Мы прошли в холл. Справа от меня, как принимающий гостя хозяин дома, отец семейства, Джефферсон Голд, глава семьи. За нашими спинами его дочь Алианетта. Охраны не было. Я был неодарённым, в отличие от хозяина дома и его дочери, которые могли убить меня в то же мгновение, сделай я глупость.
Мы прошли через пустой тёмный холл и попали в гостиную. Большой камин, мягкие ковры, деревянные стены, кресла и диваны, книжные шкафа и что интересно, трофеи. Головы животных и даже одного демона, в котором я опознал короля зверей — твари, которая могла контролировать мелких тварей типа той же адской гончей. Он шёл в первых рядах, давя первую линию обороны мясом.
— Знакомый изгнанник? — кивнул на голову демона Джефферсон.
— Да, — спокойно ответил я. — Читал о ней.
— Я убил его, когда был действующим охотником. До сих пор помню, как долго мы его выслеживали, и каких хороших людей потеряли, чтобы убить тварь, — произнёс он ровно, после чего указал на одно из кресел. — Присаживайся.
— Благодарю вас, — кивнул я и занял одно из кресел.
Джефферсон сел напротив. Алианетта заняла место в стороне, скромно сложив ладони на коленях и глядя в пол. Прямая осанка, невозмутимое лицо — всё, как по этикету. Вряд ли пытается показать себя передо мной. Скорее ведёт себя так при отце. Такие девушки очень распутны, когда никто их не видит.
К нам тут же подошла служанка поклонившись.
— Чая, — махнул рукой глава дома, даже не взглянув на неё, и та сразу же удалилась. Он посмотрел на меня. — Как тебе обучение в гимназии?
— Какие-то предметы даются мне просто, какие-то кажутся непосильными, господин Голд. Но я стараюсь, чтобы соответствовать уровню места, где обучаюсь.
— Похвально, — кивнул он. — Алианетта многое о тебе рассказывала. Говорит, ты умный и сообразительный. Легко даётся математика и физика. Но ты почему-то выбрал стать пилотом. Можно задать вопрос, почему?
— Мечтал с детства. Хотел ощутить это чувство свободы, когда есть только ты, твой корабль и полёт.
— Звучит достаточно романтично. Но не практично. Тебе, думается мне, больше подошла бы профессия охотника на изгнанников. Моя дочь говорит, что ты был хорош в той охоте и даже убил демона. Охотился раньше?
— Ни разу.
— Но демона убил.
— Удача и знания, господин Голд — ответил я. — Силён тот охотник, который сначала думает головой, а потом действует.
— Хорошие слова.
Но он понимает, что я недоговариваю, однако не пытается давить и выведать правду. Видимо рассчитывает, что я проколюсь на чём-нибудь и выдам себя. Или ему уже не нужны доказательства, так как и так всё очевидно. Тут только тупой не поймёт, а на тупого он не похож.
Нам принесли чай на подносе. Служанка здесь же разлила его по чашкам, после чего на блюдечке подала каждому из нас. Возможно, это должно быть вкусно, однако чай был… как горячая вода с каким-то привкусом. Будто туда просто помакали траву.
— Как вам чай, мистер Роковски? — по-девичьи стеснительно спросила Алианетта.
— Изумительный, — естественно соврал я. Не стал говорить, что это похоже на воду.
— Его привозят из государства, практически сплошь покрытого снегом. Этот чай растёт на склонах вдоль горячих источников.
— Дорогой, видимо.
— Очень, — улыбнулась она.
Хочется сказать, что их обманули и чай из того же магазина гораздо вкуснее. Но статус вряд ли им позволит принять очевидное. Заложники собственного положения — что можно другим, уже нельзя им. Остаётся лишь пить эту мочу, да причмокивать. По крайней мере, на людях.
— Откуда ты, Грант, могу я поинтересоваться? — задал один из важнейших вопросов Джефферсон.
Я знал, что этот вопрос прозвучит. Я знал, что его будут задавать очень многие, поэтому заранее подготовил себе историю, которая если не убедит, то хотя бы позволит как-то контролировать ситуацию и давать ответы, к которым будет сложно подцепиться.
