Когда мы добираемся до пиццерии, я обнаруживаю, что за годы отсутствия ничего не изменилось. Владелец, Джо, пожилой кореец, все еще готовит пиццу в подсобке, а его жена Ким все также стоит за кассой, сплетничая обо всем и всех. Пока мы ждем пиццу, Ким болтает без умолку, рассказывая о местных, включая Зака, который, как она мне сообщает, не просто полицейский, а шериф. Женщина также рассказывает, что Зак одинок. Они с Тиной развелись около девяти лет назад, и Зак получил полную опеку над обоими детьми. Я говорю себе, что мне все равно, что Зак больше не с Тиной, но все же чувствую некоторое облегчение, зная, что не придется видеть их вместе.
— Могу я сегодня спать в своей комнате? — спрашивает Хантер, когда я доедаю третий кусок пиццы и вытираю рот салфеткой.
— Не возражаю, но в доме нужно убраться. Так что, если хочешь спать наверху, мы должны забрать твои вещи из фургона.
— Я их принесу, а потом и все остальное.
— Хочешь разгрузить фургон? — спрашиваю я, совсем не обрадовавшись, что придется таскать вещи наверх по трем лестничным пролетам.
— Да. — Сын снова кивает, забирая половину крышки от коробки из-под пиццы, которую использовал в качестве тарелки и выбрасывая в мусорное ведро.
— Раз хочешь, — соглашаюсь я, сожалея об этих словах спустя час, когда направляюсь за последней коробкой. Руки и ноги устали от непрестанного хождения с багажом вверх по лестнице. В прошлом году я не тренировалась, и сейчас это чувствуется: каждая мышца в теле протестует.
Я останавливаюсь, услышав звук захлопнувшейся двери, и, прижав коробку к груди, смотрю в сторону соседнего дома. По ступенькам спускается красивый светловолосый парень, очень похожий на Зака, а за ним по пятам следует Тина. Пригнувшись, прячусь и наблюдаю, как они садятся в старый пикап, и выхожу из укрытия только тогда, когда отъезжают.
Прожив более пятнадцати лет в раздумьях над усыновлением Сэмюэля, мне должно быть легче видеть детей Зака, но это не так. Я все еще чувствую горечь. Все потому, что дети Зака родились чуть больше, чем через год после Сэмюэля, а это значит, что Тина забеременела вскоре после моего отъезда из города. Так что, Зак не просто начал встречаться с Тиной, но построил с ней семью и завел детей.
Возвращаясь в дом с последней коробкой, думаю, как держаться линии, что определила себе пятнадцать лет назад. Было легко блокировать мысли о Заке, не видя его, но теперь, вернувшись и живя с ним по соседству, будет ли так же легко игнорировать чувства, вызванные мыслями о нем.
***
Схватив с края кровати одеяло и осторожно балансируя Киндл и бокалом вина в другой руке, открываю раздвижную стеклянную дверь в своей комнате и выхожу на балкон. Сегодня ночью, впервые с тех пор, как мы переехали, не было дождя, и я весь день с нетерпением ждала возможности посидеть под звездами с хорошей книгой. Взяв бокал, делаю глоток, затем перевожу взгляд влево. С задней веранды по соседству доносится рок-музыка, и брезжит свет. Интересно, а есть ли балкон в комнате Зака.
Отогнав эту мысль, включаю Киндл и продолжаю теряться в чьем-то «долго и счастливо».
— Шелби.
Я дергаюсь, отчего часть содержимого бокала выплескивается через край и стекает по пальцам. Поворачиваю голову влево, — облокотившись на перила балкона на меня смотрит Зак. В руках стакан, полный темной жидкости, а позади на него льется свет.
— Ты напугал меня до чертиков, — бурчу я, прижимая свободную руку к быстро колотящемуся сердцу.
— Я уже давно здесь стою, — бормочет он, затем делает глоток. — Думал, ты заметишь.
Зак перекатывает стакан между ладоней, пристально глядя на меня, заставляя бороться с желанием поерзать на стуле.
— Когда я погружаюсь в хорошую книгу, мир вокруг меня может рухнуть, и я этого не замечу.
Пожимаю плечами, делая глоток вина, используя момент передышки как предлог, чтобы отвести взгляд, но впервые осознаю, что не знаю мужчину, стоящего напротив. Да, он немного похож на парня, с которым я встречалась много лет назад, но также кажется более напряженным, будто на его плечах лежит вся тяжесть мира. Зак определенно не тот покладистый парень, с которым я встречалась в школе.
— Как вы устраиваетесь?
Вытащив из-под себя ноги, кладу электронную книгу на колени и поворачиваюсь к Заку, поправляя вокруг себя одеяло.
— Потребуется немного времени, чтобы все привести в порядок. Я и не знала, что дедушка был таким барахольщиком. Я выбросила, наверное, около десяти тысяч выпусков «Нэшнл Географик» и сотню пустых коробок и кучей вещей, купленных в рекламе «Магазин на диване».
