Оля
— Поэтому мне пришлось выдать твою тайну и рассказать маме о причине, по которой ты не умеешь готовить, — быстро выпаливает Мариам, до боли сжимая мои пальцы. — Прости меня пожалуйста.
На переваривание информации у меня уходит какое-то время.
— Получается, что ты всё знала…
Чувствую себя отвратительно. Я не признавалась Мари в том, что происходит в моей семье, а выходит, что и не нужно было.
— Да. Когда я только перешла к вам в школу я случайно услышала разговор девчонок в классе. Твои родители приходили как раз к классной руководительнице, ну а девчонки начали трепаться, мол как сильно изменился твой отец. Я невольно прислушалась и поняла, что произошло что-то ужасное, а когда уточнила у них, они всё и выложили, только попросили пообещать, что я тебе не скажу, — Мариам кивает официанту, который приносит нам уже по второму молочному коктейлю, а потом снова тянется к моим рукам, — вот только не говорила я тебе не потому что обещала девочкам молчать, а потому что не хотела тебя в неловкое положение ставить. Ты так была добра ко мне, несмотря на мою не слишком дружелюбную семью, продолжала дружить со мной и во всем поддерживала. А я и сама очень прониклась к тебе. Боялась, что ты разозлишься, что лезу не в свое дело и перестанешь со мной общаться.
Я грустно улыбаюсь, смотря в искренние глаза подруги. Что ж, на одну тайну меньше. Наверное, это хорошо.
— Теперь я понимаю почему ты ни разу не упрекнула меня в том, что я не спешу домой.
— Да. Я старалась тебя как можно чаще приглашать к себе. Если бы можно было, я бы тебя с Алисой вообще у нас поселила, — эмоционально произносит она.
Крепко сжимаю её прохладные пальцы и благодарно киваю. Вот как бывает — думаешь, что человек тебе близок, а в какой-то момент оказывается, что он все это время был ещё ближе, только ты об этом даже не догадывался.
— Боюсь, твоя мать этого не пережила бы, — смеюсь я.
Щеки Мари стремительно краснеют, а глаза наполняются виной.
— Прости её. Не знаю, что на неё нашло вчера. Но есть в этом и плюс, ты бы слышала как Давид тебя защищал. Он впервые так говорил с мамой, мне даже страшно стало за него.
Сердце подпрыгивает и разбухшим шаром застревает в горле.
— Почему?
— У нас неприемлемо, чтобы дети повышали голос на родителей. Папа потом его строго отчитал по возвращению. Смягчило ситуацию только то, что мама действительно была виновата.
Стараюсь сдержать рвущуюся наружу улыбку, но не получается. И хоть Давид вчера так и не ответил на мой вопрос, мне кажется, ответ я и сама знаю. Чувствую на каком-то подсознательном уровне.
— Эй, ты почему улыбаешься?
Вскидываю на Мари взгляд и, спохватившись, деланно равнодушно веду плечом.
— Просто приятно, что он вступился за меня.
— Это да, особенно если учесть, что он долгое время тебя недолюбливал. Оль, — зовёт Мари и внимательно смотрит мне в глаза, — а Давид был в курсе твоей ситуации, да?
Чёрт…
— Не целиком. В общих чертах.
— Как так?
От волнения у меня начинают потеть ладони, и я быстро выдергиваю их из рук подруги. Хватаюсь за высокий стакан и делаю несколько глотков клубничного шейка. Не хватало только, чтобы она узнала, что я ночевала у них. Я не переживу, если потеряю её, а это точно случится, потому что одно дело защищать меня перед матерью, а другое — тайком ночевать в комнате её брата, у которого есть невеста.
— Когда он тебя подвозил, то столкнулся с отцом, да? — догадывается моя чрезмерно умная девочка.
— Да. Мне было стыдно тебе признаться, — отвожу стыдливо взгляд.
— Я так и поняла, — сочувственно склоняет она голову на бок, — а вчера ты ему рассказала детали?
— Мхм, — снова вру.
— Ясно. Ну, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Теперь вы с Давидом может наконец-то сможете нормально общаться.
— Может быть…
Вот только Мариам оказалась неправа.
Уже две недели как мы совсем не общаемся и почти не видимся.
С танцев Давид перестал забирать сестру. За ней приезжает то отец, то приходит Демьян. Зная, как для неё важно время, проведенное с ним, я сразу же ретируюсь и добираюсь домой или сама, или с Мишей.
С Давидом мы практически не пересекаемся. Домой я к ним не езжу, как бы Мариам меня не упрашивала. Пока что я не готова к встрече с Лусине. А утром он перестал ездить с отцом, чтобы привести Мари в школу.
Сначала я думала, что это просто совпадение. Не получается из-за учебы, или еще что-то, но потом поняла, что он меня игнорирует.
Наверное, это правильно, я не знаю. Умом понимаю, что это самый верный вариант, но глупое сердце плачет и требует тех коротких, ничего не значащих встреч, когда я могла хотя бы просто пересечься с ним взглядами.
