(Или: Это все забавы и игры, пока ты не проснешься голым)
Мы просыпаемся при свете дня в моей постели. Я не помню, как вообще добралась до спальни, и вполне возможно, что Колби отнес меня сюда на руках.
Я приподнимаюсь на локте и изучаю его. Он спит и выглядит таким юным, когда спит.
Поскольку он молод, мой разум дьявольски напоминает мне об этом. Он достаточно молод, чтобы быть твоим ребенком.
Нет, это не так! Другая половина моего мозга спорит. Даже близко не так.
Здорово.
Я вздыхаю. Теперь я спорю сама с собой. Я почти уверена, что это признак безумия. Все, что мне сейчас нужно сделать, это начать раскачиваться на своем сиденье и что-то бормотать, и Софи сможет меня сдать.
Софи!
Я бросаю взгляд на часы и вздыхаю с облегчением. Сейчас только 10:00 утра. Ее не будет дома еще несколько часов.
— Доброе утро, — говорит Колби, потягиваясь рядом со мной.
Я снова смотрю на него. Он восхитительно мил, когда только просыпается. Его волосы взъерошены, а глаза остекленели от сна.
— Мне жаль, — говорю я ему. — Я тебя разбудила?
Он качает головой. — Нет. Я не спал. Я просто лежал здесь с закрытыми глазами и слушал, как ты храпишь.
— Я не храплю! Я протестую, хихикая. — Я этого не делаю.
— О, ты делаешь, — настаивает он, наклоняясь, чтобы поцеловать меня. — Но это мило.
Его поцелуй мягкий и нежный. И пугающий.
Нам не следует целоваться или быть обнаженными прямо сейчас, при свете дня. Или быть в постели вместе обнаженными. И целоваться. Он Колби, а я Эллисон. Он намного моложе меня. И это совсем не круто.
Я отступаю назад.
— Все в порядке? — его брови сошлись на переносице. Я качаю головой.
— Я не знаю. Нам не следовало этого делать. Прямо сейчас ты — Колби. А я Эллисон. И это не то, что мы должны делать.
Колби на мгновение замирает, затем садится. Мне приходится игнорировать то, как напрягается его пресс, когда он двигается, если я хочу продолжить какие-либо когнитивные размышления.
— Ты права, — соглашается он. — Мы увлеклись. Это случается. Это часто случается, когда вовлечены желе-шоты — добавляет он с иронией. Он поворачивается ко мне.
— Но это не конец света, Элли. Это была оплошность. Ничего страшного. Это было весело. Мы друзья. И прошлой ночью мы были друзьями с привилегиями. Не сходи с ума, ладно?
Не сходи с ума. Что за юные слова ты говоришь. Сегодня мне уже в четырнадцатый раз напоминают, насколько он молод. Я киваю.
— Хорошо.
Колби перекидывает ногу через край кровати и встает. Я не могу не смотреть. У меня потрясающая стойкость духа, но я не долбаная монахиня. И тогда я жалею, что посмотрела. Он стоит там, на солнечном свету, во все свои двадцать два (или двадцать три?) совершенных года, и я немедленно хочу, чтобы он вернулся в постель. Но я с трудом сглатываю и подавляю эту мысль.
Убирайся обратно в ад, сатана, где тебе самое место! Я молча отчитываю свои мысли.
— Но раз уж я сейчас здесь, не хочешь ли ты принять душ вместе со мной? — лукаво спрашивает Колби. Он поворачивается, и теперь я вижу весь профиль его тела, полуэрегированный член и все такое. Мать-природа во всей своей красе. Я решаю, что, в конце концов, она, скорее всего, женщина. Она создавала таких мужчин, как Колби, в качестве подарков женскому полу.
Я киваю, вопреки воле своих логических мыслей.
— Да.
Он поднимает меня на ноги и тащит в душ.
