставив её поджать губы.
Я долго думал, что выбрать. Изначально я смотрел в сторону охотника. Разрешение на ношение оружия, возможность беспрепятственно проходить в опасные зоны и репутация, которая очень важна. Для меня не будет закрытых зон, и я смогу глубже проникнуть в аристократический мир, пустив в него корни.
Охотник был почётен, его уважали и знали. Многие вопросы отпадали сами собой, когда речь заходила об этих людях.
Но был нюанс — корабль.
Если я его найду, есть вероятность, что смогу его пилотировать. Но для этого требовалась лицензия и разрешение. Даже простой челнок требовал определённый набор документов, чтобы сесть за штурвал.
Был и другой нюанс — попасть в опасную зону можно и нелегально, однако нелегально на корабле ты уже летать нормально не сможешь. Есть разница — пилотировать без лицензии или просто пробраться в опасную зону.
К тому же открыт вопрос насчёт того, что если корабль находится далеко. По воздуху будет куда быстрее добраться до нужной точки, чем идти до туда пешком и, имея разрешение на полёты, ты можешь залетать в опасные зоны. Есть вариант, что мой корабль может дрейфовать в космосе, а не лежать на земле, что значит, до него придётся лететь.
То есть охотник был привлекателен, но более практичной всё же была профессия пилота.
Поэтому в графе я указал профессию пилота.
— Это было неожиданно, — хмыкнула Эйлис, увидев, что я выбрал. — Пилот?
— Тебе надо указать, какой именно, — постучал пальцем по листу Роберто. — Военный или гражданский пилот.
— На какого дольше учиться?
— На военного, естественно, однако с ним ты можешь летать и на военных, и на гражданских судах, когда гражданский пилот не может управлять военным кораблём.
Мне надо было как можно быстрее отучиться, поэтому выбор пал на гражданского, а там будет видно. Скорее всего, здесь можно переучиваться, поэтому я не вижу никаких в этом проблем.
— Так, с этим покончили, — кивнул Роберто, забрав у меня лист. — Очень хорошо. Завтра ты пройдёшь проверку на одарённость.
— Понял, — кивнул я.
— Отлично. Теперь мы проводим тебя в комнату, которую ты будешь занимать.
Проверка на одарённость, о которой он говорил, чем-то схожа с проверкой псирайдеров в Империи. Они разделяли силы на три группы: активный дар, спящий дар и мёртвый дар.
Активный дар означал, что ты можешь использовать его. Не имело значения, сильный ты псирайдер или слабый. Если используешь его — у тебя активный дар. Спящий дар означал, что дар у тебя есть, но пользоваться ты им не можешь, пока не пробудишь. Нечто подобное было с псирайдерами, которые сначала обычные люди, но в какой-то момент внезапно обретают силы. Нередко это заканчивалось плачевно.
Мёртвый дар означал, что у тебя он есть, но использовать ты его не сможешь никогда. Это было необычно, так как тебя или есть дар, или нет. Здесь же по умолчанию считалось, что дар у тебя есть всегда.
Что ж, посмотрим.
Мне проводили в общежитие для юношей.
— Девушек приводить к себе запрещается, — сразу произнесла Эйлис.
— По крайней мере, если попадёшься на глаза, — добавил Роберто, чем заслужил недовольный взгляд своей сестры.
— Кхм-кхм… приводить противоположный пол запрещается вообще. Также нельзя распивать спиртные напитки, употреблять наркотики, шуметь после десяти или готовить в комнате, — она многозначительно посмотрела на меня. — Это не детдом.
— В детдоме этого тоже нельзя было делать, — ответил я невозмутимо.
Комната была добротной. Подобные выдавались офицерам в армии Империи, однако и те были скромнее. Здесь была кровать, две тумбочки по обе стороны от неё стол, стул, шкаф, большой ящик с полукруглой крышкой. Санузел был свой: раковина с зеркалом, унитаз, какой-то питьевой фонтанчик едва ли не у самого пола рядом с унитазом и ванна.
Меня порадовал тот факт, что здесь я буду жить один. Не надо ничего скрывать, не надо бояться, что тебя обворуют. Я понимаю, что при надобности сюда зайдут, а значит ничего хранить здесь нельзя. Однако собственная комната дорогого стоит. Как и приятный бонус, что не придётся мыться со всеми.
— Вот и всё, — кивнул Роберто. — Теперь это твоя комната.
— Завтра Роберто принесёт тебе форму, которую ты обязан носить, и учебный план, — добавила Эйлис. — Там будет написано, куда тебе надо сходить, что тебе надо посетить. Это тебе не твой детдом, учись хорошо, иначе вылетишь быстрее, чем моргнёшь.
— Буду иметь в виду, — ответил я спокойно.
— Отлично, — кивнула она. — Что касается одежды, сегодня же можешь ходить в том, в чём приехал. Но завтра только в форме. Тебе её выделили бесплатно по льготам, но если порвёшь — сам купишь новую. И поверь, она встанет тебе очень дорого. Про завтрак, обед и ужин можешь глянуть на столе.
Она указала на листик, который кто-то оставил на столешнице.
— Я понял. Ознакомлюсь, — кивнул я.
— Тогда не будем тебя более задерживать, — улыбнулся Роберто, и они покинули мою комнату.
— Ты не слишком перегнула палку? — спросил Роберто, когда они вышли из общежития. — Это выглядело так, будто ты хочешь с ним поругаться.
— Ты ничего не понимаешь, братец, — отмахнулась Эйлис. — Надо было просто сразу поставить его на место и дать понять, кто здесь главный. Он же из детдома.