— Я с улицы, господин Голд, — ответил я спокойно. — Жил на улицах, прогуливал школу, к моему стыду. Мои родители умерли, я их не знал, и обстоятельства подтолкнули меня выживать своими силами. А потом случился прорыв, меня спас кто-то из охотников, где и поймали соцработники. В тот момент, едва пережив смерть я понял, что был идиотом и мне дают второй шанс, почему взялся за ум. А определённый талант в математике позволил мне его реализовать.
— Как откровенно, — кивнул он. — Знаешь, многие бы предпочли скрыть подобный факт.
— Но он рано или поздно вылезет наружу. Лучше сразу рассказать правду, чем потом позволить на себя ею давить.
— И на каких улицах ты жил?
— На всех подряд. От улицы Линделл вплоть до Заподнореченской, где меня и спасли.
— И ни разу не посещал школу?
— Какую-то посещал одно время, но в тот момент я был не из тех, кто стал бы запоминать, где учится. Для меня важнее было прокормить себя. Это, конечно, не то прошлое, о котором я люблю вспоминать, — мягко завершил я разговор.
Намёк был понятен — расспрашивать меня дальше будет просто неприлично. А без расспросов на чистую воду вывести человека нельзя. Продолжи он, и покажет уже себя в нелицеприятном свете. Естественно, Джефферсон не мог себе этого позволить.
Наше общение напоминало мне игру, где надо было выстраивать оборону словами — одна ошибка, и ты проиграл. Подобное мне не нравится. Я люблю обороняться физически, не словесно. Там хоть пулю в лоб атакующему можно загнать.
Джефферсон взглянул на Алианетта.
— Дорогая, проверь, пожалуйста, готов ли ужин.
— Да, отец, — тут же ответила она и покинула зал, напоследок бросив слегка встревоженный взгляд на нас.
Остались только мы вдвоём. Намечался разговор с глазу на глаз. Глава дома не стал тянуть, сразу перейдя к делу.
— Интересный ты человек, Грант, — медленно встал он с кресла и направился к окну. — Многие бы душу отдали, чтобы оказаться на приёме у нас. И они бы точно сделали всё, чтобы мы обратили на них внимание. Представили всё в лучшем свете, да так что выглядели бы едва ли не героями из сказок.
— Я не имею привычки врать о себе, — ответил я невозмутимо.
— Неужели? — бросил он взгляд через плечо. — Даже если это так, ты имеешь привычку многое о себе не рассказывать.
Я не знал, что ответить. Собственно, эти слова не подразумевали, что на них надо отвечать. Джефферсон встал напротив окна, как хозяин, окидывая взглядом свои владения.
— Знаешь, я видел много людей. Как ужасных охотников, так и лучших из лучших. Часть из них была куда достойнее тебя. Но знаешь, что с некоторыми из них стало при встрече с изгнанником?
— Смерть, — ответил я.
— Именно. Будь ты хоть самым достойным человеком в мире, изгнанники с одинаковым аппетитом съедают и тех, и других. Я был знаком с юными дарованиями, где профессия охотника переходит от отца к сыну с детства. Их знания были близки к идеалу, тренировки велись с самого детства, а учителями выступали лучшие из лучших. Они ходили с ними на охоту, чтобы постичь все тонкости охоты. А потом они погибали при первой же самостоятельной охоте. Причина — отсутствие опыта. В критической ситуации они терялись или принимали неверные решения. Поэтому, когда мне говорят, что победить изгнанника и не какого-то, а иллюзиониста помогли знания и удача, это вызывает у меня не больше, чем улыбку от интересной сказки.
— Всякое случается на охоте.
Он обернулся.
— Именно эти слова и сказал бы любой из нас, Грант. Всякое случается на охоте. У меня богатый опыт, я через многое прошёл и многое повидал. Не будет ложью сказать, что я успел встретить почти всех возможных изгнанников, которые только существуют. И то, что я вижу, говорит о том, что ты не в первый раз их встречаешь. Мне лишь интересно, почему ты так упорно это скрываешь. Даже не прошлое, а тот факт, что опыта у тебя достаточно, чтобы нивелировать отсутствие дара.
