По большей степени Лика была зла именно на себя. Ее дурость и склонность к поспешным решениям сыграли с ней злую шутку. Но и на Саттарова она тоже решила спустить всех собак, которые теперь стаей носились в ее мыслях. Да, она дура, но ведь от этого он не перестает быть подлецом. Это ж надо было взять и вернуть свою бывшую в филиал после всего того, что та устроила!
Лика почти бежала домой. Ненависть к себе, к Саттарову, к Смагиной, ко всей этой нелепой ситуации, буквально поглотила ее. Залетев в квартиру, первым делом девушка захотела откупорить бутылку вина, вылакать половину из горла и забыться. Но она вовремя сумела себя остановить: теперь нечего было бояться, ведь уже все карты раскрыты. Если Лера в Москве, а она, Лика, работает в архиве, — вывод очевиден. Из чувства мести и, вероятно, уязвленного самолюбия, Ярослав во всех красках поведал Саттарову, как шикарно провел ночь Ликиной компании. Виктор решил особо не печалиться и тут же позвал Леру обратно в Москву, а бывшую, которой теперь была Лика, вычеркнул из жизни. Все просто как два и два.
Лика была в таком бешенстве, что, особо не мешкая, набрала номер Ярика. Она желала высказать ему все, что думает, не церемонясь и не подбирая слова. По сути, ей было плевать на него и его обиды, однако в тот момент важно было выговориться, избавиться от негатива, который уже лился через край. А кому, как не гадкому доносчику, хочется все высказать?
После долгих гудков трубку так никто и не взял, а следующий звонок и вовсе сразу же переключился на автоответчик.
«Дьявол бы тебя побрал, Белинский, чертов ты идиот!! — Лику аж трясло от злости. — Повел себя как обиженный подросток, которому отказала девчонка, а теперь боится взять трубку! Давай, ответь на вызов, прими с честью все, что я собираюсь тебе сказать, кусок тухлого козла!»
Лика звонила еще и еще, и каждый раз все заканчивалось на равнодушном автоответчике.
— Хорошо! Хочешь послушать голосовое сообщение, трусливый пес?? Без проблем, я могу это устроить!
Снова набрав Белинского, который теперь был записан как «Сучий потрох», и дождавшись сигнала автоответчика, Лика вздохнула полной грудью и с чувством начала свою речь:
— Ты, жалкий кусок свиного дерьма, послушай, что я сейчас тебе скажу. Да, я трахнулась с тобой только потому, что была бухая и мне хотелось забыться. Но ведь ты изначально это понимал, когда ехал ко мне! Я ничего не скрывала. Ты знал, что происходит, но после случившегося все равно разобиделся как лошара-микантара. Что, надеялся, что твой живительный хрен заставит меня забыть о Саттарове и полюбить тебя? Пересмотрел мелодрам или что? Совсем уже размок в своем Питере, обмудок! Ты не просто опустился на дно, ты, на хрен, его пробил! Ни один уважающий себя мужик не станет хвастаться, что с кем-то переспал. А ты именно похвастался. Ну и что, стало легче? Не думаю. Небось уже записался к мозгоправу, потому что больше не слышишь дивный металлический звон из штанов. Конечно, надо думать — яиц-то у тебя теперь нет. Точнее, может, и есть, но они уже не мужицкие, а мелкие как у раздавленного таракана. Бьюсь об заклад, ты еще и нехило приукрасил ту ночь. Описал все так триумфально, как будто я после пьяного перепихона с тобой потом билась в оргазмическом припадке в три струи до самого утра, а потом соседи вызвали водопроводчиков. Ха-ха, как бы не так. Впрочем, хрен с тобой, придурок. Помаши за меня своим тараканьим яйцам. До свиданья.
После бессвязного словесного потока Лика все же не сдержалась и распечатала бутылку вина.
— За тебя, мать! За твою природную дурость и неуравновешенный характер! — Она подняла бутылку, а после сделала большой глоток.
Больше пить не хотелось.
Приняв душ и переодевшись, девушка забралась в постель и укрылась с головой.
«И что, блин, теперь делать? Саттаров меня никогда не простит. Ведь, по факту, он не спал со Смагиной, и это я ему изменила. Возможно, узнав об этом, он таки оприходовал бывшую, но это уже не считается. Или считается? Господи, почему все так сложно… Почему он просто не мог дождаться, когда я вернусь из отпуска, чтобы нормально поговорить? Даже если я накосячила — а я, конечно, накосячила, — у меня явно были смягчающие обстоятельства! Я видела Смагину в нашей постели! Неужели это нельзя взять в расчет и дать мне шанс хотя бы высказать свою точку зрения? А, к черту…»
Лика проворочалась полночи в сомнениях, но наутро стало ясно как день: она должна поговорить с Саттаровым. Нельзя оставлять все так, как оно есть. Это преступление против любви.
Она приехала к зданию компании на час раньше, чтобы перехватить поговорить без лишних ушей. Не прошло и 15 минут ожидания, как его черный седан уже плавно въезжал на парковку. Сейчас он проедет вперед, а после свернет налево, к подземной стоянке. Там она его и перехватит.
Лика рванула к главному входу, затем — к лифтам, нажала «-1». Доехала и, стремительно лавируя между столбами с нумерацией, приняла выжидательную позицию у парковочного места Саттарова. Вскоре тот подъехал, припарковался и вышел из машины.
— Нам нужно поговорить! — решительно выкрикнула девушка, выскочив на него как черт и табакерки.
Казалось, Виктор был ошарашен, но лишь на секунду. Он, как никто, умел сохранять самообладание.
— Не о чем говорить, — бросил он и пиликнул сигналкой.
— А я говорю, что есть! Не знаю, что там тебе наговорил Белинский, но уверена — в его истории нет и 30 процентов правды! Да постой же ты!
Саттаров шел, не оборачиваясь, и явно не планировал останавливаться. Лика потянулась к его руке, чтобы остановить, но он вдруг обернулся и окинул ее таким взглядом, что по коже побежали мурашки. В глазах самого близкого человека на свете теперь плескалась лишь ненависть. Весь его вид выражал спокойное презрение. Именно спокойное — он совершенно точно уже все для себя решил.
От неожиданности девушка отшатнулась и замолчала. Она ожидала чего угодно, только не этого. Виктор уже уехал на лифте, а она так и осталась стоять на месте. Ее всю начало трясти от паники и осознания невозвратности момента.
В таком состоянии ее нашла Света. В себя Лика смогла прийти только после трех чашек кофе. Вкратце пересказав подругам последние события, она отправилась к себе на 14 этаж.
Ей так хотелось забыться, что весь рабочий день, без передышек и перерывов, она вбивала данные в базу. Одну папку за другой, как бездушная машина.