— Ты так говоришь, будто это какое-то клеймо.
— А ты знаешь, что там происходит? — спросила она с таким видом, будто собиралась поведать страшную тайну.
— Что же? Просвети меня, будь добра.
— Они понимают только силу. Для них доброта, желание помочь и даже простое человеческое отношение — это слабость. А если они увидят в тебе слабину, тут же попытаются навязать свои порядки, потом с шеи не скинешь. Будь уверен, он освоиться и доставит ещё проблем.
— Это твой личный опыт? — улыбнулся он.
— Ой, да иди ты… — фыркнула Эйлис.
— А по мне этот парень очень даже адекватен. Я бы даже сказал, он не похож на человека, который провёл свою жизнь в детдоме. Слишком воспитан и нет этих гопских замашек.
— Шифруется… — фыркнула она.
Эйлис новенький не понравился.
Он выглядел высокомерным. Вместо того чтобы радоваться или хоть как-то проявит эмоции, он делал вид, будто его это никак не трогает. Типа подумаешь, поступил в одну из лучших гимназий государства.
А его манера общаться с ними? Его сдержанное поведение, его реакция на её слова, даже его тон — всё выглядело так, будто новенький воспринимал их как детей, не более. Не считал их теми, на кого вообще стоит реагировать, и всем видом показывал это! Будто он умнее их и выше! Какой-то бездомный выше наследников их великого дома!
Вторая черта, которая ей не понравилась — по лицу новенького было невозможно понять, о чём он думает. И оттого ей ещё больше хотелось вывести его на эмоции и разрушить эту маску сдержанности.
А вот Роберто был менее категоричен и видел ситуацию иначе.
Перед ним был человек, который знает чего хочет, и идёт к своей цели. Пробиться из детдома в лучшую гимназию на одних знаниях — это дорогого стоит! Молчаливый, спокойный и уверенный в себе, он не пытался перед ними что-то там показать, как посчитал Роберто. Никаких демонстративных попыток покрасоваться перед ними, построить из себя взрослого, не такого как все, или лебезения. Просто сдержанный взрослый парень.
Новичок выглядел многообещающим. Такие люди высоко поднимаются, если предоставить им эту возможность. За ним стоило приглядеть.
— По мне, он хороший парень, — внезапно сказал Роберто. — Он выглядит адекватным и уверенным в себе, который просто пытается добиться своей цели с нуля.
— А по мне он слишком высокого о себе мнения. Так-то многие всего добиваются сами, например, мы.
— Ага, имея за спиной сильный дом, который позволяет обойти нам много нюансов. Даже сейчас пойди, попроси перевести тебя, и никто слова не скажет. А других заставят заполнить кучу форм и не факт, что успешно.
— Да неправда. Наш отец…
— Урезал тебе карманные расходы? — улыбнулся Роберто. — И ты уже считаешь, что познала все реалии обычной жизни?
— Не смешно, — фыркнула та. — А тот парень… он странный. И он мне не нравится
Ужин. Здесь он представлял собой совершенно иное, чем в детдоме. В первую очередь потому, что вся еда была на столе в свободном доступе, и ты был волен выбрать что хочешь. Ты мог взять вообще всё, а еды здесь было очень много.
И выбирать было из чего. От обжаренных рёбрышек то сливочного супа, от бутербродов с колбасой до маленьких сэндвичей, как их здесь называли.
Я и до этого любил поесть, считая еду в столовой детдома вкусной, но здесь был совершенно иной уровень. А ведь кто-то считает такое обычным делом.
Я смотрел на стол и не мог выбрать, что хочу попробовать первым. Не думал, что у меня будут такие сложности. И тем не менее я не собирался обжорствовать и решил брать всё по чуть-чуть. Но такое разнообразие мне казалось лишним.
И когда уже с набранным подносом еды я искал себе место, мой взгляд случайно упал на одного из приустающих в зале. Я просто оглядывался, скользнул взглядом по людям и замер, когда один из них мне показался очень знакомым. В какой-то момент я даже подумал, что этот тот самый человек, однако через пару мгновений понял, что они всё же отличаются друг от друга.
Это был огромный парень, метра два ростом, который сидел в гордом одиночестве, опустошая полный поднос еды. Его лицо было как кирпич, а черты словно высечены из камня. Суровый на вид, будто сбежавший из диких племён, этот человек казался необременённым умом.
И очень знакомым.
Быть не может…
Или может?
Я вглядывался в лицо, пытаясь понять, кажется мне или нет, однако учитывая, насколько всё поменялось, точно сказать возможности не было. Учитывая тот факт, насколько сильно изменился я, было логично предположить, что других это тоже не обошло стороной. А значит оставался только один вариант проверки.
Вместе с подносом я отправился к одинокому столику, почти сразу привлекая к себе внимание огромного парня. Он следил за мной исподлобья, наблюдая за тем, как я подхожу и молча ставлю свой поднос на его стол.
Мы встретились взглядом, и я спокойно произнёс кодовые слова:
— Рассвет, наступивший вчера…
У каждой группы были свои кодовые фразы, по которым можно было определить, свой перед тобой или чужой. Чаще всего это не требовалось, однако случалось всякое, как, например, сейчас.
Парень смотрел на меня таким взглядом, что я почувствовал себя дураком. Было неприятно. Хотелось взять поднос и уйти, однако я ждал. Надо было проверить, так как он слишком был похож на…
— Принесёт закат завтра, — наконец прогудел верзила наконец, будто специально оттягивал этот момент.
А я только что нашёл своего второго пилота.