— У каждого есть свои секреты, господин Голд, — ответил я, встретившись с ним взглядом.
— Будь ты посговорчивее, и я бы даже подумал о том, чтобы действительно позволить моей младшей дочери встречаться с тобой. Такие люди нужны в семье охотников.
— Я не смею претендовать на руку вашей дочери, господин Голд. Ей гораздо больше подойдёт кто-то ей по статусу.
— Твои слова, да ей бы в уши, — вздохнул он.
В этот момент в комнату вернулась Алианетта. Окинув нас внимательным взглядом, который особенно сильно задержался на отце, она смиренно произнесла:
— Ужин готов.
Должен отметить, что в отличие от чая ужин меня не разочаровал. Разве что порции были рассчитаны на кого-то явно меньшего размера, чем мы. Ты смотришь на огромную тарелку, где в самом центре лежит маленький кусочек. Один укус, а еды уже и нет, откуда возникает вопрос — на кого это рассчитано? На людей, у которых нет аппетита?
Единственное, что нивелировало подобное — количество. Здесь и рыба в лимонном соусе, и какой-то очень нежный морепродукт, что таял во рту, и мясо на гриле под соусом, и чего только нет. Должен признать, что мои вкусовые рецепторы сходили с ума от наслаждения. Уж что-что, а готовить они умеют.
Отложив салфетку на стол, я удовлетворённо выдохнул. Несмотря на то что и закончил самым последним, я мог сказать, что хотя бы ради этого стоило сюда прийти. Местная еда не перестаёт открываться для меня самым необычным способом. Возможно, именно поэтому люди переходят на сторону хаоса — ради такого стоит стать еретиком.
Меня как током ударило в этот момент, пусть я и не показал этого. От этой ереси, нашёптываемой той частью сознания, в которой укрылся подлый голос хаоса, мне захотелось забить самого себя. Я бы с удовольствием убил ту тварь, что закралась мне в голову, если бы была такая возможность. Но рано или поздно я найду возможность с ней расправиться.
После ужина последовал диалог ни о чём. Отец Алианетты спрашивал меня об успехах, кем я себя вижу, что думаю по поводу последних новостей. Джефферсон вёл себя, как и было положено хозяину дома, не возвращаясь при дочери к той теме разговора, которую затронул ранее.
Но он ничего не забыл. Его взгляд прямо говорил, что он всё знает.
За разговорами меня привели в оружейную, которая была своеобразным музеем. Это была проверка, посмотреть мою реакцию на оружие, которое здесь было. А посмотреть есть на что. Мечи меня не интересовали, хотя они были семейной реликвией, но вот огнестрельное оружие было уже куда интереснее. От винтовок крупного калибра до автоматов.
А когда глава семейства отлучился, Алианетта не заставила себя долго ждать.
— Он тебя не обижал? — вопрос был задан так, будто я ребёнок. Не обидно, но странно.
— Мы просто поговорили о планах на будущее, — кратко ответил я.
— Мой отец строгий, но он добрый и справедливый, так что ты не суди его строго, хорошо? Просто он боится, что ты какой-нибудь дворовый парень, который хочет подняться по статусу за счёт меня.
— А если так оно и есть? — задал я встречный вопрос.
— Тогда ты слишком плохо стараешься, — улыбнулась она. — Как тебе вечер?
— Всё отлично.
— Заученная фраза на все случаи жизни при встрече с аристократами. А если честно?
— У вас хороший повар.
— Это да, отец очень привередлив к еде. Он считает, что хороший охотник лишь тот, кто хорошо питается, и очень трепетно к этому относится.
— Твой отец прав на этот счёт. Здесь мы с ним одних взглядов.
Весь остальной вечер прошёл без каких-либо приключений. Меня пригласили прогуляться по саду на территории их поместья, как они называли это место.
Отца рядом не было, но было двое охранников и две служанки. Намёк был понятен без слов, пусть Алианетта сама пыталась проявить здесь инициативу и хитрость. Никто из присутствующих так или иначе не мог сказать ей ни слова, когда она сама брала меня за локоть, невзначай прижималась и шептала на ухо. Чаще всего, слухи про тех, кто идёт с нами в сопровождении. Я считаю, что она делала это, чтобы позлить отца — ему точно обо всём доложат.