Очевидно, сатана не вернулся обратно в ад, как я того требовала. Вместо этого он контролировал мои мысли в душе, потому что там мы с Колби занимаемся сексом во всех мыслимых позах, известных человеку… наряду с еще несколькими, которые сатана изобрел на лету.
Когда все зеркала запотевают и мы полностью измотаны, мы, спотыкаясь, выходим на холодный воздух.
— Что ж, — криво вздыхаю я. — На этой неделе мне не нужно будет ходить на йогу.
Колби смеется и вытирается полотенцем.
— Ты мне нравишься, Элли. Серьезно. И не только потому, что ты мне за это платишь.
Мое сердце останавливается. Я думаю. Выражение его лица сейчас такое милое, но это не то, чего я хочу. Я не могу «встречаться» с двадцатилетним парнем. У меня не может быть с ним никаких настоящих отношений… даже соглашения «друзья с привилегиями». Я смотрю на него, и он сразу же видит это по моему лицу и отступает.
— Я не имел в виду… Я имел в виду… — Сейчас он заикается, и это первый раз, когда я вижу его каким-либо иным образом, кроме хладнокровия и собранности. В кои-то веки он выглядит на двадцать два (или двадцать три!) года, каковым он на самом деле и является.
— Все в порядке, — говорю я, перебивая его. — Я не знаю, к чему ты клонил, но все в порядке. Я просто еще не готова к отношениям. Ты удивительный и обалденный, и все же ты мне тоже нравишься.
— Это то, что я хотел сказать, — говорит он, и я не могу понять по его лицу, правда это или нет. — Я только хотел сказать, что ты мне нравишься. Что ты потрясающая, и я считаю тебя своим другом.
Я улыбаюсь, тепло разливается по мне.
— Я тоже считаю тебя своим другом. Это одна из идей, которая пришла в голову Саре и которая на самом деле была хорошей.
— Значит, я был идеей Сары? — спрашивает Колби с ухмылкой, натягивая одежду.
Я киваю.
— А чьей еще?
Он смеется. — Хорошая мысль. Эта твоя подруга — нечто особенное.
— Это так, — соглашаюсь я. — Она втягивает меня во всевозможные неприятности. Но эта конкретная проблема… что ж, мне это нравится. Но мне нравится, как все обстоит сейчас. Я не хочу, чтобы это менялось.
Это значит, что я не собираюсь встречаться с парнем двадцати с небольшим лет. Даже если он чертовски сексуален и научил меня, как поставить мужчину на колени ровно за пять минут.
Он улыбается мне.
— Сообщение получено, Элли Кэт. Но мы можем быть друзьями. И ты все еще мой клиент, верно?
Я киваю.
— Конечно.
Потому что я слишком сильно хочу облизать твое тело, чтобы отказаться от этого, добавляю я про себя.
— Хорошо, — говорит он. — А теперь я собираюсь уходить. Хочешь, я принесу тебе кофе или еще что-нибудь, прежде чем уйду?
Я качаю головой.
— Нет, я встаю.
Он наклоняется и целует меня в лоб.
— Прошлая ночь была веселой. Позвони и назначь встречу на следующие выходные, хорошо? — Я снова киваю.
А потом он ушел.
И я одна в своей комнате.
Я накидываю халат и спускаюсь на кухню, чтобы сварить кофе. Я оцениваю ущерб. Пол посыпан солью, моя одежда валяется посреди комнаты, а с барной стойки для завтрака все скидано.
Я улыбаюсь при воспоминании о прошлой ночи.
Что ж, никто не может сказать, что я не смелая и не веселая.
Я вздыхаю и начинаю убирать следы побоища.
***
— Ты сделала что?? — Сара поражена и практически лишилась дара речи, что я чувствую себя обязанной отметить в своем календаре. — Вы провели с ним ночь в твоем доме?
Я киваю.
— Ага. И он был Колби, а не Шейд. Я явно размыла какую-то невидимую границу. Но я все уладила с ним. Это была временная оплошность. Теперь все вернется на круги своя.
