— Отчасти, но в основном потому, что я не могла быть той, кем он хотел меня видеть.
— Что ты имеешь в виду?
— Он был против, чтобы я работала. Мне нравилось сидеть дома, когда Хантер был маленьким, но, когда он стал старше и пошел в школу, я захотела чем-то занять свое время, что не включало бы ужины, педикюр и визиты к парикмахеру. Я устала быть женой-домохозяйкой, которая на самом деле ничего не делала, кроме как большую часть времени сидела дома одна, слушая, как мои, так называемые, друзья сплетничают о других моих, так называемых, друзьях. Я не убиралась, потому что у нас была домработница, почти не готовила, потому что Макс вечно пропадал на работе, и оставались только мы с сыном. У Хантера была сотня занятий, из-за которых большую часть дней мы проводили дома до позднего вечера, так что заказать еду на вынос было проще. С каждым днем я все больше теряла себя, а когда пыталась рассказать Максу о своих чувствах, он просто игнорировал меня и продолжал жить дальше, потому что сам был счастлив, и это все, что имело для него значение.
— Мне жаль, что ты не была счастлива.
— Мне тоже, но я многому у него научилась, — тихо говорю я, проводя пальцами по его боку.
— Чему же? — подталкивает Зак, нежно целуя меня в лоб.
— Я узнала, что если ты с кем-то и тебя действительно любят, то ваше счастье становится единым. Тебя не пытаются запихнуть в рамки. Не ставят свои желания выше твоих, а находят способ сделать так, чтобы вы оба были удовлетворены и получали от жизни то, что вам нужно. — Когда я ничего не слышу от него в ответ — даже вздоха — задаюсь вопросом: не заснул ли он. — Зак?
— Я здесь, — сдавленно произносит он. — Надеюсь, я смогу сделать тебя счастливой. Надеюсь, нам удастся найти способ сделать друг друга счастливыми, — поправляется он, не понимая, что уже сделал это для меня.
Пребывание с ним и детьми делает меня счастливой. Находиться с ними рядом, ходить на ужины, готовить, смотреть фильмы или просто проводить время вместе — вот, что делает меня счастливой.
— Ты делаешь меня счастливой. Ты и дети — вот, что делает меня счастливой. Большего мне не нужно. Мне просто нужны вы, — честно говорю я, и его руки сжимаются вокруг меня.
— Я люблю тебя, Шел. Черт, не думал, что смогу полюбить тебя сильнее, чем много лет назад, но я ошибался… так чертовски ошибался.
— Зак. — Я никогда не думала, что он снова скажет мне эти слова, никогда не верила, что у нас снова будет то, что мы обрели после стольких лет разлуки.
— Мне не нужно, чтобы ты отвечала тем же. Мне просто нужно, чтобы ты услышала эти слова и приняла их. Я люблю тебя и Хантера. Мне нравится, что ты взяла мою дочь под свое крыло и приняла моего сына таким, каким он становится. Мне нравится, что даже спустя столько лет ты все еще самая милая женщина, которую я когда-либо встречал, и мне нравится знать, что у меня будет вся эта сладость в моей постели. Я никогда не хотел даже надеяться иметь то, что имею сейчас. И, вероятно, этого не заслуживаю, но ты моя, и я тебя не отпущу, — рычит он, и я чувствую, что улыбаюсь.
— Знаю, ты сказал принять это, но я тоже тебя люблю, и люблю твоих детей.
— Наверное, это хорошо, детка. Не хотелось бы, чтобы ты была несчастна следующие шестьдесят лет или около того, — говорит он, и я смеюсь, а затем стону, чувствуя, как его рука скользит вверх по моему боку под футболку, которую я стянула у него, когда ложилась спать. — Хотел бы я, чтобы дети уже были в кроватях.
— Я тоже, — шепчу я, чувствуя, как его рука касается меня под грудью, а затем он встает с кровати, увлекая меня за собой. — Что ты делаешь?
— Мы идем в душ, — бормочет он, дергая меня за руку.
— Мне он не нужен. Я уже приняла душ, — смеюсь я, когда он тянет меня за собой в ванную.
— Я думал, ты хотела проверить, смогу ли я тебя удержать. — Он срывает футболку через мою голову, затем поворачивается и включает воду.
— Я определенно хочу это проверить.