Под конец меня проводили до самого крыльца, где уже ждала охрана, чтобы довести меня до ворот. Будто боятся, что появится мысль здесь в кустах спрятаться и остаться у них.
Встреча прошла удачно. Мы нашли определённый язык с её отцом, это можно было считать успехом. Он был подозрителен к незнакомцу, что было хорошим показателем. Строгий, уверенный и крепкий, в нём чувствовалась военная выучка, вбитая в голову опытом работы в его сфере. Такой человек был ближе мне по духу, чем те, с кем приходилось общаться в гимназии.
Его можно было назвать своим человеком. Возможно, он был из тех людей, кто примет Империю без сопротивления, понимая важность её существования, и сможет повлиять на выбор других. Ведь Джефферсон не был из тех, кто любит купаться в роскоши, показывая это каждому встречному — это было по его дому, по его детям, по нему самому. Он защищал людей так же, как защищала их Империя.
Этот вариант требовал дальнейшей проработки.
О том, что мы нашли общий язык, говорило и последнее его предложение присоединиться к его семье в качестве их человека. Я отказался. Стать их человеком — это потерять свободу, что сразу бы ограничит меня и разрушит все дальнейшие планы, осложнив миссию. Мне нужен был статус, но мне нужна была и свобода действий, которой я был лишился прими его предложение.
Но в будущем, мне кажется, мы ещё встретимся с ним не раз.
Вечер закончился.
Джефферсон провожал взглядом юношу до самых ворот, наблюдая за тем, как его выводят с территории его дома.
— Как он тебе? — была тут как тут и его дочь.
— Не знаю.
— Ну не таким ты его себе представлял, верно? — не унималась она.
— Не таким, — здесь он мог согласиться с ней.
В своей голове он представлял совершенно иного человека и ожидал увидеть дворового парня, который будет или бахвалиться своими скромными достижениями, или заниматься лизоблюдством, лишь бы получить место в их доме.
Но едва он встретился с юношей, как стало ясно, что человек перед ним имеет мало общего с тем, кого глава семьи рисовал в голове. Достаточно было взглянуть ему в глаза, чтобы понять, что это не простой гопник с улицы. Но и не человек, которым пытался выглядеть.
Его взгляд был внимательным, холодным и пустым. Он держался уверенно и спокойно, не показывая ни малейшего страха перед тем, кто выше его по статусу и явно сильнее. Взгляд и поведение охотника, который не раз и не два подходил к той тонкой грани, за которой начинается смерть. Он был похож на того, кто действительно был способен убить демона, но при этом пытался это всячески скрыть.
Почему? Это был главный вопрос, который мучил Джефферсона.
Юноша отказался от статуса их человека, он не выставлял себя напоказ. Не хочет раскрыть себя перед кем-то? Джефферсон, естественно, проверил личность Гранта, проверил, совершал ли тот преступления, за которые его могут преследовать.
Но вот что интересно, о его существовании стало известно буквально около месяца назад. Скрыл свою личность? У него брали отпечатки пальцев, делали фотографии и брали кровь — будь он замешан в каких-либо противозаконных делах, это бы выяснили в то же мгновение. Но он был чист. Чист в буквальном смысле слова до того самого момента, пока его не нашли. Как с неба свалился.
Можно было сделать вывод, что ему не интересен статус, по крайней мере, статус человека семьи. Но и к их дочери он не сильно-то и тяготел, судя по всему, а значит его не интересовало стать даже в будущем аристократом. Тогда что? Связи? Влияние? Деньги? Что-то другое?
Уважение и подозрение — эти два чувства испытывал глава семейства, глядя вслед их гостю. Такой человек был нужен любому дому, из него мог получиться хороший охотник или даже просто солдат, пусть и без дара. Но кто он на самом деле?
— Надеюсь, ты помнишь наш уговор, — напомнил Джефферсон своей дочери. — Ты должна будешь познакомиться с Твеном.
— Помню, — буркнула та недовольно, словно маленький ребёнок.
Чего нельзя было сказать об их госте — он вёл себя гораздо взрослее, чем выглядел.