Сара с сомнением смотрит на меня. Мы снова обедаем в центре парка, и поэтому ей приходится говорить потише, иначе она напугает маленьких старичков, которые приходят сюда покормить уток.
— Я не знаю об этом, — говорит она. — Я думаю, что это одна из тех ситуаций, когда, как только вы пересекаете эту черту, ничто уже никогда не будет прежним. Я имею в виду, что у тебя уже был секс с Колби. Раньше у тебя просто был секс с Шейдом. Это грандиозно, Элли. Может, тебе стоит просто подумать о том, чтобы встречаться с ним.
Я пристально смотрю на нее.
Но не раньше, чем эти образы мелькают у меня в голове. Мы с Колби встречаемся. Идем в кино. Ужинаем. Чтобы люди принимали его за моего сына. Нет, спасибо.
Поэтому я говорю ей это.
— Люди подумали бы, что он мой сын, — твердо говорю я. — И, хотя мне нравится то соглашение, которое у нас есть, я не собираюсь встречаться с ним. Этого не случится, Сара.
Она зажимает рот.
— Посмотрим, мисс Напряженная. Посмотрим.
— Нет, мы не будем, — говорю я ей. — Не в этот раз. Но, говоря о зрении… Посмотри мне в лицо и скажи, что ты видишь.
Я наклоняюсь над своей индейкой и прижимаюсь лицом к ее лицу. На секунду она поражена, но затем заглядывает мне в глаза, ее глаза смотрят прямо в мои собственные.
— Что именно я ищу? — спрашивает она, осматривая меня.
— Мои гусиные лапки, — отвечаю я. — Насколько они плохи? Рик Мудак был у меня дома в эти выходные и среди прочего, он упомянул, что у меня ужасные гусиные лапки. Так ли это?
Она поворачивает мое лицо к свету туда-сюда.
— Они там, — объявляет она. — Но они не ужасные. Рик — придурок. Очевидно. Тебе тридцать пять. У тебя будут морщинки от смеха. Мы много смеемся. Это неизбежно.
Сара снова берет свой сэндвич и беззаботно откусывает от него.
— Так ли это? Я задумчиво отвечаю, уставившись в пространство. — Ты когда-нибудь пробовала ботокс?
Сара чуть не подавилась, и я хлопаю ее по спине. Я мельком вспоминаю инцидент с бразильским воском и бью чуть сильнее, чем необходимо. Затем я злобно улыбаюсь. Хлопать по ее маленькой худенькой спинке на удивление приятно.
— Ты серьезно? — выдыхает она, вытирая рот салфеткой и отталкивая мою руку. — Ты не сделаешь ботокс. Ты ведь знаешь, что это такое, верно? Это бактерия, вызывающая ботулизм. Это долбаный токсин.
— О, я знаю, — говорю я ей. — И я не собираюсь делать ботокс. Мы собираемся.
Она снова подавилась.
— Нет. Если ты думаешь, что… нет. Она смотрит на меня так пристально, как только может, задрав свой тощий носик. Ее короткие, торчащие рыжие волосы выглядят так, словно даже они тоже восстали против меня. Я улыбаюсь.
— О, да, — говорю я ей. — Я встречалась с жиголо, занималась с ним сексом, купила секс-игрушку и сделала бразильскую эпиляцию. Все по твоему приказу. И я должна признать, что это были хорошие идеи. Тебе придется признать, что иногда у меня тоже возникают хорошие идеи. Я почти уверена, что это один из тех случаев.
Теперь она заикается. Совершенно лишенная дара речи. Мне определенно нужно будет отметить это в календаре.
— Но… но… ботулизм — это бактерия. Впрыснут мне в лицо! Это совсем не то, что…
— Отличается от пениса незнакомца, введенного в мое влагалище? — невинно спрашиваю я. Сара едва не брызжет слюной.
— Нет, но тебе это понравилось!