Улыбаюсь ему в спину, когда он скидывает пижамные штаны, встает под душ и поворачивается ко мне, протягивая руку. К тому времени, как мы закончили и вернулись в постель, поняла, что, стоя и держа в своих объятиях, Зак может не только удержать меня, но и делать со мной много других вещей.
ГЛАВА 11
Зак
— Я свободна! — кричит Шел, как только я закрываю дверь в ее дом, а затем бежит и прыгает ко мне в объятия, и я ловлю ее на лету.
С улыбкой откидываюсь назад и вижу, как она улыбается.
— Я так понимаю, Макс все же успел на рейс до дома? — бормочу я, зная, что она мучилась попытками выпроводить Макса и отправить в Сиэтл с того дня, как он появился. Он планировал остаться до пятницы, но после всего, что стало известно о его девушке и их ребенке, и, вероятно, осознав свою ошибку, мужчина пытался поменять билеты и вернуться домой раньше. Но в это время года, с наступлением холодов, когда рыбалка идет на спад, а туристы уезжают, самолеты всегда переполнены, и многие сидят в режиме ожидания.
— Да. — Она кивает, затем смотрит в потолок, пожимая плечами. — Возможно, я подкупила Пола, чтобы он попросил своего друга, который летел в Анкоридж забрать припасы, взять Макса с собой, чтобы тот смог вылететь этим вечером. Как бы то ни было, пока мы говорим, он возвращается в Сиэтл. И его девушка, Эйприл, которая, должно быть, самая милая женщина в мире, сказала ему, что они найдут способ все уладить, так что Макс уехал в хорошем настроении.
— Приятно слышать, — соглашаюсь я, стискивая ее в объятиях, и она спрыгивает на пол.
— Да, и, надеюсь, он вытащит голову из задницы и поймет, что имеет, потому что, когда я разговаривала с ней сегодня, чтобы сообщить информацию о рейсе Макса, она показалась мне действительно милой. Даже спросила, может ли Хантер прилететь после родов, чтобы познакомиться со своим братом или сестрой. Я согласилась и сказала, что Хантер может летать к ним в любое время, когда у него каникулы, если только это не праздники. В этом случае, нам придется поделить их, чтобы было справедливо для нас с Максом.
— Это хорошо, детка, — соглашаюсь я.
— Я не хочу прятать Хантера от них. Он очень обрадовался новости, что скоро станет старшим братом, и я бы ни за что не лишила его этого.
— Знаю, детка, — подтверждаю я, и она улыбается, затем наклоняет голову набок, изучая меня.
— Что случилось?
— Ничего.
— Ты лжешь, — говорит она, походя ближе и кладя ладони мне на грудь.
— Сегодня в участок приходила Тина. В конце месяца она планирует переехать в Анкоридж.
— О, нет, — шепчет Шел, отстраняясь.
— Для меня это хорошо, но детям придется хреново. Рейсы зимой нерегулярные и дорогие. Летом летать просто дорого, так что, каждый раз, когда я буду посылать их повидаться с ней, это будет бить по карману.
— Разве она не поможет тебе? В смысле, это она переезжает, а не ты, — тихо спрашивает она, вглядываясь в меня.
— Уверен, она попытается, но официантке платят мало, так что одной ей не справиться, и я знаю, что дети — особенно Стивен — захотят часто ее видеть. Да и я хочу, чтобы у них была мама.
— Я помогу. Макс согласился выплачивать мне больше в месяц на Хантера, и с его отказом от борьбы за опеку, моей работой, нашим совместным переездом и деньгами за сдачу дома, средства появятся. Мы с этим разберемся.
— Это мило, детка, но нет. — Качаю головой, стискивая ее бока.
— Почему нет? — Шел морщит носик в замешательстве и хмурится.
— Они мои дети… Тины и мои. Мы сами с этим разберемся. Деньги, которые Макс посылает тебе, предназначены для Хантера. Деньги, которые ты зарабатываешь, предназначены для тебя. А то, что мы с детьми переезжаем сюда, означает, что я плачу за коммунальные услуги и все, что нужно делать по дому, так что мы не будем жить бесплатно.
— Эм... что, если мне это не подходит?
— Подходит.
— Зак.
Она отталкивает меня, так что я вынужден ее отпустить, затем смотрит с расстояния нескольких футов, которое внезапно кажется милями, между нами.
— Я же тебе говорила. — Шел а указывает на меня. — Рассказала, что произошло между мной и Максом. Как он всегда заставлял меня чувствовать, что его счастье важнее моего, что его желания важнее моих.