Я улыбаюсь, когда Зак смеется глубоким рокочущим смехом и наклоняется через перила, отчего очередная клетчатая рубашка — на этот раз желто-голубая — натягивается на его широкой груди.
— Ты ничего не оставила? Сложно угадать, когда может понадобиться автоматическая картофелечистка.
— Я думала об этом, но оставь это, и мне некуда было бы поставить обувь, так как все было сложено на полу гардеробной. Все нераспечатанное.
С улыбкой наблюдаю, как Зак коротко ухмыляется, а потом улыбка исчезает, и его глаза перемещаются мимо меня к лесу за домом.
— Я буду скучать по нему. Он уехал из города, и мне будет не хватать наших разговоров, — тихо говорит Зак, затем на мгновение поднимает глаза к небу, и снова встречается со мной взглядом. — Почему ты вернулась? В последний раз, когда я разговаривал с Пэтом, он сказал, что ты планируешь переехать к нему во Флориду.
Эти слова застают меня врасплох — дедушка никогда не говорил, что поддерживал связь с Заком. Но опять же, я никогда не спрашивала. И не должна удивляться их общению, они были близки, когда я жила здесь, и, очевидно, живя по соседству, до переезда дедушки во Флориду. Плюс, Зак — городской шериф. И все же мне по-прежнему кажется странным, что он знает обо мне, в то время как я ничего не знаю о нем.
— Планировала. — Я выдохнула, снова поправляя одеяло на плечах. — Но мне пришлось ждать, пока... — Я замолкаю, не желая говорить о разводе, особенно с Заком. — Потом дедушка скончался, мне нечего было делать во Флориде, поэтому решила вернуться сюда.
— Ты не хотела оставаться в Сиэтле?
— Нет, мне требовалось что-то другое, и узнав, что дедушка оставил мне свой дом, поняла, что мне нужно вернуться сюда, — шепчу я правду.
С тех пор как прочитала завещание и узнала, что этот дом принадлежит мне, и я могу делать с ним все, что заблагорассудится, у меня появилось предчувствие, от которого не могла избавиться. Что-то подталкивало меня вернуться сюда.
— Это хороший город, — бормочет Зак, но выражение его глаз говорит о чем-то, чего я не могу понять.
— Это последнее место, в котором я помню себя по-настоящему счастливой. Надеюсь, смогу сделать его таким для Хантера, — тихо говорю я, и лицо Зака смягчается.
— Он похож на тебя.
Его слова и тон застают меня врасплох, и я немного выпрямляюсь. Никогда бы за миллион лет не подумала, что посреди ночи буду сидеть на дедушкином балконе и разговаривать с Заком о чем-то. Определенно, не о моем сыне.
— Ты бы так не сказал, если бы видел его отца, — честно отвечаю я. — Маленьким он походил на меня, но сейчас уже нет.
— У него твои глаза и улыбка. — Зак делает паузу, отпивая из стакана. — Он кажется хорошим пареньком.
— Он лучший ребенок. — Отпиваю вино, пытаясь сдержать то, что сейчас чувствую. — Я… кажется, я видела твоего сына. Э-м, на днях. Он похож на тебя. — Как только произношу эти слова, сразу желаю забрать их обратно, потому что не хочу, чтобы Зак думал, что я шпионила за ним.
— Он похож на мать, но у него мой характер, и я не могу решить, хорошо это или плохо. Моя дочь, Обри, с другой стороны, похожа на меня, но милая до глубины души. Откуда у нее эта милота, я, блядь, понятия не имею.
— О.
Прикусываю губу, пытаясь придумать, что на это сказать. Зак, которого я знала, был хорошим парнем, даже милым. Тина, напротив, вела себя в основном как стерва, и, честно говоря, даже не помню, почему мы дружили. С другой стороны, в детстве у меня не было большого выбора среди подруг. В моем выпускном классе училось пять девочек, и никому из них не нравилась Тина, а значит, никому из них не нравилась я.
— Пойду-ка я в дом, — резко говорит Зак, вставая во весь рост и прерывая мои мысли. — Рано утром мне нужно быть в участке.
— Конечно... э-э-э… спокойной ночи. — По мне ударяет сильное желание сказать что-то, чтобы заставить его остаться, и мне требуются все силы, чтобы держать рот на замке.
— Тебе тоже, Шелби. И будь осторожна, когда будешь здесь читать. В это время ночи где-то поблизости Луи бродит в поисках еды.
— Луи? — спрашиваю я, наморщив нос. В Кордове никогда раньше не бродили бездомные, и я не могу представить, что это происходит сейчас.
— Луи — черный медведь. Обычно он остается в лесу, но время от времени забредает на веранды.
— О, боже. — Я вскакиваю, оглядываясь в поисках признаков Луи, не понимая, как могла забыть, что здесь водятся медведи, ведь мы на Аляске. — Что смешного? — хмурюсь я, поворачиваясь к Заку, услышав его глубокий смех.