— Конечно, мне это понравилось! Я смотрю на нее так, словно у нее выросло две головы. — Этот пенис прикреплен к идеальному телу двадцати с чем-то лет. И я уверена, что тебе тоже понравится ботокс. Знаешь, у тебя тоже гусиные лапки. Я никогда раньше не хотела ничего говорить. Но ты должна знать. Нам обоим не помешало бы омоложение. И это именно то, чем является ботокс. И предположительно, это даже не больно.
— Ты дьявол, — объявляет Сара, убирая мусор после обеда.
— Не имеет значения, — сладко отвечаю я, возвращая ей ее вчерашние слова. — И ты тоже дьявол. Вот почему мы так сильно любим друг друга. Я запишусь на прием.
— Я не могу сделать это сегодня вечером, — огрызается она. — У меня Спиннинг.
— Все в порядке, — говорю я успокаивающе. — Я уверена, что у них есть свободные места на завтрашний вечер.
Сара срывается с места, но не раньше, чем пару раз бросает на меня свирепый взгляд для пущей убедительности. На полпути к своей машине она поворачивается и отталкивает меня обеими руками. Обеими руками — потому что она говорит серьезно. Я смеюсь, а пожилая дама, сидящая рядом с нами, ахает.
Я наклоняюсь.
— Я сожалею об этом, мэм.
Но на самом деле это не так. Приятно хоть раз в жизни одержать верх над Сарой. Это длилось так долго. Обычно именно она вытворяет такое дерьмо.
Я в прекрасном настроении возвращаюсь в свой офис и заручаюсь помощью Тейлор в поиске лучшего пластического хирурга в городе с применением ботокса. У нее назначена встреча для нас с Сарой в течение часа.
— Чему Вы улыбаетесь? — спрашивает Алекс, влетая в мой кабинет.
Я отворачиваюсь от компьютера и улыбаюсь своему новому боссу. Я ни за что не скажу ему, что смеюсь, потому что только что отправила Саре по электронной почте время нашей встречи с ботоксом на завтрашний вечер. Я практически слышу, как она кричит отсюда, и это доставляет мне огромную радость. Возможно, я немного садистка, и я не могу допустить, чтобы мой новый босс знал об этом.
— Ничего особенного, — отвечаю я ему. — Наверное, у меня просто хорошее настроение.
— В понедельник? — Алекс приподнимает одну красивую бровь. Да, даже брови у него сексуальные. Я улыбаюсь.
— Думаю, да. Я знаю. Я, должно быть, инопланетянин или что-то в этом роде.
— Я думаю, ВЫ, несомненно, инопланетянин.
Алекс снова улыбается, и снова у меня возникает самое странное чувство, что я его знаю. Но еще раз повторяю, я знаю, что это не так. Я бы запомнила такое сексуальное личико. И тело. В этом я уверена. Я рассеянно задаюсь вопросом, сколько часов в неделю он проводит в спортзале.
— Я договорился о нашей встрече с поставщиком, — говорит он мне, возвращая мои мысли к настоящему. — Ты сможешь быть готова к отъезду к вечеру четверга? Встреча состоится в пятницу утром в Сан-Диего. Мы проведем встречу, а затем улетим обратно тем же вечером.
Я бросаю взгляд на свой календарь. Я, конечно, могу попросить Софи остаться в четверг вечером с Риком. А если нет, Сара заберет ее.
— Конечно, — говорю я ему. — Это будет прекрасно. Я буду готова.
— Отлично, — отвечает он. — Я попрошу Либби отправить детали Тейлор по электронной почте. И я принес тебе справочную информацию об их компании, чтобы Вы были в курсе событий. — Он протягивает мне папку.
— Отлично, — улыбаюсь я.
Я ожидаю, что он уйдет, но он этого не делает. Он задерживается, болтая о пустяках… о том и сем. Я ловлю себя на том, что наблюдаю за ним. То, как он двигается, как непринужденно говорит.
