Лике сильно хотелось знать, что же делает Саттаров в своем рабочем кабинете, как часто к нему приходит Лера и, что самое интересное, кто готовит ему кофе по утрам, ведь Валентина Демьяновна приходила к нему на подмогу только во второй половине дня. Задавать своей новой начальнице вопросы напрямую Лика не решалась — как бы та не разозлилась и не отправила новую подчиненную на вольные хлеба.
Печатать по методике почившей Аполлинарии было действительно гораздо быстрее, чем известным десятипальцевым методом. Но Лике приходилось тяжко — укоренившиеся привычки набирать текст по старинке все равно пробивались наружу. Из-за этого дело шло еще медленнее, чем когда девушка просто печатала в своем привычном стиле. Но в обучении были свои плюсы: после его начала Мария Потаповна, та самая худая как щепка женщина, оттаяла к новенькой и даже стала здороваться с ней по утрам и вечерам.
Другие коллеги по-прежнему считали Лику пустым местом, и девушка решила это исправить. Неизвестно, сколько по времени придется работать в архиве. Возможно, с Саттаровым действительно — все, и теперь ей придется лицезреть архивные стеллажи до самой пенсии. А если так, то было бы здорово наладить общение с коллективом.
Второй на очереди стала тучная женщина, которая сидела в кресле без подлокотников. Звали ее в лучших традициях гоголевской прозы — Элеонора Ульяновна Каравай. Лике стоило огромных трудов запомнить имя «Элеонора», ведь оно куда больше подходило балерине, нежели сотруднице архива, чье «багажное отделение», на первый взгляд, занимало добрую половину любого Боинга. Девушка заметила, что Элеонора практически каждый день приносит с собой контейнер с домашней выпечкой. Из доносившихся разговоров за чаепитиями, на которые Лику никогда не приглашали, стало понятно, что сладости мисс Каравай печет не накануне вечером, а утром перед работой.
«Во сколько же она просыпается? Или вообще не спит?»
Однажды Лика осталась с Элеонорой Ульяновой один на один. Все остальные повезли пустые тележки в отдел кадров, дабы наполнить их документами до небес и привезти на обработку. Девушка решила не терять время и начать действовать.
— Элеонора Ульяновна, — позвала она.
— Да? — не отвлекаясь от работы, отозвалась та.
— Я случайно услышала, как вы рассказывали коллегам, что пробовали готовить ереванскую гату, и что-то не получилось. Вы извините, я не подслушивала, сами знаете, какая у нас тут акустика… В общем, я знаю, почему гата не вышла как надо.
— Вы-то знаете? — Элеонора выглянула из-за монитора и скептически осмотрела Лику.
— У семьи моего бывшего мужа было несколько ресторанов кавказской кухни. Сами они из Армении, и все повара от бога. Свекровь часто пекла национальные сладости. Да так пекла, что ум отъешь. У меня у самой с выпечкой не очень, но технологию гаты я знаю на пять с плюсом. Сейчас все расскажу…
Элеонора Ульяновна прекратила печатать, захлопнула папку и наполовину выкатилась на своем кресле в проход между стеллажами. Она внимала каждому Ликиному слову и даже, казалось, перестала дышать и моргать. Когда девушка выдала секреты фамильного рецепта, Элеонора буквально растаяла.
— Ох, как завтра с утра напеку! Аж вдохновение проснулось! Я, знаете ли, ранняя пташка, да и выпечка любит первую половину дня. А хотите попробовать моего печенья? Не армянское, обычное, но по моему личному рецепту, с цедрой лайма. Очень вкусное, как раз сегодня с утра напекла.
— С удовольствием отведаю!
Когда другие коллеги вернулись в архив, Лика и мисс Каравай уже были не разлей вода. Судя по всему, Мария и Элеонора пользовались в коллективе определенным авторитетом, потому что после этого случая Лику в свои ряды моментально принял и весь остальной коллектив. Это была ее маленькая победа, и она искренне радовалась, что удалось наладить контакт с новыми коллегами, однако это все равно было лишь каплей меда в море дегтя. Мыслями девушка все равно всегда возвращалась к Саттарову, и ее мир сыпался на глазах. Она не могла принять этот новый сценарий, не могла поверить, что все может вот так нелепо закончиться.