Единственная проблема в этом районе — автобусная остановка. Она была достаточно далеко. Или планировщики города решили, что местным семьям не нужен общественный транспорт, или сами они были против, чтобы кто-то проезжал через этот район и лицезрел их богатства. При любом варианте — автобусная остановка располагалась за пределами этого района. Я не думаю, что у местных с этим были проблемы. Каждый из них имеет автомобиль, возможно несколько.
Уже стемнело. Но улицы были достаточно хорошо освещены. Куда более интересно, что повсюду были камеры. Каждый шаг отслеживался. Скорее всего, где-то есть не просто полиция, а охрана конкретно этого района. Сюда незамеченным не проберёшься.
Я уже прикидывал, каким образом, если возникнет такая необходимость, сюда можно попасть. Первым делом — система охраны, её надо будет отключить и взять под контроль центр безопасности этого района. Найти его будет не проблема, я уверен. Никто не ждёт вторжения, и демонстративность безопасности призвана предупредить преступления.
Потом надо будет отключить электричество в районе. Насколько мне известно, здесь питается не каждый отдельный дом, а район разом из подстанции. Хочешь оставить всё без света — бей по подстанции. И лучше сразу обесточить всю зону операции, чем отдельно взятый дом.
Конечно, это лишь мысли. Так я коротал время в дороге, однако всегда надо быть готовым ко всему.
Вскоре район богатых закончился. Он был отделён от остального города своеобразным естественным барьером в виде лесополосы, за которой начинались благополучные спальные районы. Случайно к домам семей не заедешь, и со стороны их просто не видно. Интересный способ оградиться от остальных.
В Империи распределение сословий по власти и благосостоянию было не по горизонтали, по площади, как здесь, а по вертикали, в высоту. В этом было главное отличие архитектуры с той же Террой. Те, кто богат и влиятелен, жили на верхних уровнях, обычные люди на средних. Бедные располагались в самом низу, в трущобах, куда солнечный свет далеко не всегда доходит. И благополучный город сверху был рассадником ереси внизу.
Иногда эта разница была настолько сильной, что выглядело, будто это две разные планеты.
Я уже вышел из лесополосы и шёл по тротуару, когда обратил внимание на машину у противоположной стороны дороги. Она не выглядела подозрительно, но внутри кто-то сидел. Будто сидел и ждал кого-то на пути к остановке.
Внутри меня сразу же возникло плохое предчувствие. Какова вероятность, что это за мной? Мала, очень мала, однако она была. Интуиция тихо шептала, что что-то не так, и стоит развернуться. Лучше перестраховаться, чем фатально ошибиться.
Я развернулся и пошёл в противоположную сторону. За моей спиной завёлся двигатель, фары осветили дорогу, после чего машина медленно покатилась за мной. Из подворотни за моей спиной вышел один из мужчин, который быстро запрыгнул в машину.
Теперь, то, что это за мной, я был почти уверен. Засада на пути к остановке. Кто бы то ни был, это приехали взять меня живым, иначе бы уже стреляли. Вариантов как-то разобраться с теми, кто, скорее всего, вооружён, у меня не было. Оставался единственный вариант — бежать.
И я побежал. Побежал ровно до первой подворотни, откуда передо мной выскочил мужчина. В его руке был пистолет, который уже смотрел мне в лицо. Будь расстояние поменьше, я бы попытался выхватить у него оружие, однако метра четыре между нами — это не та дистанция, с которой это можно сделать.
Оставалось развернуться и бежать в другую сторону, но эта небольшая задержка дала время подъехать машине, откуда выскочили сразу двое вооружённых людей. Оба ствола смотрели в мою сторону.
— Полезай в машину, парень, не испытывай наше терпение, — произнёс один из них.
Я бросил взгляд на противоположную сторону.
Если я нужен им живым, то по мне стрелять не будут. Я могу добежать до другой стороны и перепрыгнуть забор, где дальше всё будет зависеть от удачи. Но в этот момент раздался отчётливый щелчок курков.
— Нам необязательно брать тебя живым, — произнёс низким голосом один из них.
При таких обстоятельствах бежать было попросту некуда.