Алекс определенно красив по-взрослому. Утонченный и великолепный. Очевидно, ему стало комфортно в своей шкуре, и он хорошо ее носит. Его костюмы дорогие и сшитые на заказ, его обувь идеально начищена. Его улыбка… ну, опьяняющая. Я знаю, это звучит банально, но это правда. И он улыбается мне прямо сейчас.
— Итак, что Вы думаете? Это выполнимо?
Выполнимо? Черт возьми, да, с ним можно справиться. Но подождите.
О-о-о. Он попросил меня о чем-то, и я понятия не имею, о чем.
— Эм, конечно, — отвечаю я.
Пожалуйста, Господи, не дай мне согласиться на что-то ужасное, я молча молюсь.
Хотя я не уверена, что Бог будет настолько склонен помочь, поскольку я не знаю, что сказал Алекс только потому, что размышляла о том, насколько он сексуален.
Алекс улыбается, тепло разливается по его глубоким голубым глазам.
— Идеально! Я попрошу Либби позаботиться о документах для стажера, и я скажу своему сыну, что он может приступить, когда мы вернемся из нашей поездки. Спасибо Вам, Элли. Я ценю это.
Я замираю. Стажер?
Дерррррьмо. Почему я не обращала внимания? У меня нет времени на стажера. Но сейчас я вряд ли могу сказать «нет».
Вместо этого я улыбаюсь. — Конечно. Это не проблема. Мы наверняка сможем найти для него какое-нибудь занятие.
Алекс встает со стула и улыбается еще раз, затем уходит.
Я опускаю голову на свой стол.
Я такая идиотка.
Я неохотно поднимаю голову, чтобы отправить Тейлор хорошие новости по электронной почте. Она отвечает за ещё одного стажера. И не просто стажера, а сына нашего старшего вице-президента. Она убьёт меня.
Я слышу, как она вскрикивает, когда читает это, поэтому я бегу к своей двери и запираю ее, чтобы она не смогла применить ко мне какое-либо физическое насилие. Я слишком молода, чтобы умирать.
***
— Я убью тебя, — говорит мне Сара. И судя по выражению ее лица, когда мы подходим к кабинету пластического хирурга, она, возможно, не шутит. Я на всякий случай отступаю от нее на шаг.
— Все будет хорошо, — уверяю я ее.
Хотя, честно говоря, я не чувствую себя настолько уверенно. Я всегда говорила, что никогда не сделаю никакой пластической операции. И хотя инъекция ботулизма в лицо — это не совсем хирургическое вмешательство, я также не чувствую себя такой уж тепло и хорошо настроенной.
— Люди делают это постоянно, — продолжаю я, когда мы регистрируемся и сидим в шикарном зале ожидания. Слева от нас течет водяная стена, и мои ноги покоятся на тиковом полу. — И этот парень, должно быть, действительно хорош. Посмотри на этот зал ожидания! У них даже есть шоколад.
Я направляюсь к маленькому кафе сбоку, где есть автомат для приготовления мокко/кофе/латте и корзиночки с шоколадными батончиками.
Сара закатывает глаза.
— Хм. Он просто пытается привлечь постоянных клиентов. Он хочет вернуть нас на липосакцию.
Я хихикаю и беру журнал. Но мы не ждём достаточно долго, чтобы прочитать это. Они зовут нас, и мы идём вместе, ведомые очень аккуратной медсестрой в стиле Барби.
После того, как в наши лица на короткое время ткнули длинными иглами, мы выходим обратно через несколько минут.
Это было быстро, безболезненно, и это было совсем не похоже на тот адский опыт, который я испытала с бразильским воском. Это почти не кажется справедливым — кажется, что для того, чтобы отплатить Саре, нужно было приложить немного больше усилий. Я поворачиваюсь к ней.
— Видишь? У нас все в порядке. И через пару дней мы будем выглядеть на десять лет моложе. Тогда ты сможешь поблагодарить меня, если захочешь. Тебе не нужно делать это сейчас.
Я смеюсь, а она свирепо смотрит на меня.
Но утром весь этот сценарий меняется на противоположный.