После работы Лика решила предпринять еще одну попытку поговорить с ним. Зная, что он никогда не покидает офис раньше 18:05, девушка выбежала из архива примерно в это же время и сломя голову, вниз по лестнице, помчалась на подземную парковку. Саттаров совершенно точно будет дожидаться лифта и поедет вместе с остальной толпой сотрудников, а значит, у него нет никаких шансов оказаться возле машины раньше Лики.
Прибыв на место, девушка поправила волосы и заняла выжидательную позицию за нужной колонной. Лифт открылся, и на парковке показалось несколько работников, включая Саттарова. После прощаний и рукопожатий все разошлись кто куда. Теперь Виктор остался один и, привычно пиликнув сигналкой, направился к своей машине.
Лика вышла из-за машины и перекрыла ему путь.
— Рабочей день окончен, — сказал он.
— Я в курсе. Именно поэтому я и здесь. Давай поговорим, а? Мы же не в дурацком ромкоме, где герои не могут поговорить до самой финальной сцены. В конце-то концов, Саттаров! Хватит быть таким! Я даже отправила тебе письмо! Неужели тебе вообще не интересно, что в нем?
— Вообще не интересно. Мне нужно ехать, отойди от машины.
И тут Лика услышала стук каблуков. «Особенный» стук. Девушка хорошо знала, кому он принадлежит.
— Как хорошо, что ты еще не уехал! — заворковала Лера. Она не видела Лику, потому что та стояла за колонной. — Я вызвала такси, но водитель в последний момент отвалился, а следующего ждать неизвестно сколько. Ну, ты в курсе как они «любят» к нам ездить в час-пик…
Сердце Лики билось, как птица в силках.
«Что он ей ответит? Он знает, что я все слышу! Знает, что…»
— Я тебя отвезу, Лер. Давай только развернусь — и жди меня у выезда.
— Ты супер! Буду ждать. — Стук ее шпилек стал удаляться в направлении шлагбаума.
У Лики на глаза навернулись слезы. Она даже не могла ничего сказать — горло сдавило тисками. Она выглянула из-за колонны, чтобы еще раз взглянуть на Саттарова, но тот уже садился в машину.
«Как же у мужиков все просто! Не получилось с одной, тут же найдут вторую — и нет проблем!»
Едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться, Лика понеслась к лифту. Добравшись до 14 этажа, ворвалась в пустой кабинет архива, рухнула в свое расшатанное кресло и дала волю слезам.
— Вы чего тут? — послышался голос из-за стеллажей.
Лика была уверена, что она одна в кабинете.
— Извините, Валентина Демьяновна, я думала, все ушли.
— Я еще здесь. — Из-за стеллажа показалась фиолетовая башня.
— Простите, пожалуйста. — Лика всхлипнула и, не выдержав напряжения, снова расплакалась.
— Послушай, что скажу. — Женщина взялась за спинку ближайшего кресла и подкатила его к Ликиному рабочему месту. Усевшись, она достала пачку бумажных платочков, протянула девушке и отчеканила: — С того самого дня, как ты ушла в отпуск, он ходит чернее тучи. Сидит в своем кабинете, практически не принимает людей. Все переговоры — по видеосвязи. Не знаю, что там между вами случилось, но ему не все равно. Это я могу сказать точно. Никакой другой женщины у него нет. Со свечкой, конечно, не стояла, но глаз у меня хорошо наметан. Ежели была бы какая девица, он бы был не в пример веселее.
— Он, — роняя слезы, ответила Лика, — только что повез свою бывшую невесту до дома. Только что, при мне.
— Ну так то при тебе. Знамо дело. Зато, когда тебя нет, он из кабинета лишний раз носа не кажет. Видно, бывшая невеста ему нужна, только когда ты где-то рядом. Старается унять боль, как делают все мальчишки. Но ты-то куда? Один делает глупости, другая принимает все за чистую монету — где это видано?
Мисс Фиалка фыркнула, взяла свою сумку и вышла из кабинета, напоследок крикнув в закрывающуюся дверь:
— Давай, поднимайся, горемыка, подвезу тебя до дома, а то там льет как из ведра.