— Зайдем к папе, ладно? — спрашивает Мари, когда мы выходим из школы.
Погода стала чуточку теплее, тот снег, который мы тогда застали с Давидом был последним, и вот уже несколько дней как греет весеннее солнышко.
— Давай, — соглашаюсь, не раздумывая.
Домой ехать не хочется. После поездки папы в другой город, он снова запил. Оказывается, все те несколько дней в нашем городе и в соседнем он пытался найти работу, но ничего не вышло. Куда именно он устраивался я не знаю, он с нами не делился. Просто вернулся, продал Алискин планшет с наушниками и на несколько дней ушел в запой.
Радует только то, что друзей домой перестал приводить. Или сам уходит куда-то пить, или напивается в одиночку.
— А зачем нам к Тиграну Армановичу? — интересуюсь, когда мы садимся в автобус.
— У него меню новое. Говорит нужно непредвзятое мнение, вот позвал нас с тобой, если ты не против?
— Я только за!
Отец Мариам держит свой армянский ресторан под красивым названием «Ахтамар». Я бывала там не раз и могу с уверенностью сказать, что блюда там отменные. Раньше мы с семьей часто обедали в дорогих ресторанах, поэтому мне есть с чем сравнить.
До места назначения мы добираемся довольно быстро. Людей в зале оказывается не так уж и много. Время послеобеднее, все на рабочих местах.
— Привет, девчонки, — официант по имени Павел давно знаком с нами, поэтому не слишком церемонится, — давно вас не было.
— Успели соскучиться? — широко ему улыбаюсь, забирая меню.
— А как же! Рад, что наконец, посетили нас, — он также расплывается в ответной вежливой улыбке, — Что будете заказывать?
— Папа сказал попробовать всего понемножку, — отвечает Мари.
— Понял. Он предупреждал нас о ревизии в вашем лице. Сделаем всё на высшем уровне, — подмигнув, парень улетучивается, а мы с Мари хихикаем.
— Не думаешь, что мы лопнем, если съедим всего понемножку? — спрашивает она.
— Я точно не лопну! Знаешь же мою слабость к вкусной еде.
— О дааа! Ой, Давид!
От внезапного оклика подруги я вздрагиваю и резко оборачиваюсь. В груди сжимается, а сердце подпрыгивает, как на батуте.
Идущий по дальнему коридору Давид останавливается и оборачивается. Спешно скользит по нам взглядом, лишь на долю секунды задержавшись на мне дольше, чем на сестре, а потом заложив руку в карман, направляется в нашу сторону.
Я еле дышу и машинально выпрямляю спину. Боже, две недели не видела его!
Жадно впитываю глазами любимую размашистую походку, слегка нахмуренные брови и серьезное выражение лица.
— Привет, — остановившись возле нас, он опирается ладонями на стол.
— Привет, — сиплю я, во все глаза разглядывая его.
— Приветик, — Мари широко улыбается, — ты папе помогаешь, да?
— Да. Разгребаем новый инвентарь. А вы перекусить заскочили? — переводит на меня взгляд.
В карих глазах дружеский интерес, который отдаётся болезненным уколом в моей грудной клетке.
— Да. Мари сказала нужна дегустация нового меню, — растягиваю губы в улыбке, надеясь увидеть у него хотя бы какую-то эмоцию, но их нет.
Просто нет. Он смотрит на меня, как смотрят на прохожих на улице.
— Да, отцу недостаточно моего мнения и мнения матери. Я уже и Саню с Демом приводил, все равно не то. Вас вот зазывал.
— Я с удовольствием. Люблю ваш гуляш.
Отчаянно жду, что он отреагирует на эту реплику, хотя бы как-то даст понять, что помнит ту нашу ночь в его спальне, но реакции ноль. Он просто вежливо улыбается, выпрямляется и дружелюбно подмигивает.
— Тогда приятного аппетита. Я пойду. Надо закончить в течении часа.
— Конечно. Папу позовешь, ладно? — трогает его за руку Мариам, — Надо же отчитаться о проделанной работе.
— Лады. Пока, девчонки.
Ещё раз коснувшись меня убийственно равнодушным взглядом, Давид разворачивается и уходит.
Смотрю ему в спину, а в груди так сильно ноет, что справиться тяжело. Первый порыв сослаться на поход в уборную, а самой догнать его и… что и? Ну догоню я его. И что спросить? Почему я вдруг стала пустым местом после того, что он узнал о моих чувствах? А с другой стороны Давид мне ничего не должен. Он сказал, что между нами ничего не может быть, и это только мои проблемы, что я никак не могу этого принять. Никак не хочу мириться с мыслью, что его ждет брак. Задвигаю её в дальний ящик, лишь бы не думать.
Сглатываю образовавшийся в горле ком, пока Мари что-то щебечет о том, что я просто обязана попробовать их гату (традиционный армянский десерт — прим. автора), и натянуто улыбаюсь.
Пока мы лакомимся принесенными блюдами, жду, что он еще хотя бы раз к нам подойдет, но этого не происходит.