***
Когда Сара заходит ко мне домой, чтобы посмотреть на мое лицо, она смеется до тех пор, пока чуть не обмочится в штаны. Потому что я похожа на Человека-слона. Или, скорее, я выгляжу так, как выглядел бы Человек-слон, если бы у него только что была аллергическая реакция на ботулизм.
Я плачу, а Сара смеется, когда Софи врывается в мою ванную.
Я вижу, как моя дочь заметно вздрагивает, когда смотрит на мое лицо. И, честно говоря, это выглядит так, словно в мое лицо въехал мусоровоз.
Мои глаза распухли до такой степени, что я практически выглядываю из-за двух пышных стопок теста с прорезями в них. У меня под глазами слабые тени, и я не уверена, но мне кажется, что в моем левом глазу даже лопнул кровеносный сосуд. Хотя я не могу сказать наверняка, потому что не могу открыть его достаточно широко, чтобы рассмотреть.
— О, боже мой! Кто это с тобой сделал? — требует ответа Софи, бросаясь ко мне и кружа меня вокруг себя. — Клянусь богом, если это сделал папа, я убью его. Мы вызовем полицию.
Я с минуту смотрю на нее в замешательстве, прежде чем понимаю, что она думает, что кто-то избил меня. Я выгляжу так плохо, что кажется, будто кто-то ударил меня по лицу.
Сара сейчас умирает.
Софи свирепо смотрит на нее. — Как ты можешь так смеяться? Я думаю, моей маме нужен врач.
Сара воет.
— Твоя мама уже была у врача, — выдыхает она. — Вот что произошло. Это называется ботокс, милая. И твоя мама настояла, чтобы мы пошли. И, очевидно, из-за такой мелочи, как Карма, у твоей мамы была какая-то реакция.
Говоря это, Сара поднимает трубку своего мобильного телефона и набирает номер. Минуту спустя она разговаривает с кабинетом врача. Она кивает и соглашается с кем-то, а затем поворачивается ко мне.
— У тебя есть проблемы с дыханием?
Софи ахает, и я быстро качаю головой.
— Нет.
Сара передает это медсестре, затем снова кивает, прежде чем повесить трубку.
— Ага. Похоже, у тебя была какая-то реакция. Она сказала, что опухоль должна спасть, вероятно, в течение дня или двух. Если у тебя возникнут трудности с дыханием или глотанием, тебе следует обратиться в отделение неотложной помощи. В противном случае ты можешь использовать безрецептурные лекарства от дискомфорта и пакеты со льдом. Я так рада, что мы это сделали, а ты? Какая это была замечательная идея.
Она саркастически приподнимает рыжую бровь, глядя на меня. И я свирепо смотрю на нее.
— Я никуда не могу пойти, — рычу я. — Не сейчас, когда я так выгляжу. Я выгляжу так, словно мне самое место в женском приюте.
Сара, наконец, сжалилась надо мной и перестала смеяться. Она даже слегка обнимает меня за плечи.
— Я думаю, это преподало нам ценный урок, — серьезно говорит она.
Я киваю.
— Что нам никогда не надо вводить токсин в лицо?
Она кивает.
— Это, но также и то, почему мы оставляем подобные решения за мной. Это у меня блестящие идеи.
Я не утруждаю себя закатыванием глаз, потому что все равно никто не смог бы этого увидеть. Вместо этого я просто топаю к своей кровати и падаю на нее, накрываясь с головой.
Софи приносит мне пакет со льдом, когда уходит в школу, потому что очевидно, что она ангел. Она унаследовала эту черту от своей матери. Я благодарю ее и даю ей 20 долларов на обед. Я прижимаю лед к своему бедному лицу и беру пульт дистанционного управления. Если я собираюсь лечь в постель, то буду смотреть канал «Lifetime» весь день.
И это именно то, что я делаю. То есть до тех пор, пока мой мобильный телефон не зазвонит в 16:00. По номеру я вижу, что это офис, поэтому я должна ответить.
Это Тейлор.
— Привет, босс, — весело приветствует она меня. — Вы чувствуете себя лучше?
Я позвонила сегодня утром и сказала, что у меня грипп. Очевидно, я никак не могла сказать им правду.
— Немного, — честно отвечаю я. — Надеюсь, я вернусь завтра.
— Отлично, — отвечает она. — Эй, я звоню, потому что заходил Алекс и попросил у меня файл, который он дал Вам вчера — тот, в котором содержится информация о поставщике, с которым Вы собираетесь встретиться на этой неделе? Я сказала ему, что он у Вас в портфеле. Это верно, не так ли?
Я киваю, потом вспоминаю, что она меня не видит.
— Да, он у меня в сумке. Я отдам ему его завтра.
— Ну, в том-то и дело. — И я замираю от ее неуверенного тона. Тейлор никогда, ни в коем случае не колеблется. Это часть ее характера.
— В чем дело? — нервно спрашиваю я.
— Ему он нужен сегодня, потому что он готовит какой-то отчет, или краткое изложение, или что-то в этом роде для встречи. Ему пришлось уйти пораньше на встречу, и он хотел узнать Ваш адрес, чтобы потом заскочить и забрать его. Я дала ему его — я подумала, что Вы не будете возражать.
Я хочу покончить с собой. Серьезно. Очевидно, что самоубийство — единственный выход из сложившейся ситуации.
— Когда он выехал, ты не знаешь? — Я удивлена, что могу спрашивать об этом спокойно. Я вижу свое расплывчатое отражение на экране телевизора, и это некрасиво.
— Он ушел больше часа назад. Я предполагаю, что он должен быть у Вас скоро.
Я стискиваю зубы и делаю глубокий вдох. Очень быстрый вдох, так как у меня не так много времени.
— Тейлор, мне нужно, чтобы ты добавила кое-что в мой календарь на завтрашнее утро.
— Ладно, я все достала. Я готова, — говорит она. — Что это?
— Добавь «Убить Тейлор» в течение одного часа в 9:00 утра. Я хочу, чтобы у меня было достаточно времени.
Затем я вешаю трубку для пущей убедительности.
Я извинюсь завтра. А пока я должна придумать, что делать.
Я ненадолго задумываюсь о том, чтобы надеть мусульманский хиджаб, но отвергаю эту идею только потому, что у меня его нет под рукой.
Пока я летаю по комнате, на грани истерики, я вспоминаю охлаждающую гелевую маску, которая входила в набор для спа-процедур, который Софи подарила мне на Рождество. Сейчас он в морозилке, вероятно, погребен под тридцатью четырьмя пакетами замороженного горошка. Я никогда им не пользовался. И я также никогда не готовлю замороженный горошек.
Я бросаюсь к холодильнику.
Я буду выглядеть нелепо, но это лучше, чем выглядеть как Человек-слон.
Перебирая все замороженные продукты в своей морозилке, я начинаю паниковать, потому что не могу найти то, что нужно, когда слышу, как на подъездной дорожке хлопает дверца машины.
Дерррррьмо.
А потом произошло чудо. Я нахожу маску, спрятанную сзади.
— Спасибо тебе, Боже, — шепчу я.
Мое сердце бешено колотится в груди, когда я надеваю маску на голову и прикладываю ее к лицу. У меня даже нет времени посмотреться в зеркало. Я могу только молиться, чтобы это скрыло мое уродство.
Раздается звонок в дверь, и я расправляю ночную рубашку и расправляю плечи. Единственный способ справиться с этим — быть уверенным в себе. И вести себя нормально. Все открывают дверь в пижамах и спа-маске, верно?
Я направляюсь к двери.
Я знаю, что выгляжу нелепо, но мне все равно. И, кроме того, с этим все равно ничего не поделаешь.
Я распахиваю дверь.
И Алекс вздрагивает точно так же, как это сделала Софи.
Я серьезно хочу умереть.